Я потянула его обратно, но вместо того, чтобы вернуться на свое место, он приземлился в кресло рядом со мной.
— Ой, да ладно, — Лукас обнял меня и прошептал: — Притворись, что я ковбой из одной из этих книг, которые ты читаешь. У меня был тяжелый день. Я все время работал на тракторе, и мне нужна хорошая девушка, которая позаботится обо мне. Ты позаботишься обо мне, Сэм?
У меня на затылке каждый волос встал дыбом, дыхание перехватило, а в горле появился ком, когда он начал напевать мне в ухо. Боже мой. Я представила Лукаса в тесных ковбойских штанах, шляпе Стетсона, рубашке, красиво обтягивающей его мускулы на груди, и с капельками пота на лице. Эти мысли вызвали пульсирующую боль у меня между ног. Мне нужно было переключить внимание, прежде чем я потеряю контроль.
— Калифорния, что с тобой, черт возьми, такое?
Я отвела свое лицо от его губ, и он в ответ преувеличенно надулся. Музыка становилась все медленнее, и Лукас снова встал, чтобы предложить мне свою руку.
— Знаю, ты с этим справишься, городская девчонка. Потанцуй со мной.
Я понимала, что это неправильно и не нужно так делать, но моим ногам было все равно, и они отправились с Лукасом на танцпол.
«Сегодня ночью я одинока» Блейка Шелтона и Эшли Монро была одной из немногих песен в стиле кантри, которую я знала. Я пыталась игнорировать ироничный смысл лирики, когда Лукас взял меня за руку и поднес ее близко к груди. Так мы и покачивались под музыку, прижимаясь друг к другу в тот момент, когда музыка нарастала. Я позволила себе опустить голову ему на шею. От Лукаса, как и прежде, пахло сладким одеколоном, но каким именно, я никогда не могла точно определить. Я запомнила этот запах после того, как однажды в колледже он дал мне свою футболку, и я «забыла» отдать ее обратно, а потом еще несколько недель не стирала. Я продолжала думать об этом, как о чем-то милом, а не как о попытке преследовать его.
Подняв голову, я поняла, что мы остались одни на танцполе. Музыка перестала играть, а мы и не заметили этого. Лукас откашлялся и повел меня за руку обратно к нашему столу. Я попросила официанта принести еще пива, чтобы успокоить мои разыгравшиеся нервы.
Покончив со свиными ребрами и кукурузным хлебом, мы заказали выпивку и вернулись к привычному для нас состоянию — смеялись и дразнили друг друга.
— Подожди, чуть не забыл. С Рождеством.
Он вручил мне завернутую квадратную коробку, перетянутую лентой.
— Лукас, не стоило. У меня ведь для тебя ничего нет.
— Это не что-то невероятное. Не паникуй, а просто открой.
Последние несколько лет я научилась жить без подарков на Рождество и дни рождения. Дома я была Сантой и Пасхальным кроликом, но не могла вспомнить, когда в последний раз находила под деревом подарок для себя. Развязав ленту, я распорола бумагу и просто не могла сдержать волнения.
Чехол на электронную книгу?
Лукас наградил меня застенчивой улыбкой.
— Мы так и не встретили того парня на улице. С тех пор ты стала похожа на сыча и начала педантично ко всему относится. Теперь все твои пошлые романы будут в безопасности.
Он поднял бровь, и я попыталась сдержать слезы. Это был небольшой подарок, но для меня он многое значил. Это свидетельство того, что он обращал внимание на то, что я говорила, и мне это нравилось. Он заботился обо мне. Дар такого рода был бесценным.
С трудом сглотнув, чтобы иметь возможность говорить, я положила свою руку поверх его.
— Спасибо… это... Это так мило.
Лукас вывернул свою руку и переплел наши пальцы.
— Не за что, Сэм. Рад, что тебе понравилось.
Мы расплатились и в молчании забрали наши пальто. Лукас провел меня к станции метро и взял за руку, когда мы добрались до лестницы.
— Думаю, мы сможем встретиться на следующей неделе.
Когда он погладил мое запястье своим большим пальцем, печаль отразилась у него на лице. Он попытался улыбнуться, но казалось, сделал это через силу. Что мы делаем? Это добром не кончится. Наконец, он посмотрел на меня именно так, как мне хотелось все эти годы, но я ничего не могла с этим поделать.
— Конечно.
Я обвила свои руки вокруг его шеи. Мое тело осознавало, что это всего лишь на одну ночь. Я поцеловала его в щеку, и он закрыл глаза. Лукас наклонился, чтобы поцеловать меня в ответ, направляясь прямо к моим губам. Мой желудок скрутило. Я ждала этот момент более десяти лет, и вот, наконец, это должно было случиться. Замерев на месте, я не имела возможности его остановить, даже если бы захотела — но я этого совершенно не хотела делать. Он остановился на минуту, поцеловав меня в уголок моего рта.
Я взяла лицо Лукаса в руки, одетые в перчатки. Наши глаза встретились на минуту или часы, я уже не могла сказать точно. Он нарушил молчание улыбкой.
— Варежки? Ты их у Беллы забрала, что ли?
— Не трогай их. Они хорошие и в них тепло. Мои пальцы все вместе и держат друг друга в тепле.
Он засмеялся и поцеловал меня в лоб.
— Напиши мне, когда доберешься домой, хорошо? Уже поздно.
Я кивнула.
— Хорошо, сэр, — я отсалютовала ему.
Наконец, мы отошли друг от друга и попятились. Я сразу же почувствовала одиночество и обняла себя руками, чтобы как можно дольше удержать его объятия.
— Еще раз спасибо, Лукас. Я до сих пор чувствую себя ужасно, потому что ничего тебе не подарила.
Лукас посмотрел на тротуар и вздохнул. Когда он поднял голову, чтобы посмотреть на меня, в его взгляде читалась боль.
— Ты лучшая часть всех моих дней. Вот это мой подарок. С Рождеством, Сэм.
— С Рождеством, Лукас.
Я широко улыбнулась, чтобы скрыть слезы, которые катились у меня по щеке.
Неудивительно, что самая большая радость, которую я когда-либо испытывала, шла рука об руку с болезненным отчаянием. Я всегда хотела только одного, но теперь я замужем, и у меня имеется ребенок. У Бога просто адское чувство юмора.
Саманта
После Рождества отношения между мной и Лукасом окончательно изменились. Между нами всегда чувствовалось притяжение, но теперь стало трудно отрицать тот факт, что это было взаимно.
Я носилась по всему дому, собираясь на работу в рекордно короткие сроки после ночи сна, в котором меня преследовало чувство вины. Я переписывалась с Лукасом примерно до двух часов ночи, чего не делала никогда прежде. В последнее время мы общались день и ночь. Когда я не думала о нем, то разговаривала с ним. Больше нет смысла продолжать обманывать себя, думая, что мы сможем остаться «просто друзьями». Конечно, ничего физического между нами еще не было, но это только потому, что мы всегда были в общественных местах. Случайные прикосновения друг к другу, от которых мурашки бежали по спине, поцелуи при встрече и прощании, которые продолжались значительно дольше, чем должны были, все это постепенно уничтожало мою решимость. Вопрос был лишь в том, когда это случится, а не если.
