с береговой охраной. Холодная океанская вода омывает ноги, лодыжки, и я цепляюсь за надежду, поднося радио к губам и держа в объятиях обмякшее тело своего брата. Он ударился во время последней волны и сейчас без сознания. Делаю все, что в моих силах, чтобы удержать его в вертикальном положении.
Напротив меня Нивио опирается на стул, над его глазом кровоточащая рана.
— Христос всемогущий.
— Еб*на мать. Это плохо. Мы умрем, — бормочет Дин, ползя рядом с ним и держась за лицо. Осколки разбитого окна рассекли ему левое ухо.
Последняя волна уничтожила все, чем мы могли управлять лодкой, но я должен попытаться в последний раз связаться с береговой охраной.
— Майдэй, мэйдэй, мэйдэй. Амфитрита. Мы набираем воду! — М я сообщаю наше последнее известное местоположение.
Не осталось ничего, кроме надежды, что береговая охрана найдет нас до того, как это сделает другая свирепая волна. Мне нужно принять решение. Прыгать в воду или идти ко дну вместе с тонущей лодкой.
— Прыгайте! В воду! — кричу я экипажу, надевая спасательный жилет на плечи Бэара. У него кровотечение, скорее всего, внутреннее, но я отказываюсь верить, что это конец. Все, что я знаю, это то, что мой отец не потеряет еще одного сына, не говоря уже о двух.
Атлас сегодня не лишится отца.
Джорни… Я не потеряю ее. Я не могу. Не раньше, чем у меня появится шанс все исправить и дать ей понять, что я никогда не хотел причинить ей боль.
Сразу после того, как мы покидаем лодку, она переворачивается. Я цепенею от температуры воды, но чувствую облегчение, потому что на этот раз знаю, что поступил правильно. Мы бы погибли.
Дин хватает Нивио за руку, когда мы качаемся в бушующем море. Я смутно различаю их в темноте.
— Отстань от меня! — кричит Нивио, отталкивая его от себя. — Ты, бл*дь, убьешь нас обоих.
У меня есть спасательный надувной плот, и я пытаюсь потянуть за веревку, при этом удерживая Бэара, но это нелегко.
— Подержи его! — кричу я Нивио. Он хватает Бэара. — Я должен развернуть плот!
Мне удается перевернуться на спину и, упираясь ногами в плот, намотать веревку на руку. Я сильно дергаю, и он разворачивается. Нивио оказывается рядом, и мы вдвоем затаскиваем Бэара на плот.
Дин сопротивляется.
— Я не могу! — Он глотает морскую воду, лихорадочно размахивая руками. — Я не могу!
— Господи Иисусе, — стону я. — Двигай своими гребаными ногами, ты, чертов слабак, или утонешь!
Понятно, что он в шоке, но у меня нет времени на его бредни. Это вопрос жизни и смерти, и я не уверен, что на этот раз мы выберемся живыми. Страх коренится во мне, волны несут нас по морю, раскачивая из стороны в сторону.
Нивио держит сигнальный пистолет (при. пер.: пистолет для стрельбы сигнальными, осветительными и осветительно-сигнальными патронами), стена воды направляется в нашу сторону. Его грудь вздымается, когда он поднимает пистолет высоко.
— У нас есть только один выстрел.
Находясь на плоту, когда волны достигают сорока, а то и пятидесяти футов, у нас есть один шанс, чтобы сообщить о своем местоположении.
Экстрактор — рыболовная принадлежность, используемая для быстрого и легкого извлечения крючка из пасти рыбы.
В доме Флетчера, на кухне, я смотрю в окно на океан. На горизонте забрезжил голубой рассвет, ветер все еще дует. Самое худшее впереди. Прямо сейчас это всего лишь заигрывание перед катастрофой, — природа показывает нам, что собой представляет, будто спрашивая, достаточно ли мы выносливы, чтобы выжить?
Рядом со мной мерцает свеча, и я наблюдаю за тем, как появляются искры при каждом ударе ветра в одностворчатое окно. Предвкушение неизвестности держит меня в напряжении.
Прошло шесть часов с тех пор, как поступил сигнал бедствия. Шесть часов я сижу с Флетчером, пока он пытается связаться с береговой охраной, чтобы получить хоть какой-то ответ.
Шесть часов я обнимаю Атласа, пока он спит, положив голову мне на колени.
Шесть часов я размышляю. К сожалению, моя боль наталкивает на мысли.
Ненавижу, когда мои мысли блуждают, и я зацикливаюсь на том, почему Линкольн искал меня. Почему он мне ничего не сказал?
И теперь, возможно, я никогда не получу ответа.
С другой стороны, моя боль ничего не значит по сравнению с тем, что происходит вокруг. В море застряли четыре жизни, которые могут быть потеряны навсегда.
Когда встает солнце, меня будит Атлас. Мы не хотели рассказывать ему об его отце и дяде, но он слышит сообщение по радио о том, что ищут судно.
Мальчик сидит возле меня, положив подбородок на стол, в носках, которые не подходят друг к другу, и с обеспокоенным взглядом ищет кого-нибудь, кто мог бы успокоить его мысли. Я не могу. Я не смогу сказать ему то, что могло бы хоть немного улучшить ситуацию. Я знаю, как все будет происходить. Береговая охрана будет искать их и, в конце концов, перестанет. Страх, связь, которую я имею с этим ребенком, делают это еще более реальным. Я была на его месте, хотя и в старшем возрасте, но мне знакомы его страхи. Эти шрамы выжжены во мне, в свое время они заставили меня предстать перед лицом жизни без родителей. Я не могу ничего обещать Атласу.
Я думаю о Линкольне, и грусть щиплет мои глаза. Вспоминаю о его прикосновениях, тепле, о том, что, чтобы он ни говорил или делал, как бы он ни лгал, что-то в том, как он смотрел на меня, как обнимал, было не только из-за нее, верно? В какой-то момент я говорю себе, даю единственное возможное обещание, что выслушаю его версию, почему он предпочел не рассказывать мне.
Вскоре после того, как я помогаю Атласу приготовить вафли, раздается звонок домашнего телефона, и я переключаю внимание на Флетчера. Шагая по гостиной, он быстро тянется к телефону. Отвечает после первого звонка, его грубый быстрый ответ царапает мою кожу.
Мы с Атласом поворачиваемся к нему, даже Кохо вскакивает на лапы в ожидании. Он что-то говорит, а потом вешает трубку. Глубоко, медленно дыша, сглатывает и кивает. Я не понимаю, что это значит, но, к счастью, вскоре он произносит:
— Их подобрали в сорока милях от Датч-Харбора.
Я жду, что отец Линкольна продолжит, но он молчит.
— В каком они состоянии? — спрашиваю я.
— Неизвестно. С тех пор не было никаких новостей. — Флетчер качает головой, проводя рукой по своей густой седеющей
