Перед ее взором пронеслись огромные валуны, толстые стволы деревьев, колючие кустарники. Словно в замедленной киносъемке Эмили увидела, как Мэтт накренил мотоцикл вправо, заметила сломанный сук, почувствовала, как он ударил ее, и потом уже перестала ощущать что-либо и слышать какие-либо звуки, кроме собственных стонов. Над ней нависли ветки сосен, высвеченные красноватым светом фары «Харли».
Миссис Торн попыталась пошевелиться, но головокружение мешало координировать движения.
– Мэтт, где ты? Мэтт?! – Ей казалось, что она кричит, но из горла вырывался лишь сиплый шепот. Женщина звала Холидея, но все напрасно. Оставалась последняя, довольно призрачная, надежда – свет фары привлечет внимание Айвэна, когда тот выберется в лес для объезда.
Затем миссис Торн увидела Мэтта, распростертого на земле. Нужно подойти к нему и оказать помощь. Но как это сделать при ее беспомощности?
Время неумолимо двигалось к полуночи. Наконец Эмили услышала треск сухого кустарника и увидела Айвэна.
– Боже мой! – выпалил рейнджер, побледнев от увиденного.
– Айвэн, он жив? Позаботься о нем. Со мной все в порядке, только, по-моему, сломано плечо, потому что я не могу пошевелить рукой.
– Какого черта вы тут делаете на мотоцикле? – загремел рейнджер. Она смотрела, как он ощупывает Мэтта, и понимала, что тот не ждет ответа. Сейчас уже можно закрыть глаза. Айвэн здесь, он позаботится обо всем. Женщина слышала, что рейнджер включил рацию и теперь вызывает «скорую помощь».
Наклонившись над ней, спасатель тихо произнес:
– Я перевяжу тебе плечо и вынесу на дорогу. Оно будет сильно болеть, учти это. Тебе крупно повезло, что выбросило на кусты, а не на скалы.
– С Мэттом все в порядке?
– Да. Он никогда не выезжал на мотоцикле, держал его в гараже, чистил, холил и лелеял. Зачем ты разрешила ему оседлать этого «мустанга»?
«Айвэн винит меня, как Ян, который всегда перекладывал ответственность на мои плечи», – с досадой и сожалением подумала несчастная женщина.
– Можно подумать, я могла его остановить, – вслух буркнула она. – Ведь просила Мэтта сбросить скорость, но он гнал слишком быстро, мотор ревел… Разве тут услышишь? Я пыталась…
Эмили пыталась защищаться, но безуспешно.
– Не надо было вообще садиться на этот чертов мотоцикл! Тогда бы и с вами ничего не случилось!
– Это несправедливо! – закричала миссис Торн изо всех сил. – Меня нельзя обвинять в этом!
– А я вот обвиняю. Мэтт никогда бы не вывел «Харли» из гаража, если бы не ты. Ему пятьдесят пять, а он пытался вести себя как двадцатипятилетний юнец. И все ради тебя! Надо все-таки думать хоть немного.
Лес озарился светом фар, наполнился голосами множества людей и воем сирен – прибыла «скорая помощь».
– Я не позволю тебе обвинять меня в этом, Айвэн! Ни сейчас, ни потом! – Эмили закрыла глаза. Она чувствовала, как ее перекладывают на носилки, и в этот момент снова услышала голос Яна.
Следующие несколько часов прошли в тумане полузабытья. За это время ей вправили плечо и ввели обезболивающее.
* * *
Утром, когда миссис Торн окончательно проснулась, она увидела около своей кровати монахинь, на лицах которых читалось явное беспокойство. Они наклонились над ней и заговорили все разом:
– Слава Богу, что с тобой все в порядке. Сестры похлопывали ее по рукам, убирали непослушные пряди волос со лба, вытирали слезы, расправляли простыни.
– Расскажи нам о Мэтте, – попросила одна из служительниц Христа.
– Айвэн во всем случившемся винит меня… Может быть, я и виновата… Если это так, как мне жить дальше, сестры?
– Нельзя винить себя, дитя. Мэтт знал, что делал, и нарушил правила… Успокойся. Никто и не думает считать тебя виновницей случившегося, – спокойно заметила сестра Гасси.
– Я слышала голос… и собиралась… спрыгнуть с мотоцикла, когда появился этот чертов сук. Хотелось предупредить Мэтта, но мотор так ревел, что он ничего не услышал. Я пыталась, честное слово, пыталась! Мне нужно, чтобы вы поверили мне. Не хочу вновь испытывать муки!.. Мы можем позвонить отсюда? Где Айвэн?
– Он с Мэттом… У нас есть несколько вариантов, чтобы узнать о состоянии твоего друга: позвонить в управление рейнджеров или больницу или сесть в фургончик и поехать туда самим. Твое решение, Эмили?
– Поехать самим.
Сестры тут же провели «летучее» совещание. После этого Тина и Куки отправились в Убежище, где еще оставались две пожилые пары, сестра Филли осталась с миссис Торн, путь остальных лежал в Эшвилль.
Время шло медленно, от ожидания сводило скулы.
Эмили проснулась около восьми и увидела сестру Келли. Та сидела в кресле, расположенном в углу комнаты, и читала молитвы.
– А мне казалось, что здесь собрались все, – прошептала сонным голосом женщина.
– Я тоже так думала… Скорее всего, они на улице. Пойду посмотрю.
Не успела монахиня встать со своего места, как дверь отворилась и в палату вошли сестры. Эмили попыталась поудобнее улечься, чтобы лучше видеть усталые лица пришедших.
– Мэтт будет жить. У него сотрясение мозга, сломаны рука и несколько ребер. Одно колено придется прооперировать. Врачи прогнозируют полное выздоровление.
– А как же дети? – с тревогой поинтересовалась миссис Торн.
– С ними сестра Холидея. Бенджи и Молли очень уважают ее.
– Спасибо… Сестры, езжайте домой, вам нужно отдохнуть. А мне необходимо немного побыть одной. Врач при обходе сказал, что утром я могу выписаться, так что обещаю лежать в постели и отдыхать. Мне можно немного пожить у вас? Если нет, я позвоню своим друзьям, и кто-нибудь из них приедет за мной.
– Эмили, зачем ты спрашиваешь об этом? У нас есть свободная комната в главном корпусе… Господи, как только язык повернулся говорить такие вещи?! Разве мы оставим тебя одну? Ну, все… Спокойной ночи.
– Сестры?
– Да.
– Помолитесь за Мэтта.
– Мы постоянно помним о нем и не забываем в своих молитвах. Его имя будет звучать все время в наших обращениях к Богу, пока он не поправится. А теперь попытайся уснуть, – тихо и спокойно произнесла сестра Джилли.
Миссис Торн пробежала пальцами по панели в изголовье кровати, выключая свет и телевизор. Она лежала в темноте, молча глотая слезы.
– Ян, ты слышишь меня? Мне нужно поговорить с тобой. – Женщина звала его вновь и вновь, пока не охрипла. – Тебя никогда не было, да? Значит, это все игра моего воображения… Я хотела… Мне хотелось поверить в твою помощь… Я совсем запуталась. Сестры, по крайней мере, верят… Ты появляешься только тогда, когда мне угрожает физическая опасность? А где находишься сейчас? Черт, где же ты прячешься?! Мне необходима твоя поддержка, иначе я могу сорваться… Ты сукин сын, Ян. Видишь, до чего я дошла – разговариваю с человеком, которого нет, который ушел в мир иной. Послушай, они же закроют меня в сумасшедший дом и выбросят ключ… Ответь, черт бы тебя побрал! Ян, мне не хочется сходить с ума. У меня впереди несколько счастливых лет, и я жажду насладиться ими сполна. Не забирай их у меня!
Никакого ответа… Полная тишина… Миссис Торн с досадой хлопнула по подушке здоровой рукой.
– Я знаю! Все это лишь плод моего воображения. Зачем я рассчитывала на тебя?! Ведь мое спасение – дело моего ума, моих воли и мужества. А ты, как соломинка на ветру, за которую я пыталась ухватиться. Прощай, Ян!
Эмили настолько устала, беседуя с собой, что немедленно погрузилась в сон.
Может, скрипнула дверь, или прошла медсестра в туфлях на резиновой подошве, возможно, она сама тяжело вздохнула, но женщина в полусне ясно услышала: «До свидания, дорогая Эмили». Миссис Торн уснула с улыбкой на лице и слезами на щеках. Утром она рассказала сестре Филли о своем разговоре с Яном. Женщины переглянулись и понимающе улыбнулись друг другу.
Словом, это действительно оказалось лишь мечтой, плодом воображения.
За день до праздника с Эмили сняли гипс, и в тот же день она, сопровождаемая сестрой Келли, отправилась в Эшвилль навестить Мэтта.
Со времени несчастного случая на маршруте уже прошло три недели, три долгих невыносимо скучных недели без Мэтта. Примет ли он ее? Предварительно Эмили позвонила Холидею и в ответ услышал: «Прекрасно, буду рад видеть». Но никаких радостных ноток в мужском голосе не прозвучало, и это особенно беспокоило измученную мрачными мыслями женщину.
Сестры звонили ему ежедневно, иногда – даже дважды на день, но только миссис Торн по-настоящему беспокоилась о здоровье Мэтта. Она поежилась, вспомнив, как холодно и бесстрастно прозвучал голос человека, который совсем недавно предлагал ей руку и сердце. Нет, он говорил исключительно вежливо, интересовался состоянием поврежденного плеча, делами в Убежище, настроением и здоровьем монахинь, но за три недели ни разу не сказал, что любит ее, ни словом не обмолвился об их взаимоотношениях, зато постоянно упоминал детей, и это натолкнуло Эмили на мысль о каких-то осложнениях.
