спокойно смотреть, как твой любимый мужчина уезжает в другую семью? А к вечеру возвращается, словно ни в чём не бывало? Лично у меня так никогда не получится.
Но других вариантов нет. Их просто не существует. Либо между нами будут постоянные ссоры, склоки, ревность и недоверие. Либо попросту не станет нас.
Любой из двух вариантов для моей дочери будет губительным в психологическом плане. И раз моя жизнь всё равно уже идёт под откос, то я должна думать, в первую очередь, о своей малышке.
Слышу за спиной возню. Пытаясь максимально выровнять дыхание, уже стираю горестные слёзы своей душевной раны и смотрю на вошедшего.
Слова застревают в горле. И я просто отворачиваюсь. Молча. Потому что я слишком многое хочу ему сказать. Мне вообще всё это кажется жутко несправедливым, но карма всегда прилетает в наказание за наши прошлые ошибки.
Руслан медленно приближается. Я уже чувствую его спиной.
– Иди ко мне, – он обнимает за плечи и притягивает к себе, а я лишь бесшумно стараюсь стряхнуть его руки и отрицательно качаю головой.
Он заставляет обернуться, аккуратно перехватывает мой подбородок, но я вырываюсь.
– Не надо.
С силой цепляет тонкое запястье, разворачивает лицом к себе и медвежьей хваткой заключает в крепкое объятие.
– Ну иди...
Утыкаюсь в его грудь и плачу навзрыд, потому что внутри всё исполосовано. И нет такого бальзама, которым можно полить глубокую рану. Плачу громко, и спазмы хватают горло. А внутри всё рвётся и гремит. И ведь не подчинить уже, не заштопать.
Мои слова то и дело разбавляются неуместными паузами, когда я пытаюсь набирать воздух в лёгкие и тихо-тихо, почти шёпотом выразить хотя бы малую часть того, что сейчас догорает внутри.
– Я не смогу так жить. Я не смогу. Слышишь? Ты от неё не уйдёшь. Ты будешь постоянно её поддерживать. Приезжать. Ты полюбишь этого ребёнка, Руслан, – тело дрожит, успокоиться нет сил, и, кажется, мои внутренние резервы стойкости и оптимизма уже просто исчерпали себя на несколько лет вперёд. – Нельзя не полюбить своего ребёнка. Это... это ведь не жизнь будет. Я не смогу отпускать тебя к ней. Ты понимаешь? Я тебя так люблю, что не смогу. Не смогу знать, что ты сейчас с кем-то. И что ребёнок от другой женщины зовёт тебя папой. Руслан. Этот ребёнок... он станет нашей пропастью.
– Ева, это просто сложности, через которые мы вместе в состоянии пройти.
– Ты сейчас шутишь? – окидываю его недоумённым, заплаканным взглядом. – Шутишь, наверное. А если нет – то ошибаешься очень сильно. Между нами всегда будет кто-то третий. Всегда! Это станет началом конца, Руслан. Так нельзя жить! Она всегда будет тянуть на себя. Это будет нескончаемый, замкнутый круг. Как ты считаешь? Сколько ещё ты сможешь бежать по кругу, не продвинувшись вперёд ни на шаг? Да нисколько. Потому что так не бывает. Ты не сможешь отмахиваться дорогими подарками и отпиской по праздникам. Ты будешь постоянно присутствовать в их жизни. А значит, отсутствовать в нашей. Пойми, если свою душу я ещё могу поставить под удар, то сердце и любовь к тебе Алисы резать ножом, надеясь на чудо, я просто не имею права. Она и так привыкла к тебе. Но теперь у тебя будет свой ребёнок. Твоя кровь, Руслан. Поэтому нам в твоей жизни больше делать нечего. Нам просто в ней не найдётся места.
Ну за что?! За чтооо?!
Я снова горестно прикрываю глаза. Уж я-то точно понимаю, за что...
Он крепко прижимает к себе, позволяя выговориться и всё высказать. Его рубашка на груди уже промокла насквозь. А я до сих пор не могу успокоиться, тихо всхлипывая.
Тут внутри что-то щёлкает. И я резко его отталкиваю.
– Ты же говорил, что порвал с ней. Говорил, что не спишь больше…
– Нет, конечно, Ева! Я не был у неё пару месяцев точно! – его сдержанность начинает давать сбой. – И больше я не собирался к ней ездить! Правда! Мне это давно уже не нужно и не интересно! Я вас хочу домой забрать! Ты же знаешь! Давай уже не будем откладывать? Давай прямо сейчас?
Его «прямо сейчас» в данную минуту уже звучит как «слишком поздно».
– Руслан, она тебя не отпустит. А ты сам теперь никогда не сможешь уйти, – не представляю, на какие уловки она пойдёт, чтобы притянуть его обратно.
– Ева. Вообще мне это всё кажется довольно странным. Я разберусь. Если всё так, то я не смогу теперь просто уйти, закрыв дверь, да. Но у меня только одна семья, пойми! И другая мне не нужна!
– Я не знаю, что тебе сказать. Я не знаю, как так жить, – он будет всегда при ней, никогда не отвернётся. – Я на это не согласна.
– Ну прости ты меня! – голос его срывается, Руслан резко заключает меня в плен своих рук, настойчиво покрывая кожу на шее поцелуями. Больше он просто никуда не дотягивается, потому что я отворачиваюсь. И каждое его прикосновение, как ожог, которому предназначено болеть ещё долго. – Ева, все когда-то ошибаются! Просто дай мне немного времени, я разберусь! – повышенный тон полосует меня изнутри, каждую рану заливая кислотой, вызывая боль, в которой хочется сгореть заживо. – Я не отрицаю и не скрываю! Мне придётся участвовать, но никогда больше я не поставлю вас под удар, услышь меня, пожалуйста! Прости мне ещё одну ошибку, в последний раз! Ты не пожалеешь, даю слово! Ну не отворачивайся ты от меня сейчас!
Смотрю в окно, потому что сталкиваться с любимыми тёмно-серыми глазами просто нет сил.
– Ева, – это последнее слово, которое он произносит относительно спокойно, а дальше муж срывается, каждое его слово хлёстко бьёт в самое сердце, и закрыться не получается. Руслан дрожащим, хриплым голосом орёт на всю квартиру, не в силах сдержать эмоциональный всплеск, громко хлопает ладонью по стене. – Ну что мне сделать?! Мне кроме тебя вообще никто не нужен уже! Ты меня как какого-то щенка привязала и постоянно
