Прямо сейчас. Прости, — быстро говорю я и ставлю тарелку обратно. Я делаю пару шагов, но Слэйн хватает меня за запястье и рывком дёргает на себя. С испуганным вскриком падаю прямо на его бёдра. Он бережно удерживает меня на себе.
Наши взгляды встречаются. Его глаза наполняются тонким резным рисунком цвета индиго. Чёрт. Я обожаю, когда этот цвет появляется. Это означает, что он всё знает. Ему нравится это, и он… залез в мою голову.
— Наглец, — шиплю я, ударяя его по груди. — Убирайся из моих мозгов.
— Не могу. Это забавно, Энрика. Я наблюдаю за тем, как огонь то появляется в твоих глазах, то становится паникой, и наоборот. Ты думаешь о чём-то очень грязном с того момента, как я упомянул про секс. И тебе понадобился душ, чтобы избавиться от навязчивых мыслей. Душ не помогает, поверь мне. Какой бы он ледяной ни был, то возбуждение возвращается сразу же, как только отключить воду. Стоять под ледяной водой небезопасно для здоровья, поэтому ты недолго там пробудешь. И что ты будешь делать потом, Энрика? Бегать от меня? — Слэйн спокойно обличает все мои мысли, отчего мой рот удивлённо приоткрывается.
— Теперь твоя очередь признаваться в своих страхах, Энрика. Что тебя беспокоит? — Он нежно заправляет прядь моих волос за ухо. Глубоко вздыхаю и ёрзаю на его коленях, садясь ровнее. Но я чувствую бедром его гениталии через тонкую ткань спортивных штанов. Слэйн прочищает горло, предупреждая меня так больше не делать, потому что его… член дёргается от моих движений.
— Прости, я не специально, — шепчу я, ощущая, как щёки начинают гореть.
— Я не против, Энрика. И ты точно родилась специально, чтобы извести меня, — он приподнимает уголок губ. Я нервно прыскаю от смеха.
— Давай говори мне. Что тебя смущает?
— Сам факт, — признаюсь я.
— Это как? Факт того, что у мужчин есть член, у женщин есть тугая вагина? И то, что люди трахаются? — Удивляется он.
— Ты говоришь грязные слова, Слэйн. Ты всегда употребляешь грязные слова, когда дело касается секса. А в обычной жизни ты джентльмен.
— Потому что секс — это обнажение, Энрика. Обычно, я не разговариваю во время секса. С тобой я не хочу скрывать себя настоящего. В этом была вся суть моего желания находиться рядом с тобой.
— Хм… то есть ты молча трахаешься, а мне достался грязный язык?
— Не только он. Тебе достались все мои грязные секреты и, разумеется, язык вместе с членом. Тебе этого мало?
— Нет-нет, но… это будет долго? Просто в тот раз… было здорово, клянусь. Но… я не создана для такого долгого забега. Я не знаю. Мне всегда было больно. Нет, не с тобой. Не с тобой. С ним, — панически мотаю головой, ненавидя себя за то, что большая девочка не может нормально разговаривать на такие темы. Они пугают меня. Я терпеть их не могу. Я бы отрезала члены всем мужчинам, кроме Слэйна. Клянусь, если бы у меня был такой шанс, то я бы всех к чёрту лишила их агрегата по причинению боли.
— Так, хорошо. В прошлом тебе было больно, потому что это было насилие. Я же тебя не насиловал, — с остановками говорит Слэйн.
— Да. Ты не насиловал. Но я всегда думала, что это больно, сухо, неприятно и после секса должна быть рвота. Я не понимала, чем же всем так нравится секс. Я поняла с тобой, но… так долго. Я не жалуюсь. Нет. Это нормально… для некоторых женщин, но ты во мне ошибся, понимаешь? Ты ошибся, посчитав, что я выдержу подобное. Я не хочу быть неблагодарной, и я осознаю, что тебе нужен секс. Я для этого здесь. Я…
Я резко поджимаю губы, наблюдая, как глаза Слэйна становятся ледяными.
— Ты считаешь, что я поселил тебя рядом с собой, как чёртову шлюху, Энрика? И ты обязана мне оплачивать всё, что я даю тебе, своим телом? — Рокочет он.
По моей спине проходит холодок.
— Нет… да… я не знаю. Я не умею. Я не специально, правда. Я… просто… господи, мне безумно стыдно, и я не хочу причинять тебе боль. Но я… ты говорил, что у тебя были те, кто по-быстрому спит с тобой. Есть те, кто может и хочет быть несколько часов в постели. Так вот, я из первых, понимаешь? Я не выдержу. Я боюсь, что всегда будет так… так странно между бёдер. Я не могу это описать, но… непривычно. А всё что непривычно и ново пугает меня. Прости, я несу чушь. Я не умею говорить на эту тему, — подавленно опускаю голову.
— Энрика, — Слэйн гладит меня по спине. Я исподлобья смотрю на него, и он улыбается мне. Он стал чаще улыбаться. Мне это нравится. У него очень сексуальная улыбка. Так же можно говорить про улыбку? То есть это такая улыбка, от которой у меня всё шумит в голове. Она дьявольская и сладкая.
— Я дорвался до тебя. Я так долго ждал этого момента, что да, немного не сдержался, но я и не собирался этого делать. Я жил твоими эмоциями. Я наблюдал за ними, я питался ими, я дышал ими. Но я обещаю тебе, что ты привыкнешь. Тебе было дискомфортно, потому что ты была практически девственницей. Ты не знала, что такое секс и по понятным причинам я даже к тебе вчера не притрагивался. Я дал твоему телу немного отдохнуть. Но поверь мне, женщины не делятся на какие-то категории. Когда им хорошо, то они готовы наслаждаться столько, сколько могут физически. И моё разделение женщин для себя — это мой выбор, а не классификация женщин в природе.
— Нет? То есть я… тоже так могу? — Удивляюсь я.
— Определённо, можешь. Чем чаще мой член будет внутри тебя, тем быстрее ты привыкнешь к долгому сексу. Мне нужны были женщины, с которыми я мог бы без вопросов и без проблем сбрасывать напряжение. Но когда я испытывал нехватку эмоций, женских эмоций, то я покупал их. Вот и всё. Я молча наблюдал за тем, что появляется на лице женщин, когда они обнажены. Я легко распознаю имитацию оргазмов и их искренность. Меня интересует последнее. Я живу без эмоций. Я не доверяю женщинам. Они меня уничтожили. И единственное, что я могу сделать, чтобы немного продлить себе жизнь — купить эти эмоции в сексе, потому что для меня табу заводить отношения с женщинами.
— Оу, — выдыхаю я. — Выходит, что это просто временно. Моё состояния временно, да?
— Да. Сейчас ты испытываешь какой-то дискомфорт, Энрика? — Слэйн кладёт ладонь на моё колено и медленно ведёт ей по обнажённой коже. Хочется выкрикнуть: «Да!», но я сдерживаю себя, прислушиваясь к ощущениям. Моя кожа покрывается мурашками, я вдыхаю аромат Слэйна, и мои бёдра непроизвольно сжимаются, но мне не больно. Даже приятно.
— Нет, — шепчу я.
— Всё в порядке. Я не буду принуждать тебя, Энрика. Ты сама почувствуешь, когда захочешь меня, — убеждает он вкрадчивым шёпотом. Его дыхание, как дуновение жаркого ветерка, касается изгиба моей шеи и внутри меня проносится горячая волна удовольствия.
— Но мне нравится с тобой целоваться. Очень, — я провожу пальцем по его губам и Слэйн хватает его губами, недолго посасывая.
— Ты можешь это сделать. В поцелуях нет ничего плохого, Энрика. Я обожаю тебя целовать, — в его глазах горит приглашение и это развязывает тугие узлы моих страхов глубоко в моём сердце.
Я тянусь к губам Слэйна и мягко касаюсь их. От него пахнет пирогом, теплом и мужчиной. Не каким-то там придурком, вроде Перри, или кого-то в таком духе, а настоящим мужчиной, который знает, что такое удовольствие. Чёрт, а ведь Дейзи была права.
Слэйн держит ладонь на моём бедре. Он не позволяет
