— Точнее, похоть! — с отвращением поправила Анабел. — Такие мужчины, как ты, не имеют представления о настоящей любви!
— Что ж, в таком случае мы составим прекрасную пару, верно? — Жиль издевательски усмехнулся и открыл для нее дверь.
Оказавшись в своей спальне, Анабел не стала раздеваться. Она села у окна и уставилась на освещенный луной двор ничего не видящими глазами, из которых ручьями лились слезы. Настоящее исчезло, она превратилась в шестнадцатилетнюю девочку, трепещущую от любви.
Все началось с шутки. У соседки тети Кэролайн была дочка Салли, на несколько месяцев старше Анабел. Когда Анабел приезжала к крестной, девочки неизменно весело проводили время.
По прошествии времени Анабел стала подозревать, что Салли и сама была влюблена в Жиля, но какой смысл ломать голову над тем, что кануло в Лету? Правда заключалась в том, что Анабел по уши влюбилась в Жиля, но Салли разгадала ее тайну и начала дразнить подругу.
Тот роковой день выдался очень жарким. Девочки лежали на травке в дальнем конце сада тети Кэролайн. Жиль подстригал газон,; под его гладкой смуглой кожей с неанглийским загаром играли мускулы. Анабел следила за ним с замиранием сердца. Скоро Жилю предстояло вернуться во Францию, и девочка чуть не плакала.
Угадав ее мысли, Салли с видом змея, предлагающего Еве вкусить запретный плод, сказала:
— Спорим, ты не посмеешь признаться ему в своем чувстве?
Анабел пришла в ужас: что бы подумал надменный и неприступный Жиль, сделай она такую глупость?!
— Тогда это сделаю я, — пригрозила Салли.
Разумеется, простодушная Анабел сдуру принялась умолять подружку не делать этого, и Салли неохотно согласилась.
Позднее Салли, гордо вскинув голову, заявила, что не нарушила данного слова: написать письмо — не значит говорить. Подруга искусно подделала почерк Анабел, подписалась ее именем и воспользовалась той самой линованной бумагой из подаренного тетей Кэролайн бювара.
При наличии стольких улик глупо надеяться убедить Жиля в моей невиновности, мрачно размышляла Анабел. Но жестокость и черствость, с которыми он отверг мое чувство, я не забуду никогда.
Шесть лет назад, когда Жиль вошел в ее спальню, Анабел вспыхнула как маков цвет. Белая рубашка и зауженные черные брюки делали его еще выше и красивее. Просвечивавшая сквозь тонкий шелк загорелая мускулистая грудь заставила девочку задрожать от не испытанного ранее чувства, от страха, смешанного с возбуждением, по спине побежали мурашки. Но прежде чем Жиль покинул ее комнату, вуаль невинности была сорвана с Анабел раз и навсегда.
Его присутствие лишило девочку дара речи, однако выражение глаз Анабел говорило само за себя.
— Очень приятно, — саркастически улыбнулся он, глядя на Анабел, которая сидела на кровати, скрестив ноги. — К сожалению, мадемуазель, я пришел не для того, чтобы удовлетворить ваши нимфоманские прихоти, но чтобы посоветовать не говорить ничего подобного другому мужчине, которому может не хватить порядочности, чтобы защитить вас от самой себя.
— Я…
— Молчи! — велел он. — Эти похотливые излияния достаточно красноречивы!
Не выпуская розовых листков из дрожавших от негодования пальцев, Жиль сунул письмо под нос Анабел, и зеленые глаза девочки расширились от ужаса. Некоторые слова были ей незнакомы, но и того, что поняла Анабел, было достаточно, чтобы вспыхнуть до корней волос.
— Ох, но ты же не думаешь… Я не писала этого! — взмолилась она, но лицо Жиля осталось чужим и холодным.
— Это ведь твой почерк, не так ли? Я видел твои тетради. Школьные тетради! Что бы сказали учившие тебя добрые монахини, если бы прочитали эту… мерзость?
— Я не писала его!
Из ложно понимаемого товарищества девочка не могла выдать истинную виновницу.
Анабел чувствовала себя так, словно упала в грязный, заросший пруд и теперь никогда не сможет очиститься от вонючей тины. Осуждающий взгляд Жиля заставил ее содрогнуться. Вглядевшись в его гневное лицо, она забыла о своей любви и ощущала теперь только страх.
— Я слышал от друзей про таких девчонок, как ты, — презрительно сказал Жиль. — Про девчонок, которые пользуются своим малолетством, чтобы скрыть отсутствие невинности! — Он бросил какое-то французское словечко, которого Анабел не поняла, но не сомневалась, что это страшное оскорбление. Затем, не дав девочке опомниться, Жиль схватил ее, прижал к себе так крепко, что она тут же ощутила огромную разницу в анатомии женщины и мужчины, и прильнул к губам. — Надеюсь, ты запомнишь этот урок, — ухмыльнулся он, отпустив Анабел, — хотя верится с трудом. Скажи спасибо, что я не расскажу о твоей распущенности тете Кэролайн!
Как ни странно, этот случай пошел Анабел на пользу, ибо начисто отбил у нее охоту к сексуальным экспериментам: она была по горло сыта оскорблением Жиля и искренне полагала, что другие мужчины не лучше.
Девушка очнулась, когда кто-то негромко постучал в дверь ее комнаты. Жиль? — Анабел, это я. Она с облегчением вздохнула, услышав бодрый голос босса. Когда Анабел открыла дверь, Майкл, взглянув на нее, вопросительно поднял бровь.
— Одно из двух: либо ты искусно притворялась, либо объявление о помолвке стало для тебя таким же потрясением, как и для меня!
— Вы прекрасно знаете, что я обручена с Эндрю.
Ей ужасно хотелось пожаловаться Майклу, но… дружба дружбой, а служба службой. Они приехали сюда по делу. В двадцать два года пора научиться самостоятельно справляться с трудностями. Впрочем, Анабел понятия не имела, как выкарабкаться из этой ситуации.
— У меня сложилось впечатление, что вы вступили в заговор, чтобы избавиться от этой Луизы, — признался Майкл, когда Анабел промолчала. — Очень тонкий замысел!
— Тоньше, чем вы думаете. Жиль хочет, чтобы мы поженились, — естественно, на какой-то срок. Тем временем он купит земли у отца Луизы, но сама Луиза не станет частью этой сделки.
— И на правах старой дружбы он решил, что ты поможешь ему, — предположил Майкл. — Что ж, может получиться. Похоже, Эндрю пробудет в Канаде как минимум год, а этого времени тебе с лихвой хватит, чтобы развестись и снова быть готовой пойти под венец.
Теперь Анабел жалела, что не сказала Майклу всей правды, но момент был упущен. Разве можно признаться в том, что тебя шантажируют с помощью письма, которого ты никогда не писала? Эндрю обязательно поверит написанному. Да и чем Майкл лучше остальных?
— А знаешь, это нам на руку! — оживился вдруг Майкл. — Если Жиль станет твоим мужем, он продаст нам свои вина, мы с тобой получим от руководства фирмы прибавку к жалованью. Бьюсь об заклад, так и будет, если нам удастся заполучить вино «Замок Шовиньи»!
