– Саньк… – сбился, взъерошил ладонью волосы на голове.
Что говорить-то?!
Ему было жарко, почему-то застучало вдруг сердце, стоило только заглянуть в эти балтийские глаза, и все хоть как-то заготовленные фразы застряли в горле. А может, не говорить ничего, заграбастать ее и уволочь в кровать?
Где у нее тут кровать?
Что-то ему совсем стало туго! Он сел, ноги как-то ослабели.
Совсем уже! Пришел объясняться и уселся!
– Саш, – сделал он вторую попытку и посмотрел на нее снизу вверх.
Она наклонилась к нему, сдвинув нетерпеливо букет на локте, чтобы не мешал, приблизила свое лицо к его лицу – глаза в глаза, и с искренним сочувствием спросила:
– Что, Ванечка, совсем тебе тяжело? – только по голове не погладила.
– Не сбивай меня! – потребовал Гуров. – Я пытаюсь сказать, что люблю тебя, как-то сильно, наверное, хронически! И что ты права – никакие романы и полутона с экономией чувств и жизни не наш случай! И почему, черт побери, ты решила, что мне тяжело это тебе сказать?!
– Гуров, – еле сдерживая смех, рвавшийся наружу и искрящийся в балтийских глазах солнечными зайчиками, объяснила Сашка, – ты сел на тортик!
– Сашка-а-а!! – полетел над рекой крик потревоженного медведя гризли по имени Иван Федорович Гуров. – Чего тебя туда понесло!! Возвращайся!! – потребовал он.
Они сидели с Ириной под сосной на другом берегу, переплыв реку не спеша, с удовольствием, останавливаясь и передыхая на мелководье.
– Сейчас!! – проорала она в ответ.
– Он теперь любит мной покомандовать, повоспитывать, – хохотнула Санька, – говорит: натерпелся от тебя за те дни, должен же я реабилитироваться, восстановить мужскую справедливость!
– Он вас любит, – сказала Ирина улыбаясь.
– Конечно, любит! Попробовал бы не любить! Ну, поплыли назад, а то мужики и правда заждались.
Они вошли в воду, постояли, перед тем как поплыть. Ирина, посмотрев вперед, на тот берег, и вверх, на стоявший на пригорке дом, сказала задумчиво:
– Коля меня замуж зовет.
– О господи! – испугалась Сашка. – Так быстро, всего через полтора месяца? А ты?
– Не знаю, я ведь…
– Что? Что ты ведь!! – возроптала Сашка. – Ты его боишься?
– Да нет, что вы! – удивилась такому предположению Иринка.
– Ну так что? Ты боишься интимных отношений? Жить боишься? – предположила Сашка.
– Нет, с ним не боюсь. Я с ним ничего не боюсь! Я его люблю, Александра Владимировна! – чуть покраснев от смущения, призналась она.
– Это же счастье, Ириночка! Я и мечтать не могла, что ты так быстро отойдешь! Загадывать боялась! А он тебя? – забыла дышать Сашка.
– И он меня! А дети его папой зовут! Представляете? Им никто не говорил, они сами, на третий день, после вашего отъезда. Встали утром и хвостиком за ним – он в огороде, они за ним, он в коровник, и они, он в лес, а они в рев: «С папой хотим!» Я первую неделю плакала не переставая! А он меня успокаивал, что ж ты плачешь, говорит, правильно все! А кто ж им папа, как не я! Однажды мы всю ночь проговорили – он мне про жену и детей рассказал, а я про себя. Думала, пожалеет просто, а он мне сказал, что любит!
– Тогда в чем дело? – допытывалась Сашка.
– Но я ведь инвалид, у меня, может, и детей больше не будет!
– Ты ему об этом сказала?
– Да.
– И что Коля?
– Сказал, что это все ерунда, он меня вылечит, а дети у нас уже есть! А если не получится еще, а мы захотим большую семью, то из дома малютки возьмем.
Сашка не выдержала, обняла Ирину, прижала к себе.
– Дурында ты! Какие сомнения! Скажи ему «да» и перестань мужика мучить!
– Сашка-а-а!!! – нетерпеливо требовал Гуров на том берегу. – Чего вы там застыли?! Плыви сюда немедленно!!
– Александра Владимировна, вы мне жизнь спасли, дважды! Я даже не знаю, где такую благодарность брать и слова, чтобы объяснить, рассказать, что я испытываю!
– Да что ты, Ирка! – отстранившись, посмотрела на нее Александра. – Это ты мне жизнь спасла! Я до вашего с детьми появления никого не любила, некому было отдать свою любовь! Вы для меня родные, роднее всех, какие только могут быть родственники! И перестань наконец мне «выкать» и по отчеству называть! И давай, поплыли, а то Гуров сейчас сам приплывет!
– Поплыли, Саша! – улыбнулась сквозь набежавшие слезы Ирина.
– Ну что, замуж за Колю пойдешь? – уточнила все-таки Сашка.
– Пойду! – пообещала Ирина и поплыла вперед.
– Молодец! – одобрила и догнала ее Сашка.
Иван вошел в реку по колено, благополучно намочив джинсы, которые старательно подвернул, выдернул из воды подплывшую Сашку, прижал мокрую, холодную к себе, намочив до кучи еще и футболку.
– Черта тебя туда понесло?!
– Ты же вроде очень занят был, не то дрова рубил, не то еще чем занимался? – смеялась Сашка.
– Да я уже давно все сделал, тебя только по рекам носит!
– Гуров, ты чего шумишь? – подозревая направленность выступлений, спросила она.
Иван, не выпуская ее из объятий, чмокнул в мокрый нос.
– Поехали домой, а?
Сашка высвободилась, даже отступила слегка, присмотревшись к нему. Ирина давно уже вышла из воды и шагала к дому, тактично оставив их беседовать. Иван поднял с травы полотенце и завернул в него Сашку.
– Мы же только вчера вечером приехали, – выясняла Сашка, – ты на два дня собирался – баня, посиделки вечерние, рыбалка, лес, на лошадях покататься?
– Баня была, посиделки тоже! – уклонился от прямого ответа он.
– А остальной список?
– Да ну его! Поехали домой, а? Возьмем какие-нибудь фильмы в прокате, купим вкусностей, заляжем на диван и не будем вставать! Будем смотреть кино, заниматься любовью, снова…
– Кино, – подхватила Сашка, развеселясь.
– И снова любовью! Поспим и начнем все сначала! Прогуляемся, если захотим!
– И снова на диванчик и все сначала! – рассмеялась Сашка. – А здесь тебе не нравится?
– Нравится! Но я с тобой хочу, без никого!
Она повисла у него на шее, уронив полотенце, поцеловала и долго не могла оторваться, а когда оторвалась, прошептала:
– Конечно, поехали, Гуров!
– Пошли скорее собираться! – ухватив привычно ее за руку, потащил он Сашку за собой.
В машине они заспорили, какой брать фильм.
Он обожал все это! Пристрастился сразу, как к ее пресловутому наркотику – «привыкание мгновенное». Ему нравилось делить с ней жизнь, быть с ней, ездить на дальние расстояния, так это было!.. Она забиралась на пассажирское сиденье, поджав под себя одну ногу, пристегивалась, разворачивалась к нему, включала ту радиоволну, которую они любили оба, подпевала, что-то рассказывала, смешила до слез, грызла какие-то орешки, подкармливала его. И так ему становилось искряще радостно, уютно в душе, когда она была рядом!
Только редко это случалось! Их редкие выходные к тому же не совпадали порой! Но все, что совпадало, вечера, ночи, утра, выходной…
