— Который час? — спросила она. — Почти утро?
— Совсем немного за полночь, — он сверкнул белыми зубами в веселой улыбке, — и я надеюсь, что Янис и его жена не слышали твоего крика.
Эти слова тронули ее сердце, и Домини невольно улыбнулась ему в ответ.
— Кажется, мне приснился страшный сон, — проговорила она. — Как странно. У меня с детства не было кошмаров.
Мгновение Поль смотрел на нее сверху вниз, потом присел на край кровати и ласково обратился к ней:
— Не я ли приснился тебе в этом страшном сне? Но разве ты не знаешь, Домини, что я никогда не смог бы сделать тебе больно? Разве ты не чувствуешь это?
Он взял ее руку и прижал к своей груди, там, где стучало его сердце. Ночник бросал на его сильное мужественное лицо фиолетовые отсветы, и Домини подумала второй раз за этот вечер, что он одинок и страдает от этого.
Она лежала неподвижно, глядя на него огромными синими глазами, и видела незнакомца, который, однако же, был ее мужем. На руке, которую он прижимал сейчас к своему непонятному, чужому и сложному сердцу, было надето золотое кольцо, утверждавшее его права на ее личность и жизнь. И все же не только из покорности данной клятве и его законным правам на нее она позволила ему обнять себя.
Когда Домини проснулась, солнечные лучи, проникавшие сквозь кружевные занавеси, заливали светом всю спальню, но еще несколько мгновений она не могла понять, где находится.
Она растерянно разглядывала очаровательную сиреневую комнату, потом заметила на прикроватном столике чайный сервиз. Домини остановила взгляд на подушке, на которой рядом с ней осталась вмятина, и моментально все вспомнила. Она замужем за Полем Стефаносом, красивым загадочным греком, владельцем огромной морской компании, у которого ее кузен, Дуглас, украл жуткое количество денег. Руки ее все еще помнили ощущение гладкой кожи, покрывающей стальные мускулы широких плеч Поля, память хранила незнакомые греческие словечки, которые страстно шептал ей Поль, покрывая поцелуями ее лицо и шею. Она помнила, что уснула в его объятиях.
Домини рывком села на постели и налила себе чашку чаю. С улыбкой начала пить, свернувшись клубочком и нежась на теплых подушках, и кольцо на левой руке поблескивало, как будто обещая то, о чем она все еще не осмеливалась думать.
Закончив пить чай, Домини встала и приняла ванну, потом надела белую шелковую блузку с широкими мадьярскими рукавами и узкие брюки.
Причесав волосы перед зеркалом, она закрепила их голубыми заколками и заметила, что глаза смотрят совершенно по-новому, во взгляде что-то таилось, какое-то совершенно необычное знание. Уголки рта чуть поднялись в улыбке, она откинула назад голову и увидела нежный изгиб кремовой шеи, который так страстно целовал Поль. Каждую венку, каждую впадинку, каждый сантиметр познали его губы, и, хотя Домини еще в глубине души чуть-чуть побаивалась его, ласки прошлой ночью совсем ее не напугали. Она увидела в зеркало, как щеки покрыл румянец, и поспешила отвести взгляд.
Когда Домини вошла в столовую, Поль, одетый в пушистый свитер, сидел за столом, погрузившись в чтение газеты. Он высунул голову из-за газетных листов и улыбнулся ей.
— Доброе утро, мадам Стефанос, — проговорил он.
— Доброе утро, Поль. — Она стояла у буфета, немного стесняясь, пытаясь решить, что ей есть — яичницу с беконом или омлет с почками. Остановилась на последнем и, наполнив тарелку, принесла ее к столу. Солнечные лучи играли на кофейнике и придавали блеск воронова крыла волосам Поля. Воспользовавшись вечной темой для разговора — погодой, Домини заметила, что после грозы стало легче дышать и что, наверное, день будет прекрасным.
— Мы поедем в Лоуэ — тут есть какой-то автомобиль в гараже — или пройдемся по побережью? — спросил Поль, в уголках его золотых глаз, тепло улыбающихся ей, появились лучики морщинок.
— Давай пройдемся, — сразу же отвечала она. — Хорошо, мне тоже хочется погулять. — Он налил ей кофе, и когда подавал чашку с блюдцем, их пальцы встретились, взгляды тоже скрестились, и у Домини перехватило дыхание.
— Сегодня утром тени ушли из твоих глаз, Домини, — сказал он, и ей показалось, эти тени отразились в его глазах. Но это наверняка было просто игрой воображения, и в следующий момент он уже по-мальчишески улыбался ей.
— Я рад, что ты, очевидно, не пострадала, окунувшись в море, — чуть насмешливо заметил он.
— Да, я хорошо себя чувствую. — Она не смотрела на него, разламывая булочку и намазывая ее маслом. Он поднял руки и потянулся, как огромный и сильный кот. Домини узнала на свитере ромбы и якоря рисунка Уинифилда и поинтересовалась, бывал ли он в Шотландии.
— Я бывал во многих местах, — ответил он и, облокотившись локтями о стол, стал наблюдать за тем, как она завтракает. — Но я всегда рад вернуться домой, на Анделос. Там солнце светит очень сильно, Домини, и тебе придется остерегаться, чтобы не обжечь свою нежную английскую кожу.
При упоминании об острове, с которым будет связано будущее, сердце ее дрогнуло.
— Я буду лежать на пляже, пока не стану такой же смуглой, как ты, во всяком случае, постараюсь.
— Посмей только испортить эту изумительную кожу! — Он положил подбородок на сплетенные пальцы рук, и его улыбка привлекла ее внимание, и она вдруг поняла, как красиво очерчен его рот. — Теперь вы принадлежите мне, мадам Стефанос, вся, вместе с белой кожей!
— Ну да, — засмеялась она, — ты похитил меня, как сабинянку.
— Домини, — и вдруг в его низком, обычно таком твердом голосе послышалась нотка опасения, — ты ведь не жалеешь о прошлой ночи, верно? Ты была такой очаровательной, такой притягательной, что я оказался не в состоянии оставить тебя. — Он пожал широкими плечами. — Я знаю, что со мной вовсе не легко жить, но думаю, что смогу сделать тебя счастливой, если ты только позволишь.
Они снова встретились взглядами, и Домини вспомнила о неожиданно счастливой свадебной ночи, закончившей такой мучительный для нее день. Она позволила ему взять руку, позволила дотронуться до золотого венчального кольца и холодного сапфира на нем.
— Расскажи мне об острове, — попросила она. Никогда раньше Домини не расспрашивала о его доме и родных с таким интересом. Она узнала, что у него был младший брат, который умер восемнадцать месяцев назад. Еще у него есть юная сводная сестра, жившая с тетей Софией и ее сыном Никосом в доме над гаванью Анделоса. Тетя была замужем за капитаном.
Корабли и море в крови у всех Стефаносов, а Никое стал партнером в морской компании Поля, когда достиг возраста двадцати одного года.
