– И ты прекрасна, – ответил Майлз.
Он вспомнил, что она попросила его выключить камеру. Они сели за стол, а потом отправились в спальню и до утра любили друг друга.
Глубоко задумавшись, он почти не услышал тонкий голосок:
– Это мамочка?
Майлз остановил изображение и, повернувшись, увидел Джону в конце коридора. И мгновенно почувствовал угрызения совести, но попытался скрыть их улыбкой.
– Что случилось, чемпион? Бессонница?
Джона кивнул.
– Я услышал какой-то шум и проснулся.
– Прости, наверное, это я виноват.
– Это была мама? – повторил мальчик, в упор глядя на Майлза. – В телевизоре?
Голос сына звучал так грустно, словно он случайно сломал любимую игрушку. Майлз не знал, что ответить.
– Иди сюда. Посиди со мной.
Немного поколебавшись, Джона пошаркал к дивану. Майлз обнял сына. Джона выжидающе уставился на него и почесал щеку.
– Да, это была твоя мама, – выдавил наконец Майлз.
– Почему она в телевизоре?
– Это кино такое. Помнишь, мы иногда снимали на видеокамеру? Когда ты был маленьким?
– А, да…
Джона показал на коробку.
– И эти записи здесь?
– Да, в этой коробке.
– Мама на всех пленках?
– На некоторых.
– А можно мне посмотреть вместе с тобой?
Майлз притянул Джону еще ближе.
– Уже поздно, сынок. Да я почти досмотрел. Может, в другой раз.
– Завтра?
– Может быть.
Джона, казалось, удовлетворился ответом. Майлз потянулся к лампе и выключил свет. Откинулся на спинку дивана, и Джона привалился к нему. Глаза у него слипались. Дыхание стало медленным.
– Па! – пробормотал он, зевая.
– Что?
– Ты смотришь эти записи, потому что опять грустишь?
– Нет, – коротко ответил Майлз, гладя сына по волосам.
– Почему мама должна была умереть?
Майлз зажмурился.
– Не знаю.
– Жаль, что ее здесь нет.
– Мне тоже.
– Она никогда не вернется.
Не вопрос. Утверждение.
– Нет.
Джона вскоре заснул. Майлз продолжал прижимать его к себе. Мальчик казался совсем маленьким, почти младенцем, и Майлз ощущал исходивший от его волос слабый запах шампуня. Он поцеловал макушку сына и прислонился к ней щекой.
– Я люблю тебя, Джона.
Молчание.
Труднее всего оказалось встать с дивана, не разбудив Джону, но Майлз второй раз за ночь отнес сына в постель. И на обратном пути прикрыл дверь.
«Почему мама должна была умереть?» – «Не знаю».
Майлз вернулся в гостиную и положил кассету в коробку. Жаль, что Джона ее видел. Жаль, что заговорил о Мисси.
«Она никогда не вернется». – «Нет».
Он отнес коробку в спальню, положил в шкаф и поморщился от не оставлявшей ни на минуту боли.
Выйдя на заднее крыльцо, в полной темноте, Майлз вынул третью за ночь сигарету, затянулся и уставился на черную воду.
Он стоял долго, пытаясь выкинуть из головы разговор с Джоной. Он устал и злился. И не хотел думать о сыне. И о том, что ему следует сказать. Не хотел думать о Саре, Брайане, Чарли или Отисе. И даже о черной собаке, продиравшейся сквозь кусты. Не хотел думать об одеялах, цветах или о крутом дорожном повороте, с которого все началось.
Хотелось онеметь, оглохнуть и ослепнуть. Забыть все. Вернуться в то время, когда всего этого вообще не было.
Хотелось вернуть свою жизнь. И тут он заметил черную тень. Свою тень. Неотступно следовавшую за ним.
Как мысли, от которых он не мог отрешиться.
Брайана, вероятно, отпустят, даже если Майлз его сдаст.
Скорее всего он получит условный срок, возможно, с лишением водительских прав, но за решетку не попадет. Когда это случилось, он был несовершеннолетним, существовали смягчающие обстоятельства, судья учтет искреннее раскаяние и пожалеет парня.
Вот только Мисси никогда не вернется.
Шло время. Майлз зажег очередную сигарету и выкурил ее до конца. Темные облака собирались на небе. По земле застучали дождевые капли. Луна, выглядывавшая в просветы между тучами, отражалась в воде. Мягкий свет разбивался о камни дорожки, ведущей в сарай с жестяной крышей, где он хранил инструменты, газонокосилку, средство от сорняков и канистру с керосином.
Когда-то это было его царством, и Мисси редко туда заходила.
Но зашла в последний раз, когда он ее видел…
На сланцевых плитах дорожки собирались небольшие лужи.
Он шел, разбрызгивая воду. Дорожка пролегала вдоль дома, мимо ивы, которую он посадил для Мисси.
Майлз миновал качели из покрышки, брошенный Джоной фургон. И наконец, добрался до сарая.
Дверь была заперта. Майлз пошарил сверху по притолоке и нашел ключ. Замок, щелкнув, открылся.
Он распахнул дверь. В лицо ударил запах плесени. Майлз нашел на полке электрический фонарик, включил и огляделся.
Паутина затянула угол и часть маленького окошка.
Много лет назад отец перед уходом из дома отдал Майлзу кое-какие вещи на хранение. Отец убрал их в большой металлический ящик и не оставил сыну ключа. Замок, однако, был совсем маленьким, и Майлз потянулся к висевшему на стене молотку. Достаточно было одного удара, чтобы замок открылся. Он поднял крышку.
Внутри оказались пара альбомов, переплетенный в кожу дневник, обувная коробка, полная наконечников стрел, найденных отцом возле Тускароры. На дне отыскалось то, за чем пришел Майлз: еще одна коробка, в которой лежал пистолет. Единственный, о котором ничего не знал Чарли.
Майлз решил, что оружие ему понадобится, и в ту же ночь разобрал пистолет, хорошенько смазал и снова собрал.
В ту ночь Майлз так и не пришел.
До смерти уставший, я все же наутро вынудил себя сползти с кровати, чтобы принять душ. Тело затекло и ныло после вчерашней аварии, и, повернув кран, я почувствовал, как боль прострелила меня от груди к спине. К голове тоже было невозможно прикоснуться. Я едва мог двигать рукой, но все же позавтракал до того, как проснулись родители, зная, что, увидев, как я морщусь, они начнут задавать вопросы, на которые я не готов ответить. Отец уйдет на работу, мать – за рождественскими подарками.
Я скажу им позже, когда Майлз за мной придет.
Позвонила Сара, чтобы узнать, все ли в порядке. Я задал ей те же вопросы. Она объяснила, что Майлз приходил накануне ночью и они немного поговорили, но она так ничего и не поняла.
Я сказал, что тоже ничего не понимаю.
Но продолжал ждать.
И Сара продолжала ждать.
Только родители жили обычной жизнью.
Днем Сара позвонила снова.
– Нет, он не приходил, – сказал я.
Он не звонил и ей.
Прошел день. Настал вечер. Майлз не появлялся.
В среду Сара вернулась в школу. Я велел ей туда идти, пообещав, что найду ее, если приедет Майлз.
Шла последняя неделя занятий перед рождественскими каникулами, и у нее было полно работы.
