- А в Верхнем? - уточнила я.
- В Верхнем живут те, кто успешно притворяется добропорядочным, - хмыкнула девушка. - Зологрельск дивное место, панна Уршула. С одной стороны Запретные горы, с другой стороны - Болото. Богом забытое место, в котором люди живут по своим законам.
- Неудивительно, что я так и не смогла вспомнить название того города, - подытожила я полностью удовлетворенная.
- Ох, панна Уршула, - вздохнула Маришка. - Вы как себя чувствуете?
- Хорошо, - подумав, ответила я. - И танцевать хочу.
- Это прекрасно, - улыбнулась Маришка. - Значит, совсем скоро придете в себя.
- Мне кажется, я давно в себя пришла, - засмеялась я, но Маришка только головой покачала.
- Вы не обижайтесь, панна... Но со стороны кажется, будто вам тем самым откатом - мозги отшибло, - выпалила Маришка, и я захохотала - не выдержала.
- Ну отчего же?
- Я вам только что сказала, что моя семья состоит из преступников, а вы говорите о том, что не могли вспомнить названия города, - вполне резонно ответила она, и я невольно задумалась.
- Знаешь, - трудно начала я. - Это от того, что я едва не умерла тогда. И то, что казалось важным - вдруг сделалось нелепицей. На самом деле я говорю о том, что меня беспокоит. Или радует. И не хочу думать о пустом. Меня должно ужаснуть, что я оказалась в... вертепе?
- Нууу... Наверное, полгода назад вас бы это ужаснуло, - осторожно сказала Маришка.
- Может быть, - не стала я спорить. - Но с тех пор прошло полгода. И я не хочу думать, что Януш, или Сташек - преступники. Я хочу думать о том, что Сташек посреди ночи поднял с кровати аптекаря, чтобы добыть нужную микстуру. А аптекарь от себя добавил еще один порошок - просто так, потому что пан Хенрик нездоров, а порошок - полезный в таком случае. Я не хочу думать, с кем и почему дрался твой дядя, я хочу думать о том, какой он сильный и ловкий. Я не хочу думать о том, что стало с его противником - я хочу думать о том, как будут заживать порезы на Хенрике. Я не хочу думать о том, как наши девочки проводят дни - хотя я вижу и замечаю и все эти синяки, и шепот их я тоже слышу. Я хочу думать о том, что моя наука сможет сделать их жизнь немного светлее. Добрее. Может статься, что это их шанс в жизни, понимаешь?
- Понимаю, - кивнула Мариша поджав губы. - Вот именно поэтому я за вас убью.
- Какая ты с утра кровожадная, - засмеялась я. - Хочешь проведать дядю?
- Надо, - согласилась она.
- Кстати, он мне сказал, что подтверждал свое право в Круге. Не могла бы ты объяснить, что это значит?
- Это значит, что он на ножах дрался с каким-то молодым дуралеем, решившим, что он сможет удержать целый Дом.
- Не сможет, да? - наивно спросила я, и Маришка только рукой махнула.
- Целая делегация, - хмыкнул пан Хенрик, когда мы просочились в комнату. По виду его нельзя было сказать, что он накануне дрался, потом вытерпел варварские манипуляции, выпил в одиночку почти графин бренди, и полночи не спал. Заговоренный он, что ли?!
- Как ты? - без особого сочувствия, но с интересом спросила Маришка, за что я наградила ее суровым взглядом.
- Нормально, - он слегка шевельнул плечом. - Милая моя делегация, а завтрак вы мне не организуете?
- Мариша, сходи, распорядись, - попросила я. - А я пока сменю повязку.
- Хорошо, - та выскользнула за дверь, а я склонила голову к плечу, рассматривая пана Хенрика.
- Вы позволите? - спросила я, видя, что он не собирается снимать рубашку.
- Думаете, за ночь произошли кардинальные перемены? - с сомнением спросил он, а я невольно улыбнулась.
- Не думаю. Но вон там и там на бинтах кровь. Стоит...
- Стоит дотерпеть до вечера, потому как к вечеру кровь проступит не только в двух местах.
- Как знаете, - пожала я плечами и только собралась уйти восвояси, как он неожиданно сказал:
- Спасибо.
- За что? - решила я все-таки уточнить.
- За все. За то, что не дали пропасть Агнешке. За то, не смотрите на всех пренебрежительно. За то, что учите всех этих девиц не только танцам, но и хорошим манерам. За то, что умеете вовремя отступить. За то, что не боитесь глупых условностей.
Я откровенно растерялась. Он стоял, опершись руками на стол, и широкие плечи под белой рубашкой перечеркивали черные ремни подтяжек, лицо было осунувшимся и строгим, и у меня от его взгляда вдруг во рту пересохло. Я облизнула губы и попыталась что-то сказать - не знаю что. К счастью, Маришка явилась с подносом, и я позорно сбежала, пробормотав что-то вежливо-бессмысленное.
***
Загоняв девушек до полного изнеможения, и саму себя до полной пустоты в голове, я приступила к тому, чего ждали все. Мы закончили ставить танец. Все движения были выучены, очередность и синхронность проблем больше не вызывали. Конечно, и танец был простенький, но, несмотря на это, должен был быть эффектным. Во всяком случае, я была довольна.
- Открытие, - поучала я, проходя по рядам, - это самое важное выступление в жизни... Здания, скажем так. - И вы должны понимать, что танец - это не просто движение тела. Это еще и движение души. Любую эмоцию можно сказать словами, можно жестом, а можно танцем. И вы должны проживать это, как бы трудно это не давалось. Понятно.
- Понятно, - шелестело по рядам. Наверное, я слишком строго говорила с ними последние несколько дней.
- И нам еще нужно примерить костюмы, девочки, - напомнила Маришка, вызвав большое оживление, что неудивительно.
Отпустив замученных девушек восвояси, мы с Маришкой, несмотря на усталость, сели додумывать очередную программу.
- Как минимум на неделю надо, - задумалась Мариша, кусая карандаш.
- Ты собралась выступать каждый день? - хмыкнула я, быстро разлиновывая листок.
- Почему нет, - Мариша заломила бровь.
- И то верно. Но подумай вот о чем...
- О чем?
- О своем голосе.
- А что с ним?
- Он очень хорош, - твердо заявила я. - А для нынешнего заведения - чересчур хорош.
- И что вы задумали, панна Уршула? - Мариша вперила в меня сияющий взгляд и сложила руки на груди.
- Я задумала сделать тебя звездой Нижнего горда, девочка моя, - серьезно сказала я. - И не думай сопротивляться.
***
- Добрый вечер, Сташек, - поздоровалась я, подходя к своей двери. Молодой человек подпирал стенку возле нее с видом донельзя унылым.
- Доброго вечера, панна Уршула, - ответил он.
- Ты что-то хотел? - осторожно спросила я, некстати вспоминая, что не далее как вчера предстала перед двумя мужчинами в виде более чем легкомысленном.
- Панна Уршула, хозяин не дается перевязать, - выпалил парень, а у меня от неожиданности ключи из рук выпал. - Словами всякими ругается. А у него, кажись, все бинты уже намокли...
- Думаешь, мне дастся? - усомнилась я, поднимая ключ и отпирая свою комнату.
- Вам дастся, - ухмыльнулся Сташек, но под моим строгим взглядом улыбка его увяла.
