А себя. Прежде, чем ты окончательно решишься уйти, могу предложить остаться здесь. Обещаю, что никакой опасности. Мести и подобного. Других девушек. Только мы с тобой. В этой квартире.
Только не в ней!
— Арсанов, — опять выдыхаю. — Ты меня не переубедишь. Мы чисто деловые партнёры, которые иногда трахались.
И плевать, что этого мы не делали два месяца. Такие себе отношения.
— Как знаешь.
— Помню, — говорю честно. — Но знаешь… Тебя недавно подстрелили.
— Ну, погоди, — останавливает меня. — Меня же подстрелили, а не тебя. Я может сам под пулю встал, чтобы меня по новостям показали? А всё это — чётко отработанный план, чтобы ты прибежала ко мне, включила сострадание, жалость, а потом пожалела меня, м?
Он довольно улыбается, но я вот не верю ни одному его слову.
— У тебя дырка между ребёр, — шепчу. — А ты так шутишь.
— А если не шучу?
— Тогда ты дурак. Мог просто зайти в гости.
— Решил не нарушать твоё личное пространство. Мало ли ты после этого вообще думать обо мне перестанешь. Пока просто смотрел за тобой и ждал, когда поймёшь, что без ума от меня и жить невозможно.
Я слушаю его голос как зачарованная.
Он разливается тихими волнами и заплывает ко мне в уши и немного успокаивает. Он такой, как и тогда. Когда случился тот инцидент. Спокойный, мягкий..
И я невольно заслушиваюсь.
— Вряд ли, — говорю честно. — Скорее всего, я бы наоборот… Ой!
Внезапно малыш пинается, и я разгибаюсь, хватаясь за поясницу. Мамочки…
— Ты чего? — Арчи обеспокоенно сильнее сжимает мою руку. А я её перехватываю. И на животик себе опускаю.
— Разбойник твой избивает меня, — жалуюсь. — Каждый день стал. Несколько раз на дню. И бьёт и бьёт. Жестокий. Или жестокая.
Он резко поднимает взгляд вверх.
— Ты ещё не знаешь пол? — удивляется.
— Ну-у, — тяну, отводя взгляд в сторону. Неловко. — На самом деле… Я хотела остаться в неведенье. Просто…
Я краснею до кончиков ушей.
— Я хотела узнать его вместе с тобой, но так и не решилась прийти к тебе. Поэтому…. Узнаем, когда родится.
Я веду его массивной ладонью себе по животику.
И тут ребёнок пихается.
— Чувствуешь, чувствуешь? — тараторю. Какое же это приятное чувство!
— Да…
Арсанов как завороженный смотрит на свою ладонь.
— Нет, ну, я всё, — вдруг резко произносит и головой машет. — Пытался к тебе прислушиваться. Разделить твоё мнение там. Но нет. Переезжаешь ко мне. Всё. Нагулялась, проветрилась и хорош.
Я не успеваю возмутиться, как дверь в палату открывается.
— Ну вы чо, помирились?
Я оборачиваюсь, и смотрю на Владу, что от души отгрызает свежую морковку. За ней идёт Арс, тащит ей целую тарелку.
— Я ждать устала уже, пока вы наговоритесь.
Она заходит в палату. Но вперёд неё это делает её живот. Я не представляю, как это выносить. У меня от одного поясница ломит, а тут… Двойня пацанов.
Арсанов хорошо постарался… Настолько, что вместо одного, у них будет два маленьких счастья. Роды через неделю назначены. Бедная Влада… Живот как три моих. Там явно два Алёши Поповича растут.
— Ну как сказать… — шепчу.
— Да, — отвечает за меня Арсанов. Жук навозный. — И…
Я хочу развернуться и ударить его. Что и делаю!
Замахиваюсь сумкой, но замечаю, как Арчи хватается за ребро.
И я тут же кидаю сумку на пол, опуская ладонь на его плечо и придерживая.
— Больно было? Врача позвать? Может тебе?…
— Нет-нет, — хрипит. — Кажется у меня недостаток секса и минета… Почти восемь месяцев воздержания и одного кулака знаешь ли… Маловато.
Я всё же даю ему подзатыльник.
— Я тут волнуюсь, А он шутит… — проговариваю. — Всё, хорош.
Я взмахиваю волосами и хочу уйти, но тут же меня ловят ловкие руки.
И я не сразу понимаю, что Арсанов вскочил с койки и стоит, обнимает меня.
— Кошка драная, — обзывается. — Стоять. Пациенту любви не хватает, а ты его так избиваешь.
— А всё, малыш, — повторяю. — А надо было раньше!
Но я не вырываюсь.
Ни сейчас.
Ни через десять минут.
И даже ни через неделю…
Глава 37
Спустя две недели
— Пойдём отсюда, — я тяну Арчи за руку и всё ещё не могу отойти от шока.
— Почему? — он даже с места не шевелится. Хватает меня за ладонь и не даёт уйти.
— Ты цены видел?
Во мне просыпается скряга прямо перед родами.
— Нет, мы ни за что не купим коляску за сто тысяч. И эти ползунки по две тысячи тоже!
Он аккуратно дёргает меня за руку, обвивает несуществующую талию тёплой ладонью и чётко проговаривает консультанту в детском магазине:
— Нам десять пар ползунков. Вон тех, да. И коляску. Давайте две. Будет менять.
— Ну не-е-ет, — пытаюсь его остановить. — Прекрати столько денег тратить!
— Женщина, перестань, — терпеливо произносит Арчи. Пока что. Видела разочек я его срыв. Я устроила ему истерику за то, что он купил мне не тот йогурт. Я хотела клубничный, а он купил с вишней. Я не люблю вишню. Ненавижу!!!
А он… В итоге молча выслушал. А потом ушёл в спальню. Что-то там крушил, бил, а потом тихонько вышел из комнаты с улыбкой до ушей. Сходил в магазин, купил клубничный. А я уже перехотела.
Он опять взбесился.
Проорался на балконе, вернулся.
Пришлось сделать ему минет. Хорошенький, с огоньком. И с грудью поиграться. А та чувствительная, вообще жуть. Я чуть не кончила раза три от одних только его манипуляций. Извращенец! У него как крышу сорвало после стольких месяцев воздержания.
— Ладно-ладно, — я сдаюсь. Ну, в конце концов, когда твой муж бизнесмен,
