Когда Ирина сделала «со своими ребятами» вылазку на Ингильштадт, там был как раз большой рынок, и они все вместе сразу же погрузились в его удовольствия.
Гарди взял ее за руку, Симон вцепился в сумку, а старший независимо вышагивал рядом.
— Если вдруг потеряешься, то ты знаешь, где стоит машина. Там и встретимся, — на всякий случай предупредила она.
— Ясно, чего уж там, — отозвался Рики и тут же исчез.
— А ты, Гарди, на всякий случай, будешь все время держаться рядом со мной. За это ты потом получишь самое большое шоколадное мороженое или можешь что-нибудь выбрать на стенде игрушек.
— Ясное дело — хочу динозавра!
— Как знаешь… Но все это потом, если будешь все время держаться рядом и слушаться меня.
Гарди прямо-таки опьянел от такого обилия людей, цветов, каких-то рыб, бесчисленных ярких сыров и фруктов, словом, от всего, что можно было видеть и слышать. Он взирал на все с широко открытым ртом и восторженно сияющими глазами.
У одного из стендов, где шла дешевая распродажа яблок, толпился народ, и они, с трудом пробираясь дальше, остановились у вешалки с галстуками.
— А ты, молодой человек, вижу не промах! — услышала вдруг Ирина глубокий, клокочущий от смеха мужской голос.
Обернувшись, она увидела красное, пышущее здоровьем лицо торговца галстуками, который с лукавой заговорщицкой миной грозил кому-то пальцем.
— Но ты еще для этого маловат!
Ирина проследила за его взглядом, и выявилась причина этой веселой реплики — ее Гарди, держащий в руке ядовито-красный галстук с изображением обнаженной особы.
Гарди выпустил из рук злополучный галстук, прищурился и в ответ на его «пальчик» пригрозил своим кулачком.
— А вот и не мал! Не мал! — И сердито добавил: — Мне уже двадцать. И у меня просто болезнь роста!
— Ах, вот оно что? У пацана просто оказывается «болезнь роста»! — развеселился торговец. — А ты забавный парнишка. Ха-ха-ха!
Смех «галстучника» звучал у нее в ушах, когда Гарди «отколол» еще один номер, также вызвавший смех. В одной из палаток она купила острое крестьянское масло, которое так любил Ларс, и так называемые «счастливые яйца с сюрпризами». Когда рассчитывалась, Гарди старательно читал надпись по слогам на рекламном стенде:
«Яйца — собственная продукция»
— А что такое про-дук-ция? — захотелось ему тут же узнать.
— Ну это производство. Когда что-то делают, выпускают.
Гарди казался крайне удивленным. С явным любопытством стал рассматривать продавщицу, толстую приятную женщину лет пятидесяти. Потом снова уставился на Ирину и громко, во всеуслышание, не скрывая своего удивления, вопросил:
— Она что — сама несет яйца?!
Женщина прыснула от смеха, схватилась руками за свой солидный живот и вдруг озорно, по-базарному, заголосила:
— Покупайте яйца! Сама несу — сама продаю! Яйца собственного производства. Берите — всего лишь сорок пфеннигов штука! — При этом она хохотала до слез.
Но Гарди, почувствовав себя оскорбленным до глубины души, гневно топнул ногой и заорал:
— Я хочу домой, домой! Никогда больше не пойду на рынок. Так и знай!
— Почему же? — изумилась Ирина этой внезапной вспышке гнева и злости.
— Потому что здесь все нехорошие. Смеются, а сами не знают, почему!
Герда сидела у окна и, положив ноги на решетки камина и наблюдая, как колышатся верхушки деревьев на участке соседа, ела соленые палочки. И тут раздался звонок — два раза, громко и требовательно.
«Черт побери! Если опять этот парень снизу, этот Байерле, то он получит свое!»
Надоел своими приставаниями, слюнявыми комплиментами, подношением цветов. Только что опять подложил ей под дверь букет, что вянет сейчас на Тинином столе без воды.
Герда встала и гренадерским шагом промаршировала к двери. О! Как она была зла! По пути схватила букет, чтобы тут же врезать этому Байерле прямо по физиономии, по ушам. Резко рванула дверь и… ошеломленно уставилась в смущенное лицо молодой женщины, поразительно похожей на Тину.
— Кто вы? — с удивлением спросила та.
— Меня зовут Герда Бекер, подруга фрау Шёнлес. А вы?
— Я ее сестра Соня. Тина дома?
— Нет, к сожалению.
— И когда она вернется?
— Как сказать… — Герда поджала губы, размышляя, что ей сказать. — Во всяком случае, не скоро. Но я могу ей передать, если увижу…
— Мне нужно поговорить с ней сейчас! — Глаза Сони наполнились слезами.
— Гм-м… может, вы тогда войдете? — Герда отошла в сторону, закрыла за Соней дверь и снова швырнула букет на стол.
— Цветы надо бы поставить в воду, — растирая по лицу слезы, сказала гостья, — у них уже головки обвисли.
Герда попыталась улыбнуться, но даже не подумала последовать ее совету.
— А где Тина? Я с утра сегодня звонила ей, но никто не отвечал.
— А-а… Видите ли, ваша сестра временно живет… у одной своей подруги.
— Тогда дайте мне адрес! — Соня опять разрыдалась. — Это важно. Вопрос жизни и смерти! — с драматизмом объявила она.
— Адреса у меня нет, только номер телефона, — схитрила Герда. — Можно попробовать связаться.
Она подошла к столику, на котором стоял телефон, взяла телефонную книжку, полистала раздел на букву «М» и набрала номер. Абонент был занят, и Герда со вздохом положила трубку, не заметив, что за ней стояла Соня. Она заглянула в телефонную книжку и тут же схватила ее, прежде чем Герда могла этому воспрепятствовать. Убедилась, что на странице «М» стояло одно — единственное имя — «Мартуссен», а ниже… подробный адрес.
— Почему вы меня обманули? — с упреком спросила Соня. — У вас же есть ее адрес. Ведь вам сказано — я ее сестра. Как будто не имею права знать, где она!
Соня была вне себя. Она швырнула телефонную книгу на столик, устремилась мимо нее к двери и хлопнула ею так, что все затряслось.
«Хорошенькое дело! — подумала Герда. — Если она сейчас ворвется в дом Мартуссен и застанет там Ларса, то все полетит кувырком!»
Она взяла трубку, нажала на кнопку повтора вызова. Номер все еще был занят…
Ирина пришла сегодня от ребят на час раньше, так как Бернд повредил себе руку и не мог, как обычно, провести время в бильярдной. Значит, детей надо было вовремя отправить в постель, а она не могла дольше затягивать свою «службу» здесь.
— Алло! Где вы все?
— Здесь! Заходи. Я как раз показываю твоему мужу, как надо играть, — послышалось из гостиной.
Ларс и Тина сидели у горящего камина за большим столом, играли в карты, пили глинтвейн и ели пряники. Атмосфера была теплой, уютной, и Ирина мысленно возблагодарила небо, которое ниспослало ей Тину.
— Иди, сыграй с нами! — Тина приветливо махнула рукой Ирине, которая все еще стояла в дверях. — Набрано уже 221 штрафное очко. Столько же у Ларса!
— Согласна.
Ирина села за стол, взяла сданные Тиной карты и потихоньку заглянула в них. Боже, у нее на руках оказался почти полный набор, не хватало лишь дамы и десятки. Десятку Ларс сбросил, она вытащила недостающую даму пик и выложила карты на стол.
— Полный штос! — вскричала Ирина и торжествующе рассмеялась, так как ни Ларс, ни Тина не смогли выложить ни одной карты, и это им ой как дорого обойдется.
— Ну ты даешь! — запыхтел Ларс и стал считать: — Сто двадцать три… сто тридцать один… сто тридцать семь…
Зазвонили.
— Считай, не отвлекайся, а я открою. — Ирина пошла к двери.
— …Сто пятьдесят четыре — дважды, значит, триста восемь.
Тина вела запись, затем подняла взгляд и от страха чуть не упала со стула: ее сестрица Соня, заплаканная и расхлюстанная, ворвалась в квартиру Мартуссен? За ней шла встревоженная Ирина. Очевидно, она хотела задержать ее у дверей, но если уж Соня вобьет себе что-то в голову, то ее и десяток лошадей не удержит!
— К тебе гостья! — объявила она тоном, в котором звучало предостережение. Сама же стала белой, как стена: ясно, что случилась беда.
Это почувствовала Тина, лишь взглянув на сестру!
