— Хочет показать тебе свое хозяйство. Больше половины акций принадлежат семье. А если что с Егорычем случится — кто унаследует все это? Елизавета Петровна ни хрена не смыслит в делах, про твою… ладно, не буду, и говорить нечего. Остаешься ты. А что? Я тоже так считаю. Парень умный, учишься, профессора говорят — не дурак. Ну вот и станешь наследником.
— Издеваешься? — разозлился Славик. — Я студент, понимаешь? Год живу в Москве, а до этого жил в станице, работал на свиноферме бригадиром! Какой наследник?
— Все же бригадиром работал, значит, можешь и объединением руководить. Короче, ты не тушуйся, если что непонятно — спрашивай меня, подскажу.
— Да на хрена мне все это нужно?
— Ты у нас кто? Муж единственной дочери босса. Значит, должен быть готовым ко всяким, понимаешь, испытаниям. А что ты хотел? Жениться, а потом — я вас не знаю, да? Так не бывает, дорогой мой Славик.
Нет, говорить с Пашей было невозможно. Славик отвернулся, уставился в окно. Но за окном был такой пейзаж, что тоже не порадуешься. Хмурые осенние рощицы, деревеньки с почерневшими избами, среди которых красовались кирпичные дворцы, серое небо и грязные грузовики, которые Паша ловко обгонял.
Дом у тестя был большой, трехэтажный, не много таких видел Славик по дороге, участок небольшой, соток двадцать, но весь дачный поселок был охраняемым, более того — режимным объектом. Когда джип въехал во двор и остановился у крыльца, на мраморные ступеньки вышел Колчин в тренировочном костюме и тапочках на босу ногу, пожал зятю руку, жестом приказал идти в дом. Невысокий, лысоватый, с усами, он и в спортивном костюме внушал Славику страх. Миллионер! В таких хоромах живет! У них в Левобережной даже у местного покойного олигарха Лугового дом был намного скромнее.
— Паша, ты тоже заходи, двигай на кухню, Елизавета Петровна покормит. Небось проголодался?
— Есть такое дело, — бодро ответил водитель.
Хозяйка дома, невысокая худая женщина в черном атласном халате с красными цветами, встречала гостя в холле. Славик поцеловал сухую ладонь тещи, уже делал это вполне уверенно, но когда разглядел цвет ее волос, не мог скрыть удивления. Прежде она была ярко-рыжей, по мнению Славика, чересчур вызывающе для немолодой женщины, но со временем привык к этому. Сегодня же ее волосы были фиолетовыми.
— Ну вы даете, Елизавета Петровна! — пробормотал он.
— Не идет? — спросила она.
— Да нет, понимаете… я просто не привык еще… — замялся Недосекин.
— Значит, не идет. Афанасий, а кто сказал, что этот цвет мне к лицу, а?
— Лиза, ты покорми Пашу. Я говорил, что… если ты хочешь, так пожалуйста, — недовольно морщась, сказал Колчин.
Славик замер, напрягся, ожидая семейного скандала, в котором повинен будет, конечно же, он. Но нет, ничего похожего не случилось. Теща обняла его, приподнявшись на цыпочки, чмокнула в щеку.
— Хоть один нормальный мужик в доме появился! — заявила она. — Честный и порядочный, все прямо так и сказал.
— Ты Пашу покорми, — напомнил Колчин. — А мы с зятем пока потолкуем у меня в кабинете.
Он уверенно взял Славика под руку и повел на второй этаж дома. Там, в большом кабинете, похожем на все кабинеты солидных начальников, усадил в кресло перед журнальным столиком, на котором стояли бутылка коньяка, хрустальные рюмки и тарелка с бутербродами с черной икрой. Сам сел в другое кресло, уверенно откупорил коньяк, наполнил рюмки.
— Афанасий Егорович, я не… — возразил Славик.
Не совсем понимал, как это — пить еще до полудня? Коньяк! Он же не алкоголик.
— Слава, кончай придуряться, — решительно сказал Колчин. — Ты не в своей деревне… или как там она… станица? Ну так вот. Объясняю, как мужик мужику. Коньяк — это не признак пьянства, а вынужденная необходимость. Давление в такую погоду барахлит, а он помогает. Черчилль в день две бутылки армянского коньяка выпивал, дожил до преклонных лет, и никто пьяным его не видел. А икра — это не роскошь, но необходимая энергия для работы. Стоп! — приказал он, заметив, что Славик собирается возразить. — Вот ты у меня в гостях, молодой, энергичный и здоровый. Вроде ни к чему тебе это. — Славик кивнул, подтверждая сказанное. — Но и вреда никакого нет от рюмки-другой. А учитывая тот факт, что тебе придется общаться с умными людьми, что ты не совсем хорошо умеешь делать, тебе необходимо расслабиться. Возражения не принимаются, ну, за Ленку!
Славик махнул рюмку коньяка, а что было делать? За даму, да еще и собственную жену, да с тестем — разве можно отказаться? Взял бутерброд с икрой, дважды куснул, и от бутерброда одни воспоминания остались. Колчин одобрительно кивнул:
— Бери еще, не стесняйся.
— Афанасий Егорович, скажите сразу, для чего я вам тут понадобился?
— Для дела. Извини, но за твоей учебой наблюдали и мне докладывали. Скажу более того — в некоторых ситуациях тебя провоцировали на определенные действия.
В пору было и вторую рюмку махнуть. Так он, оказывается, был под наблюдением, что-то вроде подопытного кролика? Никак не ожидал этого от тестя, который относился к нему вроде бы хорошо.
— Не огорчайся, Слава, тебя проверяли, да, испытывали, так сказать. А что ты хотел? Чудеса только в сказках бывают. Ты стал моим зятем, и я должен знать, то ли приобщать тебя к делу, то ли забыть о тебе вообще. Муж дочки — ну и муж, сегодня один, завтра другой, у нее это запросто может случиться. Так вот, ты оправдал мои надежды. Учишься хорошо, стараешься, ведешь себя правильно.
— Как могу, так и веду…
Колчин по новой наполнил рюмки, поднял свою, взглядом показав Славику, что он должен сделать. Тот после долгих раздумий тоже поднял рюмку. Они чокнулись.
— Пойми меня правильно, Слава. Я богатый человек, у меня есть дочка… никудышная, прямо скажем. Не возражай! И я должен знать, кто у меня зять.
Славик выпил, проглотил еще один бутерброд.
— Ну и что теперь, Афанасий Егорович?
— Посмотришь, познакомишься с людьми, поймешь, что мы тут делаем, как это делаем. Ты же учишься на факультете международных экономических связей, а это главное, чем мы занимаемся. Через Рособоронэкспорт, понятное дело, но и свои связи налаживаем. Нам толковые экономисты нужны. Пока присматривайся, а потом и должностишку тебе дадим, будешь какие-никакие деньги сам зарабатывать. Поди плохо, а?
— Я с удовольствием, Афанасий Егорович, но… что я умею?
— А вот и учись.
Чему учиться, Славик никак не мог понять. Как это вообще возможно — стать сотрудником серьезного оборонного предприятия, будучи студентом-первокурсником?
— Извините, я просто муж вашей дочери. Мы живем с Леной хорошо, я, когда закончу академию, найду работу и верну деньги, которые вы затратили на обучение.
