— Что будете пить, дамы? А то вы с похмелья злые! — спросил Дима, поглядывая на Настю покрасневшим глазом.
— Мне и так плохо. Я больше никогда сегодня пить не буду, — заявила Настя, убирая сковородку.
— Что? — Дима умудрился одновременно нахмурить и поднять брови. Так вот что такое «бровки домиком», а я все пыталась это представить себе. — Что значит «никогда сегодня»? Настя, ты мне мозг окончательно сломать решила?
Дима застыл с бутылкой шампанского, ожидая ответа Насти, но ей пофиг, она разглядывала свой маникюр, как будто ничего интересного для нее вокруг не происходит. Что непонятного? Все же нормально объяснила девушка. Мужики — тупицы.
— Перевожу. С женского на человеческий, — сжалился Лёша, сексист на всю голову. — Она имеет в виду, что вчера перебрала, так что сегодня отходняк. А завтра ничего ей не помешает повторить. Да, малявка?
— Короче, вы тут пейте, а мы с Настей прогуляемся без вас! У нас женский разговор! — решила я воспользоваться моментом и сбежать от соблазнителя, пока он в любимом образе самого умного и взрослого зануды.
— Девчонки, ключи от машины в надежном месте, — строго заявил Дима. — И еще. Мы уже вторые сутки на ногах из-за вас. Надеюсь, вы дадите нам хоть немного времени отдохнуть и не гоняться за вами по всем местам, где есть елки?
— Мы погуляем, а вечером уедем к Аньке. Еще вопросы есть или дашь мне пройти? — прищурила глаза Настя, подойдя к Диме вплотную. Странно, там между Димой и шкафами два «Камаза» развернуться смогут, что ей обязательно там, где он стоит, идти понадобилось?
— Вопросов миллиона три. Но не смысла, ни сил, задавать их нет, — ответил Леха. Вставая вслед за мной и топая рядом, как на коротком поводке, провожая до двери.
— Иришка, давай поговорим. Только спокойно, без психов, ладно?
— Зачем? Ты же сам говоришь, нет смысла.
— Разве? Я тебя люблю. Очень. Разве это без смысла? — заговаривая мне зубы, Лёша опять доставил свои ладони контрабандой, нарушая мой запрет, прижимая меня к себе так, что почувствовать, чего он хочет, было можно и через слои одежды. Впрочем, как и увидеть топорщуюся ширинку и сверкающие, опьяняющие своим горящим призывом глаза.
— Отпусти меня! — потребовала я. — В обоих смыслах. И сейчас, и вообще отпусти! У тебя целая коллекция бывших женщин, которую ты неустанно пополняешь. Так вот. Я хочу тоже наконец-то стать твоей бывшей! — под конец фразы меня уже колотило от злости и ревности.
— Даже не мечтай! — рявкнул Лёша и буквально припечатал меня к стене и прижался губами, требуя подчиниться его поцелую и впустить наглый язык, по-хозяйски раздвигающий губы.
Я, кажется, две вечности не целовалась и не смогла отказать своим порочным желаниям, снова почувствовать, каково это — быть его желанной женщиной. Снова окунуться в наш омут любви, в океан нежности и страсти, в котором я была счастлива. Лёша, почувствовав свою победу, уже нагло забрался под верх спортивного костюма, медленно проводя ладонями по спине и пальцами по позвоночнику. Знает, как мне это нравится, продумал. Я истосковалась по нему, почти каждую ночь смотрела наши фотографии и видео, вспоминала, как нам было хорошо вдвоем. Никто в целом мире был не нужен больше, час вместе пролетал как минута, а минуты в разлуке как часы. Только потом оказалось, что это мне никто больше не нужен, а у Лёши на всех любви хватит с горочкой.
Я даже не поняла, как мои руки оказались под его футболкой и жадно шарили по разгоряченному животу, обновляя воспоминания месячной давности. По телу Лёши пробежала дрожь, и я даже допустила мысль, что он не врет и действительно никого у него не было, раз так соскучился и так нетерпелив, что даже в прихожей готов продолжить.
Неожиданно в дверь раздался громкий стук, и Лёша нехотя выпустил меня из капкана, в который я угодила по собственной глупости. Но что я могу поделать? Ведь сердцу не прикажешь и оно не понимает, что он ходок и лжец.
Пока бывший принимал у курьера какие-то коробки, появилась Настя, почему-то пряча от меня глаза. Наверное, видела все, но не стала вмешиваться, хоть и обещала меня тормозить.
— Мы недолго и недалеко! — предупреждающе ответила Настя на неозвученный вопрос в глазах Димы, который приволокся за ней следом.
Но едва мы вышли во двор, Настя потащила меня в соседнее строение, сильно смахивающее на большой гараж. Впрочем, им он и оказался.
— Я стырила ключи от снегохода, — непонятно чему веселясь, сообщила Настя.
— Ты же в курсе, что я не люблю экстрим?
— Ира, ну ты что? Какой экстрим на снегоходе? Тем более в лесу снег и погулять нам можно только вокруг дома. Больше нигде не чищено. Меня на втором круге мутить начнет.
— Ладно. Покатаемся. Но пусть сначала уснут. Им и правда надо отдохнуть.
Погуляв около часа, мы тихонько вошли в дом и, убедившись, что мужчины спят, поехали кататься по лесу. Но, как и положено натуральным блондинкам, про оставшееся количество бензина мы не подумали и даже телефоны с собой не взяли.
Первые минут двадцать мы катались на одном снегоходе. Хоть их было там несколько, мне за руль не хотелось, да и не умею я ими управлять. Восхищались видам и волшебству заснеженного елового леса, искрящегося под заходящими лучами солнца, слушали чириканье птиц, споря друг с другом, какая птичка именно нам поет. И решили ехать обратно, так как солнце заходит, а по-другому сориентироваться будет сложно. Вот тут-то нас и настигла кара за все, что мы натворили за вчерашнюю ночь.
— Ира, у нас, кажется, бензин закончился, — сообщила мне Настя после того, как минут десять разбиралась, почему снегоход заглох.
— Что же делать? Пешком пойдем?
— Шутишь? Снега по пояс, даже со снегохода нельзя сходить. Если только ползком.
— Или нас волки сожрут, или мы замерзнем! — решила я поделиться позитивом с подругой.
— Там водка есть в заднем ящике. Достань. Будем греться.
— С ума сошла? Водка в меня не полезет.
— А в меня полезет. У меня душа горит, — печально сказала Настя, наверное, из-за Димы, хоть она и молчит как партизан.
— Душа горит, а жопа мерзнет? — проворчала я, но за водкой полезла. Сейчас я ей язык развяжу. И себе.
Глава № 10
Не знаю, может, на морозе водка не берет, а может, организм привык, что в крови циркулирует алкоголь и уже не опьяняет. Но хоть согревает. Горло и желудок так точно горят. Закусывать-то нечем, даже конфетки нет в кармане. Чтобы потом как в анекдоте всем рассказывать, что именно с нее плохо и стало.
— И вот когда он сказал, что я ему должна теперь за разбитую машину как минимум тридцать три ночи в его постели, я ему и врезала.
— Почему? Это много? — кажется, уже не соображая ничего, спросила я Настю. Прикольно у нее ресницы замерзли. Беленькие такие на концах. Интересно, не отвалятся потом?
— Не смешно, Ир, — обиделась Настя. — Мало. Очень мало. Но такие, как он, на дольше и не задерживаются.
— Вот и Лёши надолго не хватило.
— Я вот думаю. На всех этих видео, конечно, понятно, что он в своих командировках неплохо время проводит, но ведь факта измены там нет.
— Ну и что? Не мог же тот, кто снимал, в номер за ним идти. Зато есть, как он их лапал на этих вечеринках. Тимбилдинги, блин. Укрепляют командный дух во всех плоскостях.
— А зачем вообще этот оператор за ним хвостом ходил и все снимал? Прям папарацци для звезды Зареченска.
Руки в перчатках уже превратились в ледышки, как и ноги уже онемели от холода. Мы с подругой обнялись, прижимаясь друг к другу и передавая согревающий напиток премерзкого вкуса, но делать нечего, и маленькими глоточками удавалась его в себя заливать.
— Это как раз ты должна была выяснить. Кто этот доброжелатель и зачем он все снимал и прислал мне? — этот вопрос меня тоже очень мучил. Какая выгода у этого самаритянина?
— Выясню. Потом. Дела закрою. Сама же понимаешь, конец года. Начальство в истерике. Опять год закончился неожиданно. Кто же знал, что этот декабрь так сразу после ноября завалится на порог? — усмехнулась Настя
