Она просидела в туалете до позднего вечера. И вышла оттуда, став легче на пару кило. И все равно счастливая. Потому что следующий приступ «пришибленности» теперь грозил ей не раньше чем через пару месяцев, а то и позже, разве это не повод для радости?
Марта-Нарта, как и полагалось хозяйке, встречала Габрысю на самом верху лестницы. Она стояла, скрестив руки на груди, пристально глядя на костыли девушки. Габриэла несмело улыбнулась и начала взбираться по ступенькам.
– Справишься или мне для тебя какой-нибудь специальный подъемник оборудовать? – спросила Марта.
Габрыся залилась краской, улыбка сползла с ее лица:
– Я сссправлюсь, конечно, справлюсь. А эти костыли – они так просто, иногда. А вообще у меня есть обувь специальная – в ней вообще не видно, что эта нога у меня… не такая…
– Ну и хорошо, – кивнула Марта. – Все равно тебе на лошади ездить, а не ногами бегать.
– Точно!
– Никаких поблажек тебе и дополнительных тарифов я не дам…
– Да мне вообще никаких тарифов не надо!
– … потому что ты знала, на что идешь, откликаясь на мое предложение. Поскольку у меня нет жалости к собственному дитятку, вон там сидит, а ведь у него с мозгом проблема, – так и тебя жалеть не собираюсь. Он, хоть у него и руки крюки, растут не из того места совсем, чистит коней. И сейчас учится еще копыта им обрабатывать, храбрый мальчик, а в твои обязанности будет входить обучение и дрессировка лошадей.
– Но я не… – попробовала возразить Габриэла.
– Знаю, знаю. Ты придерживаешься методики Монти Робертса – и замечательно, я поэтому твою кандидатуру и выбрала: мне более чем достаточно диких выходок и панических побегов после классического объезжания. Я слишком люблю своих коняшек, чтобы ломать им характеры, раз можно обойтись без этого и справиться лаской. Бинго, я тебе покажу моего Бинго, с него и начнешь. Такой сладкий малыш… – Марта довольно улыбнулась при воспоминании о последнем своем приобретении. – Но сейчас иди к остальным. Мы как раз обедать собирались, познакомишься со всеми. Ну, давай, топай, топай!
И Марта бесцеремонно подтолкнула Габриэлу в спину, что девушке ужасно понравилось. Не сам толчок – а то, что к ней отнеслись как к любой другой работнице, без всякой жалости, без какого-либо смущения, без неловкости, которая часто возникает у здоровых людей при общении с «неполноценным».
За столом сидело несколько мужчин и две девушки.
– Это Янек и Славек, наши конюшенные, это Виктор, инструктор по выездке, как раз ты с него снимешь обязанности дрессировщика, это Витек, наш славный гость и главный спонсор, – тут все рассмеялись. – А это Ивона и Ала, его дочери. На прогулку с ними поедешь в следующий раз.
Девушки с готовностью закивали.
– Садись и наедайся, – продолжала Марта. – У нас тут здоровая деревенская пища. Ничего особенного, но вкусно. Пани Маня готовит восхитительно! А тебя бы подкормить не мешало, чтобы ты своей костлявой задницей лошадкам хребты не поцарапала!
Снова взрыв хохота.
– Угощайся, Витек, – вдруг сменила Марта объект внимания, – нет, нет, не Габрысей! Вот этим цыпленком в соусе! Садись, милая, – и она указала вновь прибывшей ее место, а сама уткнулась в собственную тарелку.
Габриэла давно не обедала в такой симпатичной компании. А потом все было еще более замечательно: началась работа ее мечты.
Она стала дрессировщицей лошадей.
Трехлетний Бинго, который до сих пор скакал на воле, на пастбищах с такими же, как он, подростками, сейчас беспокойно бегал в небольшом загоне, прижав уши к голове. Полными недоверия глазами он косился на стоящего посередине загона человека.
«Чего ты меня дергаешь? Что ты хочешь от меня?!» – казалось, кричала каждая клеточка его тела.
Молочно-белая шкура лоснилась от пота – это было очень заметно в лучах солнечного света.
«Отойди! Прочь! Я тебя боюсь!»
Но человек не собирался отступать. Широко расставивший руки, с хищным выражением на лице, грозный, сильный, пугающий… Вообще-то этот конь мог его легко прикончить одним ударом мощного копыта, и дрессировщик об этом знал. А еще знал, что молодое животное в конце концов все равно покорится его воле…
Вдруг одно ухо, до этого плотно прилепившееся к голове, дрогнуло.
– Ну-ну, конечек, – шепнула Габриэла. – Я подожду.
В этот момент жеребец тряхнул гривой, как будто сам с собой вел отчаянный диалог, но Габриэла знала: это он для нее… он с ней хочет подружиться. Она слегка повернулась, встала боком к нему. Бинго замедлил бег и нагнул голову.
«Ну ладно, ты выиграла, хотя я тебе немножко поддался, примешь меня в свое стадо?»
Девушка наконец отвела от него глаза. Конь уже разобрался, что она не хищник и не претендует на его скальп, что она предлагает дружбу. Он сделал еще несмелый шаг навстречу Габриэле и встал, внимательно глядя на ее реакцию. Она ждала, устремив взгляд куда-то вдаль. Тогда Бинго слегка осмелел: подошел медленно к девушке, осторожно потянул ноздрями воздух и… положил тяжелую голову ей на плечо. Она протянула руку, погладила его по шее – он принял ласку с почти человеческим вздохом удовольствия. Габриэла взяла голову коня в обе ладони и лбом коснулась его лба. Это мгновение, самое прекрасное в жизни и коня, и дрессировщика – когда дикий зверь первый раз полностью доверяет себя рукам человека… у Габриэлы навернулись слезы на глаза.
«Соединение» – вот как назывался этот волшебный момент. Установка связи.
Конь прикрыл веки, отдаваясь ласке ее теплых рук. Шепча ему на ушко что-то успокаивающее, она взяла поводья и пошла по кругу, ведя его за собой. И животное по собственной воле шло за ней шаг за шагом – за ней, своей новой предводительницей.
– Чистое волшебство, – прерывающимся голосом шепнула Марта, в абсолютном молчании наблюдавшая весь этот ритуал, такому же пораженному и ошалевшему от увиденного пану Витеку. Тот только кивнул головой.
Конь шагал за Габриэлой, кивая головой, словно считая шаги. Когда она останавливалась – замирал и он. Она начинала двигаться дальше – и он не отставал от нее ни на сантиметр.
Удостоверившись в том, что Бинго теперь в ее власти, она положила на середину загона седло и узду.
Жеребец при виде незнакомых и довольно грозных на первый взгляд предметов пустился бежать, галопируя в панике вокруг стоящей в центре Габриэлы. Она же терпеливо ждала.
Есть!
Снова ухо повернулось в ее сторону, как антенна.
«Мне нужно подумать», – без слов объяснил ей жеребец.
«Ну ладно – я твой», – он опустил голову и остановился.
Габрыся встала боком, снова призывая к ритуалу соединения. Он подошел с тем же боязливым выражением во влажных глазах. Позволил положить себе на спину седло и накинуть упряжь. Потом с немым вопросом в глазах принял узду, пожевал ее в знак протеста немножко, но уже через минуту снова взирал на Габриэлу с любовью и преданностью.
