прижимая к себе.
Я уткнулась мокрой щекой ему в грудь. Всхлипывая.
Горячая кожа. Частое биение сердца. Родной запах. Вкусный, терпкий.
Немного успокоилась, выравнивая дыхание. Но не в силах остановить водопад слёз.
– Ты мог умереть, – произношу очевидное, осуждая его. За то, что не защитил себя. Не избавил меня от страданий и страха.
Тяжёлая ладонь ложится на голову, прокладывая путь от макушки до середины спины. Размеренно. Будто вливая в моё нутро своё спокойствие.
– Не думал, что мои раны производят настолько пугающий эффект.
Разгадываю очередную усмешку. Сейчас совсем иную. Добрую.
Неловкая попытка успокоить сумасшедшую гостью.
Меня вдруг озаряет – его голым никто не видел. По крайней мере его пассии. Робкая надежда согревает израненное сердце, действуя как обезболивающее лекарство.
Поднимаю к нему заплаканное лицо, разглядывая его сквозь пелену слёз.
– Они очень страшные. Не показывай их никому, кроме меня.
Улыбка становится чуть шире. Довольнее.
– Не знаю даже. Меня невеста бросила. В больнице. Я теперь свободный мужчина, – лицо Шамиля разгладилось. Он вновь натянул маску, не позволяя увидеть истинные чувства. Но я догадалась, что тема моего побега не закрыта.
– Свободный, – с горечью повторяю противное слово, вытаскивая из заднего кармана сотовый телефон.
Шамиль недоумённо наблюдает за моими действиями.
Сотовый вот-вот отключится. Держится на последнем проценте. Но я очень хочу найти переписку.
Показать ему.
Раньше считала, что оправдываются слабаки. Но сейчас вдруг поняла, что, окажись я на месте Шамиля, простым словам вряд ли поверила бы.
Отыскала среди рекламных СМС-рассылок переписку с Соломоном. Увидела дату, и снова все органы скрутились. Покрылись острыми иголками, ранящими меня изнутри.
– Вот, – вручаю ему, напряжённо ожидая вердикта.
Шамиль, сведя брови, перечитывает её раз за разом.
И мне так отрадно видеть его эмоции.
То, как он сжимает челюсти до такой степени, что на щеках появляются желваки. Сдавливает в руках мой сотовый. Мне даже кажется, я слышу треск гаджета в его руках.
– Почему ты сразу не сказала? – поднимает свои чёрные очи. С таким выражением, будто меня следует отшлепать за самодеятельность. Поставить в угол на горох. Для надежности заковав в наручники и приковав к батарее.
На всякий случай немного отползаю назад. Совсем чуть-чуть. Но горячие ладони успевают меня остановить, впившись в обтянутые чулками бедра.
– Кому? – задираю выше подбородок, воинственно глядя на него, испытывая желание защититься. – Ты был в операционной. Семья твоя явно недолюбливает меня. А брат и вовсе смотрел так, будто это я выпустила в тебя пули.
Волны злости, исходящие от Шамиля, ударяются о меня.
Он пугает меня. Злой как чёрт. Разъярённый. Смена настроения произошла с разгоном от нуля до двухсот километров в час. Я думала, он выдержанный, спокойный тип. Вывести которого из равновесия почти невозможно.
Но, судя по всему, я начала делать в этом успехи.
– Василиса, – произносит, очень медленно качая сокрушенно головой, на секунду прикрывая веки, будто понимая тщетность всего, что планирует сообщить, – ты была моей невестой. Ты находилась под защитой моей семьи. Ты должна была им всё рассказать. Соломон помешан на тебе. Он мог не просто тебя увести, а убить.
Последние слова он почти прокричал мне в лицо, отчего я поморщилась. Но всё, что отложилось в моём сознании, – это одно-единственное слово.
Была.
Была моей невестой.
Действительно была. С этим не поспоришь.
Видимо, даже после того, как я призналась, я так в прежний статус и не вернулась.
Шамиль, вероятно, ожидал моей реакции на свои слова. А у меня в голове продолжало бить набатом от глупой, совершенно сейчас неуместной обиды.
Ещё раз попробовала спрыгнуть со столешницы. Хозяин буквально на секунду разжал пальцы, сдавливающие мои бёдра. И я почти сползла на пол.
– Куда?! – прорычал мне в лицо, останавливая.
Чудесно. Я влюбилась в психа.
– Не кричи на меня. Ты мне не муж. Вместо того чтобы ругаться, мог бы и оценить мой поступок! Я боялась, что он тебя убьёт. Неужели не ясно?! – Раздосадованная тем, что он не понял очевидного, ощутила, как вновь накатывают слёзы.
Что ж такое?! Когда я успела стать такой размазнёй?
Вернул мою задницу обратно. Глядя мне в глаза, запустил пятерню в мои волосы.
Потянул вниз, оттягивая, причиняя сладкую боль. На мгновение прикрыла веки, не понимая своих чувств. Почему это странное действие вдруг оказалось настолько приятным.
Задышала чаще, испытывая неестественное возбуждение.
Сжал мою гриву, наматывая длину на кулак. Судя по всему, этот процесс немного усмирил его гнев.
– Боялась, значит, за меня, – оттянул волосы сильнее, заставляя откинуть назад голову. Произнося слова, почти касаясь губами моих губ.
Стоит мне качнуться вперёд, и я смогу ощутить его вкус. Но ведь он мне не позволяет. Единственное, что я смогла, это протянуть свою руку к его торсу. Дотронуться кончиками пальцев до горячей кожи с твёрдыми, напряжёнными мышцами.
Меня дурманила его близость. Мозг просто плавился от того, что он рядом. Со мной.
– Боялась, – пробую спрятать за улыбкой неловкость, но контролировать мимику оказывается очень сложно, и она получается смазанной. Как на неудачной фотографии.
Мир летит в тартарары. Кружится, вертится, когда его губы накрывают мои.
Меня переполняет жажда и дикий, нечеловеческий голод. Прижимаюсь к Шамилю в потребности стать как можно ближе. Теснее. Вжаться в него. Пробраться под кожу. Но мне всё мало. Недостаточно. Голод никуда не уходит.
И мне кажется, если он разорвёт поцелуй, я умру на месте. Но и он так крепко меня обнимает, жадно целуя. Сминая, кусая губы. Выбивая из моих уст жалостливые стоны. Всхлипы.
Шамиль оторвался от меня. Выпуская из кулака намотанные волосы.
Оба тяжело дышали. Вглядываясь друг другу в глаза.
Коснулся лбом моего лба, едва слышно выдыхая моё имя. Смотрела на него из-под ресниц, ощущая близость, которой раньше никогда не испытывала. Щемящую нежность. Робкую надежду. Веру в то, что наши чувства взаимны.
Хотелось признаться ему в любви. Всего три простых слова. Но я открывала рот, глотая воздух, как выброшенная на берег рыба. И закрывала тут же. Страшно боясь оказаться отвергнутой.
Руки Шамиля неторопливо блуждали по моему телу. Будто он вновь с ним знакомился. Задевая острые вершинки сосков, спрятанные под тканью топика и кружевного бюстгальтера. Одежда раздражала нежную, возбуждённую плоть. Хотелось от неё избавиться. Но я не смела двигаться, загипнотизированная Шамилем. Как змея дудочкой.
– Подними руки вверх, – приказал, стаскивая с меня топик. Оставляя в простом тонком белье.
Опустился ниже, обхватывая губами тугую горошину соска. Втянул её в рот, играя с ним, поглаживая языком. Ткань стала
