я тоже чувствую себя виноватой. У всего происходящего с нами нет поверхностных значений, только глубина, которая становится непреодолимой.
— Ты делаешь только хуже. Уйди.
Но он не слушает. Росс подцепляет пальцем мой подбородок и заставляет взглянуть на него.
Я запрокидываю голову и несколько раз моргаю, в попытках смахнуть слезы с ресниц.
— Не закрывайся от меня.
— Твой мир ломает меня, Мартин. Он бесчувственный и уродливый.
— Мне жаль.
По итогу, закрылся он. Все закрутилось по новой. Звонки, схемы, разъезды. Расплывчатые объяснения и витиеватые ответы. С каждым днем он ставил своим людям слишком тяжелые задачи. Он планировал. Планировал тщательно, так, как умеет только он.
В гостиную вваливается целая толпа бойцов. Сосредоточенные и серьезные ребята, которые знают, как выполняются приказы.
Они устраиваются на диване вокруг маленького стола, рискуя разнести его своим напором вдребезги. Откуда-то берутся чертежи и карты, вдоль и поперек изрисованные красным маркером. Несколько точек отмечены черными крестиками. Должно быть, входы и выходы, а может, что-то другое.
Я прохожу мимо, метя точно на кухню. Какой причудливый и тошнотворный маршрут, но каждый раз он становится квестом. Спуститься со второго этажа, пересечь «публичную» комнату и оказаться у кофе-машины. Еще есть вариант вернуться тем же путем, а это уже сложнее.
У холодильника суетится Мэгги, в старании накормить эту голодную ораву. Часто ли этих парней балуют нормальной едой, останется загадкой, но плотный обед явно пойдет им на пользу.
— Добрый день, — возле меня возникает парнишка из клуба Прайта.
— Аден?
— Мисс Хилл, — он приветливо улыбается.
Придирчиво окидываю его взглядом, отмечая румяные щеки на совсем молодом лице. Ему не больше двадцати пяти, хотя и это слишком для него. Глаза все еще живые, не выгоревшие от беспредела. Видимо, его не бросали в самую гущу. Но время и не правильная компания обязательно сделают свое дело. Заточат под нужным углом и станут проверять на прочность.
— Просто Эйва.
Тот кивает, проходясь по мне также изучающе. Наконец-то при свете, в спокойной обстановке.
— Осторожнее, Аден. Знакомство с Элиотом началось с этого же. — Росс закатывает рубашку до локтей, обнажая предплечья, на которых выступают витиеватые вены, привлекая особое внимание.
Парень непонимающе сверлит босса глазами, но очень быстро выхватывает предполагаемую суть и отступает на шаг назад, чтобы не обострять.
— Это называется ревностью, — подсказываю, пока страсть Мартина к издевательствам не зашла слишком далеко.
Хищная улыбка украшает его лицо. Пусть едкая и не сулящая ничего хорошего, но она ему чертовски идет.
— Можешь называть это как угодно, но мой пистолет всегда заряжен.
В этом доме никто не замечает таких диких для нормального человека фраз: оружие, угрозы, разборки — дело привычное. Но когда обещание дает Росс, все вокруг моментально мрачнеет.
— Ты повторяешься, Мартин.
— Я ведь могу и продемонстрировать для убедительности.
— Мы будем обмениваться колкостями?
— Ты все равно проиграешь.
Как и всегда. Ведь это он просто мастерски владеет варварскими замашками. Использует самые изощренные техники напомнить о последствиях предательства. И не всем так везет, как мне.
Нас прерывает Крис, сообщая, что кого-то привезли. Мартин воодушевляется и следует за охранником. Кто бы это ни был, он явно рад его появлению.
В гостиной уже прибавились коробки с разнородной амуницией и набором новеньких раций. Все же суета присутствует, времени, видимо, остается не так много. Когда финал неминуемо близко, начинаешь думать о старте, правильно ли начал и чем все закончится. Но здесь все выдрессированы и такие мысли оставили далеко позади.
Из холла доносится протяжный звук оповещения прибытия лифта. Вот и дверцы открылись, слышатся шаги. Появляются четверо, но лишь один из них заставляет сердце ускорить ритм.
Элиот выглядит так, словно и не было никакого ранения и его длительного отсутствия. В него не стреляли и он не выпадал из бойцовского строя.
Под облегающей черной футболкой виднеются ряды плотно обернутых вокруг груди бинтов, это все, что его выдает. Хотя, он морщится, когда пожимает Мартину руку, но лишь на мгновение, когда обоюдная хватка достигает своей крепости.
Он обводит комнату глазами, кивая своим ребятам, и его взгляд натыкается на меня. Едва уловимо, но очень красноречиво.
— Здравствуй, Эйва.
— Элиот, — выходит с придыханием и чрезмерно ласково.
Росс замечает, но скрепя зубами игнорирует. Дается довольно тяжело, но он старается как никогда.
— Грузимся, — командует босс, ускользая к лифту.
Гостиная пустеет. Последним выходит Крис, забрав с собой бумаги со стола.
— Я догоню, — кидает ему начальник охраны.
Элиот медленно добредает до меня, не зная, как подступиться:
— Как ты?
— Ты уже знаешь?
— Да, Мартин держал меня в курсе.
Никаких подробностей, коротко и по существу.
— Удивительно, — то ли заключаю, то ли огрызаюсь. — Как твоя рана?
— Как на собаке, — беззаботный смех прошибает пространство.
Храбрится. Возможно, он выдохнул, набрался сил и теперь запала хватит, чтобы еще некоторое время побыть таким легким.
— Я хотел попросить прощения. Я виноват перед тобой.
— О чем ты, Элиот?
— Я ведь видел, как тебя ломало, и я все понимал, — он уводит взгляд, выбирая точку где-то на стене. — Я воспользовался твоим состоянием. Но в тот момент, ничего не мог с собой поделать.
Он делает усилие над собой, ведь признание дается ему тяжело. Честный и прямолинейный, должен озвучить все вслух.
— Не надо, слышишь? Мы оба сделали этот шаг.
— Да, только я знал, что мне ничего не светит.
Но признаваться будет не только он, мне тоже есть что сказать.
— Помнишь, я говорила, что никогда не прыгну с парашютом?
Он выжидает, очевидно, боясь моего заключительного сравнения.
— Я прыгнула, Элиот, только без парашюта. И, кажется, меня неплохо размазало о суровую реальность и о болезненное чувство любви.
— Ты… ты делаешь больно.
Я молчу, потому что мне нечего ему ответить. Несколько долгих секунд, и Элиот улавливает мои сомнения.
