Мэтту показалось, что его целиком опустили в свадебный торт, и взбитые сливки просочились ему кровь.
– Ты забыл, что мне ещё только двенадцать, – напомнила Ива.
Мэтт согласно кивнул, он не мог говорить, так как крем всё ещё был в крови и сердце. И ему было очень хорошо.
– А теперь давай тебе будет восемнадцать? – внезапно предложила Ива.
Он снова кивнул, хотя до конца не понял предложения.
Ива прижалась своим ртом к его рту так, словно оголодала, и вот, наконец, её кормят, а она ест жадно, торопливо, облизываясь, точнее, облизывая его язык, нёбо, губы, кусая, втягивая в себя.
До Ивы Мэтт был уверен, что знает всё о вожделении, о кайфе в сексе, но уже с первой ночи с ней понял, что ничего не знал. В браке, единственном законном и по-настоящему желанном, его горизонты регулярно расширялись. Вот и сейчас, от её поцелуя он возбудился так, что начал задыхаться, а потом хватать воздух ртом и необдуманно нести всё, что брякнет в голову:
– О боже, Эва… любимая… родная… ты простила меня, да?
– Нет. Просто в семнадцать я ещё не знала, что это был ты.
Его словно ведром ледяной воды окатили. В точности как того новорожденного телёнка, опустили с небес на землю и заставили дышать ровно.
Иногда тяжело быть женатым на женщине, которую до безумия любишь, но с которой соединяет неприглядное прошлое – по твоей вине неприглядное – и со временем оно, конечно, отдаляется, но совсем не стирается и по-прежнему живёт в памяти. И дело тут даже не в обидах, которые глупо лелеять всю жизнь, да никто этого и не делает, судя по тому где именно сейчас находятся Мэтт и Ива, а в том, что, сделав что-то плохое, ты навсегда меняешь отношение к себе, как бы хорошо ни поступал после.
– Я понял. Я понял. А давай, в постели нам всегда будет по восемнадцать? – с надеждой предложил он.
– А давай! – радостно согласилась Ива.
– Как ты сегодня хочешь?
– Хочу, чтобы ты сперва поцеловал меня там, а потом поставил на четвереньки.
Мэтт задышал чаще, погладил уже заметно выпуклый живот Ивы, неосознанно облизнулся и выдохнул:
– Хорошо. Четвереньки – теперь у нас любимая, да?
– Да, – кивнула восемнадцатилетняя Ива Джонсон, владелица двух самых востребованных в Трисити ветеринарных клиник.
– Я буду осторожным, – пообещал восемнадцатилетний Маттео Росси, отец почти пятерых детей.
Конец
Salvation (Interlude) · Evalyn
Конец
