— Растяжение связок, — поставила я диагноз после беглого осмотра. — Как это произошло?
— Я упал, — прозвучал лаконичный ответ.
— Свалился с ограды? — поддразнила я. Джейми рассердился.
— Нет. С Донаса.
— Ты ездил на нем верхом? — недоверчиво спросила я. — В таком случае ты счастливо отделался поврежденной лодыжкой.
Я взяла бинт и начала накладывать тугую повязку.
— В общем, это выглядело не так уж скверно, — беспристрастно заявил Алек. — Ты, парень, неплохо держался на нем некоторое время.
— Я знаю, — буркнул Джейми, скрипя зубами, когда я натягивала бинт посильнее. — Его ужалила пчела.
Мохнатые брови взлетели вверх.
— Так вот в чем дело. Зверюга вел себя так, словно в него попала заколдованная стрела, — доверительно обратился он ко мне. — Взвился вверх всеми четырьмя, потом опустился на землю и начал как бешеный носиться по всему загону, ни дать ни взять шмель в кувшине. Но наш парень все-таки держался на нем. — Алек кивнул на Джейми, а тот скорчил в ответ еще одну малоприятную гримасу. — Держался до тех пор, пока этот здоровенный рыжий дьявол не перескочил через ограду.
— Через ограду? А где он сейчас? — спросила я, вставая и отряхивая руки.
— Надеюсь, на полдороге в ад, — ответил Джейми, опустив ногу и попытавшись на нее опереться. — Пусть бы там и остался, — добавил он и, поморщившись, снова сел.
— Не думаю, чтобы дьяволу было много проку от этого жеребца, — заметил Алек. — Тем более что он сам может обернуться конем, когда ему надо.
— Возможно, он и обернулся Донасом, — пошутила я.
— Я бы в этом не сомневался, — сказал Джейми, который все еще страдал от боли, но уже начинал обретать обычное для него хорошее настроение. — Но, кажется, дьявол оборачивается черным жеребцом, верно?
— Да, — подтвердил Алек, — огромным вороным жеребцом, который мчится так же быстро, как мысль от мужчины к девице.
Он добросердечно улыбнулся Джейми и собрался уходить.
— Короче говоря, — добавил он, подмигнув мне, — я тебя не жду завтра в конюшне, парень. Лежи себе в постели и… э-э… отдыхай.
— Почему это, — поинтересовалась я, глядя вслед старому ворчуну, — почему всем кажется, что мы с тобой только и мечтаем забраться вместе в постель?
Джейми еще раз попробовал наступить на ногу, опираясь о стойку.
— Во-первых, потому, что мы женаты меньше месяца, — ответил он, — а во-вторых… — тут он поднял голову и ухмыльнулся, качая головой, — во-вторых, я тебе уже говорил, Саксоночка: у тебя что на уме, то и на мордочке.
— Пошел к черту! — сказала я.
Если не считать короткого промежутка времени, который я провела в амбулатории с пациентами, все следующее утро я выполняла требования моего единственного больного.
— Тебе ведь положено отдыхать, — упрекнула я его в конце концов.
— Я так и делаю. Во всяком случае, лодыжка моя отдыхает.
Длинная голая нога поднялась вверх, Джейми помахал было ступней, но тут же приглушенно охнул. Опустил ногу и принялся осторожно массировать все еще опухшую лодыжку.
— Это тебе урок, — сказала я, выпрастывая из-под простыни собственные ноги. — Давай-ка собирайся. Достаточно ты бездельничал в постели. Ты нуждаешься в свежем воздухе.
Он уселся, и волосы упали ему на глаза.
— Ты же сама говорила, что мне нужен отдых.
— Можешь отдыхать на воздухе. Вставай. Я уберу постель.
Он оделся, осыпая меня упреками в бесчувственности и отсутствии сострадания к тяжело раненному человеку; потом долго сидел, пока я перебинтовывала ногу, но наконец врожденное здоровье одержало верх.
— На дворе малость сыровато, — сказал он, выглянув в окно, за которым мелкая изморось как раз в это время решила превратиться в сильный дождь. — Давай подымемся на крышу.
— На крышу? В самом деле! Самое верное предписание для подвернутой лодыжки — карабкаться шесть пролетов по лестнице. Право, лучше не придумаешь!
— Пять. Кроме того, у меня есть палка.
С торжествующим видом он достал эту палку — толстый сук боярышника, потемневший от времени, — из угла за дверью.
— Где ты ее взял? — спросила я, разглядывая палку.
Она, как видно, долго была в употреблении. Кусок обструганного крепкого дерева длиной фута в три, от времени затвердевший, как алмаз.
— Алек одолжил ее мне. Он ею пользуется, когда имеет дело с мулами: бьет их этой палкой между глаз, чтобы они обратили на него внимание.
— Весьма действенный прием, — заметила я, созерцая обшарпанное дерево. — Испытаю его когда-нибудь. На тебе.
Мы оказались в конце концов в небольшом укромном местечке как раз под скатом шиферной крыши. Низкий парапет огораживал по наружному краю этот наблюдательный пункт.
— Как красиво!
Несмотря на дождь с ветром, вид с крыши открывался восхитительный; перед нами раскинулась широкая серебряная гладь озера, а за нею громоздились башни скал, устремленных к темно-серому небу, словно черные кулаки.
Джейми оперся на парапет, чтобы снять тяжесть с больной ноги.
— Да, ты права. Я иногда приходил сюда, когда раньше жил в замке. — Он указал мне на какое-то место по ту сторону озера, покрытого рябью от дождя: — Ты видишь вон там, между двумя холмами, проход?
— В горах? Да.
— Это дорога в Лаллиброх. Когда меня одолевала тоска по дому, я приходил сюда и смотрел на эту дорогу. Я представлял себе, что лечу, как ворон, над этим проходом и вижу холмы и поля, раскинувшиеся по ту сторону гор, и помещичий дом в конце долины.
Я дотронулась до его руки.
— Ты хочешь вернуться туда, Джейми? Он повернул голову и улыбнулся мне.
— Я уже думал об этом. Не знаю, хочу ли я этого на самом деле, но думаю, что мы должны вернуться. Не могу сказать, что мы там найдем, Саксоночка. Но… да. Я теперь женат. Ты хозяйка Брох ТуаРаха. Вне закона я или нет, но мне надо туда вернуться, чтобы все поставить на свое место.
Я испытала странное чувство, смесь облегчения и страха, при мысли о том, что покину Леох с его разнообразными интригами.
— Когда мы поедем?
Он нахмурился, постукивая пальцами по парапету. Камень был темный и гладкий от дождя.
— Мне кажется, мы должны подождать до приезда герцога. Быть может, из любезности по отношению к Коламу он согласится заняться моим делом. Если он не сумеет добиться оправдания, то хотя бы попросит о помиловании. Тогда значительно безопаснее станет вернуться в Лаллиброх, ты согласна?
— Да, но…
Я запнулась, и он бросил на меня быстрый и пристальный взгляд.
— Что, Саксоночка?
Я сделала глубокий вдох.
