– Думаешь? А, может, я не такая уж и пропащая. Может, мне как раз и надо, чтобы кто-то ткнул лицом в грязь и хорошенько встряхнул?
Как Макс, у которого это всегда получалось виртуозно. Жаль, что его забрызгало, сейчас на расстоянии наверняка судорожно оттирается от моей грязи.
– Поздно вас уже встряхивать, Юлия Константиновна. Такие, как вы, не меняются, ради собственного комфорта по головам пойдут…
Прав. Отчасти, ведь я уже на пути к трансформации. Как гусеница, извивающаяся в своем коконе, что только и ждет, когда выберется на поверхность и расправит ажурные крылья. Мои наверняка красотой отличаться не будут, но попытаться взлететь все же стоит.
– Ошибаешься, Костров. Хотя мне без разницы, думай что угодно. Главное, молча и без отдышки, поверь, она жутко раздражает.
Откидываюсь на сиденье и перевожу взгляд к окну. Интересно, я буду скучать по Столице? По этой ее суете, гигантским пробкам и ЦУМу, что исходила вдоль и поперек? Буду ностальгировать вечерами, макая в чашку дешевый пакетик чая, о коллекционных винах, составляющих на языке сладкое послевкусие? Вряд ли…Ведь все воспоминания, которые действительно стоит лелеять связаны с другим местом.
– Долго вас ждать? Я бы пообедал, – Леонид ненавидит меня, а дверь все равно открывает. Руку подает и даже не морщится, когда я ее игнорирую.
– Полчаса у тебя есть. И Руслану ни слова, а то я тебя знаю, – хотя какое мне дело до Тихомирова? Сцены все равно не избежать, но чуть позже. И дай бог, чтобы после неё я уцелела.
Одергиваю пиджак своего брючного костюма и двигаюсь к зданию, на входе в которое уже толпятся журналисты. Пора, верно? Главное, чтобы Света не выставила меня за дверь.
Глава 46
В зале царит ажиотаж. Длинноногие девицы терпеливо ждут, когда же стилисты доведут их образ до ума, Ануфриева суетливо носится между живыми манекенами и шпыняет визажистов за нерасторопность, а Ринат Хабибулин преспокойненько потягивает шампанское. Не рано ли начал праздновать?
-Кто пустил? — шкафоподобный секьюрити в черной футболке пятьдесят четвертого размера нагло перекрывает мне обзор своей широкой спиной. - Никаких журналистов.
Хватает меня под руку и даже внимания не обращает на мое отнюдь не слабое сопротивление. Я ноготь ломаю, пытаясь оторвать намертво вцепившиеся в плечо пальцы, а он невозмутимо волочет меня к выходу. Только у самых дверей, решает прислушаться к моей болтовне и, моргнув, смотрит уже осмысленнее:
-Я модель, ясно?! — пихаю пропуск ему под нос и сердито пыхчу, поправляя задравшийся пиджак. Плевать, что от манекенщицы на мне лишь гигантские шпильки, но выпроводить меня прочь, ни за что не позволю. Не сейчас, когда мое благородство минует не видимый глазу барьер и затопляет разум картинками нашего со Светой примирения. Сказочного, не спорю, ведь я изрядно попортила ей кровь, но хотя бы попытаться очистить совесть будет нелишним.
– Мне Тихомирова нужна, – взбиваю прическу, стараясь не морщиться от боли в пальце, ноготь на котором теперь «пострижен» едва ли не под корень, и, в привычной манере обозвав этого буйвола идиотом, бреду через весь зал к неприметной двери. Не стучусь, хотя, наверное, стоило бы… Просто нагло распахиваю ее и стараюсь улыбнуться как можно приветливее: все-таки, что ни говорите, но зачерствевший сухарь никогда не превратиться в ломтик мягкого хлеба. Я живое тому подтверждение.
– Вот так сюрприз! – Света заметно похорошела. Волосы у нее теперь на пару оттенков темнее, но что удивительно, выглядеть от этого старше она не стала. Или сам факт, что я больше не собираюсь с ней соперничать за сердце денежного мешка, сорвал шоры с моих глаз и позволил непредвзято оценить её привлекательность?
Как холодная неприступная королева, она поднимается со складного стула, отставляет на такой же раскладной столик стаканчик с дымящимся кофе и делает несколько медленных шагов в мою сторону. Не простит. Об этом в ней буквально кричит вздернутый подбородок, губы, что она поджала от злости, и руки, спрятанные в карманах модных широких брюк. Даю голову на отсечение, что они сжаты в кулаки.
– Здравствуй.
Господи, а как такие разговоры, вообще, начинают? Не скажешь же: «Знаешь, Света, я тут внезапно для самой себя поняла, что твой муж не настолько хорош, что вгрызаться в твою шею клыками!» Да и «извини», даже произнесенное сквозь слезы, когда я буду ползать перед ней на коленях, погоды не сыграет. Да и не буду я...
– Прекрасная коллекция, Света.
– Правда? Тебе-то откуда знать, если до показа еще два часа? – она хочет присесть на столешницу, но вовремя вспоминает, что этот шатающийся стол ее массы не выдержит. Качает головой и остается стоять, прожигая меня пылающим от ненависти взором. – Зачем пришла? Решила и этот день мне испортить?
Произносит так, что мне становится не по себе. Стыдно за те вечера, в которые она глушила печали вином, пока ее муж ненасытно вбивался в мое тело.
– Напротив, – господи трудно как! Нужно было не поддаваться этим бредовым мыслям о жизни с чистого листа, в которую не стоит тащить груз вины за совершенные подлости. Достаточно было запрятать подальше гигантский чемодан собственных ошибок и просто не позволять себя хотя бы изредка открывать его крышку.
– Хотела тебя похвалить.
– Как мило, Юля! Я ведь с именем не ошиблась? Хотя, нет, – складывает руки на груди и, неумело скрывая боль, старается выдать окончание фразы с ухмылкой. – Дмитрий Петрович. Кажется, именно так мой муж тебя в свой телефон записал.
Правда? Никогда этим вопросом не задавалась…
– Так что надо на этот раз? Решила присмотреть подходящий наряд для его соблазнения? Боюсь, сегодня тебе ничего не светит. Мои костюмы сшиты для изысканных женщин, а не дешевых подстилок, что имеют наглость мозолить глаза обманутым женам.
Грубо. Зато на все сто процентов правдиво. Ведь я именно она есть. Или была, сути дела мое запоздалое прозрение все равно не меняет.
– Уходи давай, пока я не натравила на тебя охрану. И запомни, просто так я тебе Руслана не отдам – таких как ты уже с десяток на моей памяти было. Гулял, пользовался вами, но всегда оставался со мной. А знаешь почему? Потому что ты только для кровати и сгодишься.
– Не нужен он мне, – глушу порыв хорошенько припечатать своей ладошкой ее и без того пылающую щеку, и стараюсь не отводить взор. Если уж мне хватало совести плевать ей в лицо требования о немедленном разводе, то пару минут потерпеть взгляд зеленых глаз я все же смогу.
– Так что, спи спокойно. На твоего мужа я больше не претендую.
– А что так? Нашла побогаче?
Кажется. Только богатство его измеряется вовсе не количеством нулей на банковском счету. И делиться им со мной он совсем не готов: дал лишь кончиком пальца к нему прикоснуться и испарился, будто не человек вовсе, а какой-то мираж.
– Думай, как хочешь. Просто знай — если твой муж в очередной раз задержится на работе, к его ночным переговорам я отношения не имею, — довожу до нее свою мысль и, кивнув на прощание, уверенно иду к выходу. Стало мне легче? Пока непонятно.
-Что, вот так просто уйдешь? — мне показалось или её голос дрожит от волнения? - И даже взамен ничего не попросишь? Денег, например, или новую тачку?
Умеет эта женщина удивлять. Трясущимися руками шарится в дамской сумочке и на мгновение я почти уверена, что сейчас она достанет из неё пачку зеленых купюр. Но эта лишь сигарета. Тонкая, мгновенно наполняющая воздух специфическим запахом яблок.
-Знаешь, сколько раз за пятнадцать лет, я покупала собственного мужа? — нервно смеется и глубоко затягивается отравой. И вот сейчас, когда она пялится себе под ноги, губу кусает, слизывая дорогую матовую помаду цвета вишни, я дам ей значительно больше пятидесяти. - Три раза. И самое смешное, что в первый я отдала за него вдвое меньше, чем стоят мои любимые туфли от Валентино. Девчонка попалась глупая — студентка из какого-то Задрыпинска.
