Псих - Амо Джонс

— Ты хочешь сделать это сейчас? — говорит Нечестивец, когда я двигаюсь вперёд, набирая скорость. Мотоциклы въезжают и выезжают в зеркале заднего вида, быстро догоняя.

— Да, я, блядь, хочу. Просто не могу обещать, что не разобью эту чёртову машину и не убью нас обоих.

Нечестивец не отвечает. После секундной тишины — долгой долбаной паузы — слова, которые я не хотел слышать, вылетели из его рта.

— Он заставил меня сделать с ней такое дерьмо. Привёл ее в свою Берлогу по тем же правилам. Сказал, что она была свежим мясом… — Он делает паузу, и моё дыхание учащается. Пульсация в моей голове только усиливается, моя ревность поднимает свою жирную гребаную голову. — … от которого только он откусил кусочек. — Я теряю контроль, сворачиваю на другую полосу и падаю, набирая скорость. — Брат, я хочу, чтобы ты знал, что у меня не было выбора.

Я слышу насторожённость в его голосе. То, как его голова двигается из стороны в сторону, наблюдая за дорогой и за мной. Дорога и я.

— Продолжай, черт возьми, брат. — Мне нужно взять себя в руки, если у меня есть хоть какой-то шанс пережить эту историю, когда я знаю, что меня ждёт. Я знаю Даймонда и то, как он, блядь, действует. Возможно, я не знаю, кто этот человек за маской, но я знаю его черты. Его вкус. Мысль о том, что Джейд связалась с ним, делает меня чертовски кровожадным. Одно слово продолжает мелькать у меня в голове в чёртовом неоновом свете.

Сожаление.

Нечестивец не сдерживается.

— Она вошла в костюмных брюках и гребаном лифчике. Ее волосы были аккуратно причёсаны, макияж на месте. Она…

Я вмешался:

— … чтобы быть ясным, не говорю, что ты знал, потому что ты, очевидно, не знал, но ей было черт пятнадцать. — Я пристально смотрю на него через руку. — Пятнадцать, Ленни!

У Нечестивца бесстрастное лицо, которое могло бы покорить Лас-Вегас, но, бросив ему его настоящее имя, он дёрнул щекой.

— Я не знал. — Он качает головой, проводя своей большой рукой по волосам. — Блядь! — Он несколько раз ударяет кулаком по моей кожаной приборной панели. — Блядь! — Я никогда не видел, чтобы Нечестивец терял самообладание. Никогда. Он знаменит тем, что сохраняет спокойствие и собранность. В отличие от остальных нас, свихнувшихся ублюдков.

— Это не твоя вина, — выдыхаю я, нуждаясь в том, чтобы он продолжил, но не желая, чтобы он винил себя. У Нечестивца когда-то была младшая сестра, он знает, как это бывает. Он никогда бы по доброй воле не трахнул несовершеннолетнюю девушку. История с младшей сестрой играет большую роль в том, почему ему не нравится, когда люди называют его Ленни.

Он прочищает горло, и я знаю, что остальная часть истории выйдет болезненной.

— Она вошла. Одета в маленькую маску кролика и кучу дерьмового макияжа. Она не выглядела на гребаные пятнадцать.

Я изучаю его через плечо, наконец-то сбавляя скорость.

— Имело бы это значение? Ты бы не взял несколько выходных… — Я делаю паузу, зная, что не должен туда лезть, но мне нужно, чтобы довести свою мысль до конца. Мне нужен Нечестивец на сто процентов, когда мы будем воевать, и это будет катаклизм. — …ее жизнь —. Я не хотел произносить ее имя. Черт, если бы это была Джейд, я бы задушил голосовые связки у любого, кто хотя бы выдохнет ее имя.

Он вздыхает, его поражение тяжело повисает в воздухе.

— Да. Как бы то ни было, она вошла. Он приказал ей сделать со мной такое дерьмо, а мне с ней. Он сказал мне, что я должен трахнуть ее, как будто она была любовницей. Это было странно, но ничего нового из того дерьма, через которое нам пришлось пройти.

Я фыркаю.

— Да, а как насчёт того, чтобы на этот раз по-настоящему трахнуть девушку? — Бросив это в открытую в первый раз, я почувствовал неловкое напряжение в пространстве, между нами, но мне было плевать. Я больше не давал этой пизде доступа к моему стыду.

— Брат, то, что произошло между всеми нами там, ни хрена не значит.

Злая перетасовка.

— Дело не в этом. Я имею в виду, не секс. Я, блядь, не гей…

Мои руки поднимаются вверх.

— …и я тоже! Но мы с тобой оба знаем, что секс есть секс.

Нечестивец прикусывает нижнюю губу. Я издевался над ним. Никто из нас не прикасался друг к другу добровольно после того, что он заставил нас сделать в Логове. Мы все чувствовали себя униженными. Сам по себе акт был труден для переваривания, потому что это не мое сексуальное предпочтение, но это не то, что заставляло всех нас чувствовать себя оскорблёнными. Дело было в том, что у нас отняли выбор. Мы больше не были самими собой. Мы построили L'artisaniant для двух целей. Ну, если быть честными, то трех.

Первым и самым важным было отобрать деньги у богатых ублюдков и положить их в карман подпольной анонимной группы маргиналов, которые собирались вскрывать торговлю детьми в США. Это было что-то, к чему был близок Нечестивый с тех пор, как его сестру похитили. Она не была ребёнком, но была молода, как Джейд. Правительство, похоже, ни хрена не делает, но эта группа гражданских лиц вскрыла швы в некоторых из самых печально известных дел не только в США, но и в Европе. Получение доступа к файлам, видеоматериалам, фотографиям и раскрытие всего через их веб-сайт при одновременной защите личности детей. Никто не знает, кто они такие. Никто. Даже мы, и мы их финансируем.

Второе-привлечь Даймонда и его сексуальные методы. Никогда, блядь, не получалось. Он никогда туда не заходил. Имена людей, которые входили, всегда отправлялись Анониму, который проверял их записи. Всех, кто проходил через L'artisaniant, что было в их досье, мы передавали им. Это была сеть для сексуальных хищников.

Третье — это наши собственные сексуальные потребности. У всех нас четверых сексуальный голод на одном уровне, только вкусы разные. Мы такие эгоистичные ублюдки. Все, что происходит в L'artisaniant, с согласия взрослых. Используя эксклюзивный секс-клуб для привлечения сексуальных хищников, мы унижали их, а затем, кроме всего, деньги возвращались в карманы группы, которая боролась с ними, которая затем распределяла средства среди людей, которых они спасли.

Нечестивец игнорирует меня.

— Это продолжалось вплоть до моего отъезда. Он заставил меня тренировать ее, сказал, что именно поэтому я не должен был уезжать, когда вы все это сделали. Сказал, что если я попытаюсь уйти, он убьёт… — Он делает паузу. — Поппи. — Это был первый раз, когда я услышал ее имя с тех пор, как он впервые рассказал мне историю своей сестры и как он оказался с Даймондом.

Поппи было четырнадцать, когда она встретила Даймонда.

Ей было пятнадцать, когда