Дело было в том, что то ли она себе это внушила, то ли в самом деле подцепила какую-то инфекцию – однако она чувствовала себе как-то… Как-то неуютно. Не то чтобы горло болело или живот. И не то чтобы голова раскалывалась или по телу разлилась усталость. Просто ей стало чрезвычайно неуютно – и дело было не только в странной ситуации, в которой она оказалась.
Нет, это не нервы и не стресс. Справлялась она и с другими ситуациями, даже намного более сложными. Но все равно ее не покидало ощущение, что с ней что-то не в порядке. Заснуть она не могла почти до самого утра, лишь около пяти провалилась в тяжелый черный сон. И именно во сне Насте привиделся Эдик, протягивавший ей чашку чая.
Проснулась она в поту и с гулко бьющимся сердцем. Во рту пересохло, низ живота вдруг пронзила короткая, но острая боль. Шести еще не было, но валяться в постели более Анастасия не намеревалась. Она прошла в ванную, включила свет и долго щурилась, разглядывая себя в зеркало.
Да, видок у нее был не ахти. Прошло то время, когда она могла трудиться трое суток, обходясь несколькими часами сна. Волосы висели безжизненными прядями, белки глаз были покрыты красной сеточкой лопнувших сосудов.
Температуры у нее не было, но женщина чувствовала, что с ней что-то происходит. И из головы не шел сон с Эдиком, принесшим ей чай. Она же сама просила! Вот он и принес.
Но кто сказал, что заодно не подмешал в чай какую-нибудь гадость? Нет, не яд – если она вдруг умрет, то, конечно же, будет вскрытие и токсикологическая экспертиза. Да и зачем Эдику убивать ее – ведь все равно он ее деньги и фирму не унаследует, они перейдут в равных долях сыну Пете и дочке Олесе…
Только весь вопрос в том, кто будет до совершеннолетия ее сирот их опекуном? Вообще-то, если такое, не дай бог, случится, то эту роль надлежало исполнять ее старшей сестре Светлане.
Но ведь Эдик мог устранить с пути и ее. И тогда на многие годы стать единовластным хозяином всего, что Виктору и ей удалось создать!
Стоя под горячим душем, Анастасия снова ощутила в животе спазм. Нет, так дело не пойдет! Но отравить он ее не мог – ведь чай она выпила двенадцать часов назад или что-то около того. Любой яд давно бы подействовал.
Или это был особый яд замедленного действия, который только сейчас стал пускать токсины в ее организм?
Но кто сказал, что она получила убойную дозу? Ведь человека можно отравлять небольшими порциями в течение длительного времени, и тогда все решат, что он скончался в результате долгой болезни. Или – иное объяснение – Эдик мог давать ей какую-то гадость, от принятия которой она окажется в психушке. А он же, опять, станет опекуном ее детей…
Выйдя из душа, Анастасия энергично растерлась полотенцем и подумала: Эдик – не доктор Криппен[1], да и она не глупая молодая наследница несметных богатств из дамского романчика.
Настроение сразу же повысилось, а симптомы недомогания отступили на второй план, практически исчезнув. Травить себя она не позволит. И поэтому обратится к врачу, но не к профессору Аристарху Богдановичу, который пользовал многих представителей столичной элиты. Нет, ей потребуется человек надежный и умеющий держать язык за зубами.
Спустившись в холл, Анастасия прошла в кухню, ей требовалась чашка, из которой она пила накануне липовый чай. Потому что, отдав ее на экспертизу в лабораторию, сможет выяснить, добавил ли Эдик туда что-то или нет.
– Вы что-то ищете. Анастасия Петровна? – услышала она голос экономки – и увидела, что посудомоечная машинка включена. Значит, пропали улики.
– Это ведь вы сделали вчера липовый чай? – спросила она экономку, и та испуганно закудахтала:
– Вам не понравилось, Анастасия Петровна? Я ведь хотела Эдуарду Николаевичу помочь, однако он сам все заварил и вам отнес…
Ага, Эдик сам заварил чай? Зачем? Чтобы вместе с чаем запихнуть туда смесь из адских трав?
– А вы не видели… – начала Анастасия и осеклась. Как спросить: «Не видели ли вы, как он подливал туда что-то из пузырька»?
– Да, Анастасия Петровна, что я не видела? – переспросила экономка.
– Доброе утро, Настенька! – раздался голос Эдика. Он появился, как чертик из табакерки, причем вид у него был свежий и выспавшийся. В отличие от жены он наверняка хорошо выспался.
– Ты ведь никогда в такую рань не встаешь? – спросила с удивлением Настя, а супруг, одарив ее белозубой улыбкой, ответил:
– Так о тебе беспокоюсь, солнышко! О тебе!
Звучало двусмысленно. О чем это он беспокоился – о том, чтобы вовремя найти ее бездыханное тело и как по нотам разыграть партию убитого горем вдовца?
Но тут раздались голоса детей, собиравшихся в школу, и Анастасия отвлеклась.
За завтраком она ничего не ела, только выпила бокал апельсинового сока, и то после того, как увидела, что из хрустального кувшинчика наполнил себе бокал и осушил его Эдик.
Она была еще в фирме, когда раздался звонок на мобильный – это оказался Эдик. Он пожелал узнать, как прошел визит к профессору и что тот сказал.
– Его секретарша что-то перепутала, поэтому он сможет принять меня только завтра. Но мне уже лучше, я практически здорова! – ответила она супругу.
Она действительно чувствовала себя неплохо, однако все равно не в своей тарелке. Даже ее сестра Светлана обеспокоенно спросила, все ли в порядке.
– Кажется, простудилась или что-то в этом духе, – ответила Настя, – но причин для волнения нет. Кстати, нет ли у тебя на примете хорошего и, главное, неболтливого врача?
Светлана пролистнула свой ежедневник и сказала:
– Вот, Аркадий Станиславович… Отличный специалист и очень хороший человек.
Она протянула сестре номер телефона, и когда Настя осталась в кабинете одна, она позвонила в приемную доктора. И вместо его секретарши напала на него самого. Голос у него был низкий, вибрирующий.
– Я могу предложить вам послезавтра, вас устроит? Раньше, увы, никак не получится. Вы хотите, чтобы я подъехал к вам?
Нет, этого Настя не хотела и записала адрес – врачебный кабинет Аркадия Станиславовича находился на Покровке.
Когда она вернулась домой, к ней сразу бросился Эдик.
– Почему ты меня обманула! – произнес он обиженным тоном. Настя, бросая на софу портфель с бумагами, произнесла:
– Что ты хочешь этим сказать?
– А то, что ты не говорила с Аристархом Богдановичем! – выпалил он. – Я позвонил ему, желая пожаловаться на его нерасторопную секретаршу, а выяснилось, что ты ему и не звонила! Зачем ты меня обманула, Настя?
Итак, он проверяет ее. Причем пытается держать под контролем любой пустяк. А что говорить, если речь пойдет о чем-то серьезном?
