Как и я, мои братья уживаются со всеми, даже со мной и друг с другом. Лишь изредка они ссорятся из-за телевизора или из-за последнего куска шоколадного торта.
И все же я решила оставить их в неведении по поводу Люка Страйкера, потому что они могут не удержаться и проболтаться. В конце концов, Люк Страйкер в роли Тарзана оказал большое воздействие на Кола. И Рик, возможно, попробует взять у Люка телефон его агента.
И потому я лишь между прочим сказала:
— Один актер приехал в город, чтобы подготовиться к роли, и администрация просит, чтобы я показала ему школу и отгоняла от него папарацци.
Мои родители, услышав эту новость, лишь пожали плечами. Только папа на минутку встревожился.
— Он остановится у нас? — спросил он, глядя поверх газеты, которую читал, «Газеты Клэйтона», которая приходит посреди дня, а не утром, так что репортерам не нужно ходить на работу слишком рано,
— Нет, папочка, — сказала я. — Он снял дом на озере.
— Слава богу, — сказал папа и снова исчез за газетой, Мой папа не очень гостеприимен.
— Что это за парень? — заинтересовалась мама.
— Люк Страйкер, — сказала я. — Он играл в сериале «Небеса, помогите нам!». У него там роль старшего сына.
Моя мама заулыбалась.
— О, этот миленький блондин?
Интересно, если бы моя мама увидела Люка в сцене на лагуне в «Тарзане», продолжала бы она считать его миленьким? В той сцене, где его набедренная повязка плывет по воде (что заставляет дрожать мелкой дрожью Джейн и Трину).
— Тот самый, — ответила я.
— Что ж, — сказала мама, вернувшись к своему альбому для набросков. — Надеюсь, с тобой все будет в порядке. Потому что, ты же понимаешь, он живет в Голливуде. Я сомневаюсь, что вы будете часто видеться, когда он отсюда уедет.
— Мам, не беспокойся, — сказала я, думая об обручении при помощи татуировки. — Люк Страйкер вовсе не мой тип.
— Ну, не твой, значит Тринин. Ты же знаешь Трину.
— Ага. — Я хорошо знаю Трину. — Но он собирается всегда носить темные очки. Считается, что так никто не сможет его узнать.
— Это просто смешно, — сказала мамочка.
— Не вижу ничего смешного. — Папа перевернул страницу газеты с описанием домов. Он архитектор и ему интересно, какой тип домов продается на этой неделе. — Это сработало с Кларком Кентом.
Я выполнила свой долг и пошла наверх, в мою комнату, делать уроки. Открыла компьютер и нашла кучу е-мейлов, по большей части, от Трины. Несмотря на то что она моя соседка, мы чаще переписываемся по электронной почте, чем разговариваем по телефону… и даже чаще, чем просто разговариваем друг с другом. Не знаю, почему. Может, потому, что проводим много времени дома, В Клэйтоне особенно некуда ходить, кроме школы. Поэтому я обычно читаю, а Трина чаще всего разучивает роль, которую собирается играть в новой пьесе.
В сущности, всегда можно услышать, как она это делает, ведь наши дома находятся на расстоянии сотни футов друг от друга. У Трины, как говорит мистер Холл, очень сильная диафрагма. Это открывает широкие перспективы по части вокала. Она старается участвовать во всех школьных постановках, так что, полагаю, это поможет ее карьере. Она планирует поступить в Драматическую школу Йейла, где училась Мерил Стрип, ее кумир. Затем, говорит Трина, она ворвется на Бродвей. Трину не интересует работа в кино — ей важно взаимодействие артиста и публики во время представления,
Эй, куда ты исчезла с хора? — написала Трина. Ее имя в е-мейле — не удивляйтесь — Королева драмы. — Ла Холла чуть удар не хватил, оттого что тебя не было.
Я уже очень хорошо научилась врать Трине по поводу «Спросите Энни». Правда, однажды она чуть меня не вычислила, когда «Журнал» напечатал чье-то письмо о том, что ребенок не может существовать без шести пакетов диетической колы, а потом должен съесть четыре таблетки снотворного, чтобы заснуть. Мой ответ; «Так перестань пить так много колы» был настолько «классической Джен», как сказала Трина, что меня чуть не раскрыли. Так что мне было нетрудно ей ответить:
Дженниг: Ой, новые глупости Кэйры. А что я пропустила?
Королева драмы: Этой девочке не хватает внимания дома. Почему же еще ей так трудно в школе? Так или иначе, ты все пропустила. Ла Холл показывал нам платья, в которые он хочет нарядить нас на «Люерс», Приготовься. Платье — красное, с блестящими пуговицами сверху донизу.
Ужасно… Если представить это на мне.
Дженниг: Врешь!
Королева драмы: Aucontrairemonfrère,[1] И все из искусственных материалов. И стоит это сто восемьдесят баксов!
Дженниг: Verberat nos et lacerat fortuna!
Королева драмы: Да я не шучу. Парням больше повезло, У них только красный кушак, бабочка, и смокинг. В субботу все будут мыть машины, чтобы образовать фонд для тех девочек, к которым фортуна не так милостива. По крайней мере, хоть загорим, пока будем работать. Хорошо бы не было дождя.
Дженниг: Знаешь, ты забыла упомянуть о том, что когда я записывалась на хор, я не знала, что он будет съедать мое время и мучить меня.
Королева драмы: Ой, будто у тебя есть занятие получше.
Печально, но это так. Мне нечем заняться. Пока.
Дженниг: Сто восемьдесят баксов? За платье, которое я больше никогда не надену? Это просто смешно!
Королева драмы: Это шоу-бизнес.
Дженниг: А я думала, что лифчики с прокладкой были самым тяжелым испытанием…
Королева драмы: Ну да. Эй, знаешь что? Стив пригласил меня на «Весенние танцы».
Стив Маккнайт — парень Трины. Он поет партию баритона в «Трубадурах» и играл Генри с Триной в роли Элеоноры Аквитанской в пьесе «Лев зимой», которую ставили в Театральном клубе школы. Еще он играл с Триной в «Ромео и Джульетте» и так далее. Трина в него не влюблена — она бережет себя для Люка Страйкера, — но поскольку Стив выше ее ростом и ради нее готов ходить на руках, она позволяет ему выводить ее в свет. Так она посмотрела все фильмы, которые шли в городе. Задаром.
Честно сказать, Трина — моральный банкрот, но я все равно ее люблю. Мне не нравится, когда Трина пренебрегает Стивом — это она делает всякий раз, когда кто-нибудь еще пригласит ее на свидание, — потому что он всегда прибегает ко мне узнать, чем он ее рассердил.
Я была счастлива услышать, что они собираются вместе пойти на весенний бал — известный под названием «Весенние танцы». Это очень много значило бы для Стива. И тогда Трина мне все бы об этом рассказала. Поскольку я никогда сама этого не увижу. Меня туда никто не приглашал. И все.
