— Хвост помаленьку обрубать или одним ударом? — Сильвия выросла в Бруклине и, когда волновалась, мигом теряла манхэттенский лоск.
— Одним ударом.
— «Скарсдейл» расторгает договор. Тебя бросают, как дерьмо с лопаты. Но прежде чем исчезнешь с горизонта, в издательстве хотят получить книгу, которую ты им должна.
Теперь дара речи лишилась Кендалл. Она ненавидела «Скарсдейл», с трудом терпела Зануду Джейн и возмущалась, что издательство почти никогда не выполняет свои обещания. Она надеялась, что однажды подпишет более выгодный договор на стороне или вообще уйдет в другое издательство. Кендалл в страшном сне не снилось, что «Скарсдейл» бросит ее первым!
Она легко представила, что ее ждет в недалеком будущем: досужие разговоры, сплетни, сочувственные лица коллег, втайне радующихся, что не им дали под зад.
Бездомная странница, она уже не сможет гордо поднять голову. Какое издательство заинтересуется ей после того, как попросили из «Скарсдейла»?
— И в такой ситуации они хотят, чтобы я написала для них еще одну книгу?
— Ага.
— А нельзя просто вернуть им аванс, и дело с концом? — спросила Кендалл. Вообще-то аванс, который она получила по нынешнему договору, давно растаял. Все до последнего цента ушло на колледж Джеффри и Мелиссы.
Даже если бы деньги остались нетронутыми, Кэл не одобрил бы возврат аванса. Он и так считал, что Кендалл недоплачивают: вон сколько времени на каждую новую книгу уходит. Кэл посоветовал бы «сочинить книжку», сдать и заняться новой. Разумеется, он же не писатель, а бухгалтер. Для него литературное произведение — товар, который производят и отдают на реализацию, как флакон шампуня. Он не понимает, насколько трудно, мучительно трудно, «произвести» четырехсотстраничную рукопись.
— Бренда выразилась предельно ясно: «Скарсдейл» заставит тебя выполнить условия договора, — сказала Сильвия.
— Но ведь они снова зароют книгу в землю! Мои работы в «Скарсдейле» не раскручивали, даже когда якобы мной дорожили. А теперь меня выгнали…
— Я сказала, что ты откажешься писать книгу, и тогда Бренда припугнула юристом, представляющим интересы издательства. Думаю, тебе судебная тяжба ни к чему.
— В такой ситуации я просто не смогу написать для них книгу! У меня ничего не получится!
— Временами издательский бизнес грязнее сортира, и сейчас именно такие времена.
К Сильвии подошла другая подопечная — судя по искренней улыбке, новенькая.
— Позвони мне в понедельник, когда вернешься в Атланту. Мы все обсудим, — велела Сильвия, поворачиваясь к начинающей писательнице.
— Хорошо! — кивнула Кендалл. Атланта сейчас казалась глухой провинцией, а повседневные заботы в сравнении с карьерным фиаско — булавочными уколами. К Кендалл уже спешили Мэллори, Таня и Фэй, ее личные Ангелы Чарли. Увы, после разговора с Сильвией Кендалл едва на ногах держалась. Разве в таком состоянии она сможет сообщить подругам ужасную новость?
— Мы еще не пробовали десерт. Как насчет чего-нибудь шоколадного? — бодро предложила Мэллори, хотя и она, и Таня с Фэй смотрели на Кендалл, как на вазу, которая вот-вот расколется.
— Не могу! — шепнула Кендалл, чувствуя, что от запаха шоколада ее вырвет. Рассказать подругам о последнем ударе судьбы она тоже не могла. Одно слово сочувствия, и она сорвется. — Послушайте, сейчас я совершенно без сил. — Правда, чистая правда! — Знаю, вы хотите как лучше, но мне нужно успокоиться. В данный момент я не в состоянии говорить. Вообще ни о чем.
— Хорошо, тогда давайте вернемся в номер, — предложила Фэй. — Не хочешь говорить — не будем. Мы просто…
— Нет! — выпалила Кендалл, но тут же сумела взять себя в руки. Никаких истерик! Если подруги узнают, в какой она луже, точно не отстанут! — Я спать лягу: с ног валюсь от усталости… — Голос предательски дрожал. — Хочу побыть одна.
Подруги переглянулись — получилось молчаливое совещание. От имени всех троих высказалась Мэллори:
— Ладно, будь по-твоему. Но утром разложим все по полочкам. Один на один с бедой ты не останешься. Никто из нас не останется.
— Отлично! — Кендалл обняла подруг, пожелала им спокойной ночи, хотя уже в тот момент чувствовала: Мэллори ошибается. Они могут поддерживать друг друга, подстилать друг другу соломки — но когда доходит непосредственно до творчества и его результатов, каждая из них — одиночка.
Сейчас ее карьера катилась под откос: Кендалл заставляли написать книгу, а по сути, родить ребенка и отдать людям, которые забросят его или будут жестоко с ним обращаться.
— Увидимся утром! — сказала Кендалл и ушла в номер. Закрыв дверь своей комнаты, она села на кровать и долго разглядывала крохотное пятнышко на стене, формой напоминающее запятую. Думать и планировать в таком состоянии невозможно, поэтому Кендалл просто старалась ровнее дышать в надежде таким способом успокоиться. Чуда не произошло.
Когда в замкé заскрежетал ключ, она машинально залезла с головой под одеяло, как ребенок, решивший сбежать из дома.
Дом…
Кендалл лежала в темноте, слушала, как засыпают подруги, и неожиданно поняла, что хочет домой. Как дождаться завтрашнего рейса в Атланту? Как пережить обещанное Мэллори раскладывание по полочкам, завтрак, поездку в аэропорт на лимузине?.. Домой, сию же секунду домой!
Поддавшись порыву, она переоделась, собрала вещи и позвонила в авиакомпанию. Потом нацарапала записку, оставила ее на журнальном столике и на цыпочках выбралась из номера, думая лишь о том, как бы скорее вернуться в Атланту.
Каждый роман — попытка остановить время и соткать нечто материальное из воздуха. Писатель знает, что задача невыполнима, поэтому пробует снова и снова.
Артур Дэвид БитиКендалл успела на шестичасовой рейс из Международного аэропорта Ла Гуардиа, в 08:29 была в аэропорту Атланты, получила багаж и автобусом доехала до стоянки, на которой оставила машину. С тех пор прошло лишь сорок восемь часов, а казалось, что целая вечность.
Транспорта на шоссе номер 285 было мало, и до северо-восточной окраины Атланты Кендалл добралась за рекордно короткое время, свернув на свою подъездную аллею ровно в десять часов.
Близнецы еще не вернулись из Атенса: началась последняя неделя летней сессии. Кэла не было дома. Кендалл затащила чемодан на второй этаж — сперва в спальню, оттуда в ванную — и выложила ночнушку и туалетные принадлежности.
Смывая макияж, с такой надеждой наложенный вчера вечером в Нью-Йорке, глядеть в зеркало ванной на свое несчастное лицо она не могла, поэтому уставилась на отражение спальни.
