— К сожалению, у меня здесь только одна кровать.
Это, конечно, имело небольшой оттенок неловкости, но мне было всё равно: в конце концов мы уже спали в одной кровати, и ничего ужасного со мной не случилось. Можно было не бояться. И мне совсем не было неловко, когда он усадил меня на край этой самой кровати и, расстегнув босоножек на левой ноге, обхватил длинными пальцами мою лодыжку, чтобы снять его.
Ладно, признаю: это было очень неловко. Но когда он снимал второй босоножек, мне даже понравилось. Было что-то особенное в том, чтобы сидеть на кровати, пока мужчина стоит на коленях, снимая с тебя туфли.
Ричи отставил мою великолепную пару от Джимми* в сторону и выпрямился, а я вернулась с небес на землю, немного жалея, что у меня всего две ноги.
— Я принесу тебе футболку, сможешь сама переодеться?
Я подавила беспомощный вздох. Казалось, я не вынесу, если ему ещё и переодевать меня придётся. Но правда была неутешительна: с блузкой, застёгивавшейся спереди, я ещё кое-как могла бы справиться, но вот юбка и лифчик — без вариантов. Руки плохо слушались, а голова, казалось, была плотно набита ватой. Но внешне я постаралась остаться невозмутимой:
— Мне и так хорошо, не беспокойся.
Ричи снисходительно фыркнул:
— Прости, Сладкая, но я не пущу тебя в кровать в этой одежде — ты же отиралась в ней непонятно где!
И он был прав. Прежде чем я открыла рот, он добавил:
— Я всё расстегну, тебе просто нужно будет стащить это с себя. А я выйду. Идёт?
Я горестно вздохнула:
— Тогда сними сначала украшения, — и наклонила голову, чтобы ему было удобно расстёгивать тяжёлое серебряное колье, сверкающее какими-то красивыми камешками.
Ричи аккуратно убрал волосы с моей шеи, ловко снял блестящую побрякушку и разложил на прикроватной тумбочке. А после, пошёл ещё дальше — наклонив мою голову вбок, вынул из ушей тяжёлые платиновые обручи. Вот уж за что была особо благодарна — я совершенно не чувствовала как болят мои уши, но утром наверняка проснулась бы именно из-за этого. Затем Ричи положил мои руки себе на плечи и поднял, чтобы расстегнуть серебристую юбку, расшитую бисером и стеклярусом. Подобные вещи я когда-то считала произведениями искусства. Ричи крепко обнимал меня и, положив голову мне на плечо, искал молнию. Без каблуков я была намного ниже, так что пришлось переместить руки на его торс. Я старалась не думать об одновременно интимности и унизительности момента, но когда он сказал: "Вуаля!", и отпустил расстёгнутую юбку, откладывать эти мысли на потом стало невозможно: блестящий кусочек ткани съехал по моим бёдрам вниз и свернулся под ногами серебристым комочком. Мой Герой молча замер, а я с глухим стоном спрятала лицо у него на груди и неожиданно рассмеялась. Ну, не плакать же? Ситуация-то и правда вышла идиотской донельзя: я полумёртвая стояла с голой задницей в спальне своего лучшего врага, а он изо всех сил пытался быть деликатным. Судя по всему, Ричи вообще плохо себе представлял, как себя со мной вести. Я смеялась, а он молча держал меня, всё ещё не убрав подбородок с моего плеча, очевидно, блин, пялясь. Мне не раз говорили, что на мою задницу в стрингах можно смотреть бесконечно, но сейчас, пожалуй, был не лучший момент, так что я немного отстранилась:
— Блузка.
Красавчик глубоко вздохнул и, кивнув с совершенно стоическим выражением на лице, стал быстро расстёгивать пуговицы на чёрной полупрозрачной блузке, стараясь не пялиться. Затем Ричи запустил обе руки под невесомую ткань и, расстегнув лифчик, отскочил от меня, как от чумной. Прочистив горло, он хрипло и бессвязно добавил:
— Яфутболкатам, — и неопределённо махнув рукой, скрылся за дверью.
Я улыбнулась. Всё же, это чертовски приятно — знать, что ты привлекательна. Но ещё приятней — знать, что даже враги это признают. Не смотря ни на что.
Хотя, натягивая его огромную футболку с логотипом какой-то группы, я уже не была уверена — враг ли он? Ответ пришёл тут же: конечно, нет. А если не враг, то кто?
Когда Ричи вышел из ванной, лёг рядом и выключил светильник на тумбочке, я сделала вид, что уже сплю. Но он не пытался заговорить. И я была ему чертовски за это благодарна.
Утро встретило меня ярким светом, режущим глаза даже сквозь закрытые веки, и головной болью размером с Техас. Я попыталась отвернуться, но ничего не получилось — свет был везде. Отчаянно хотелось ругаться и я не стала себя сдерживать. Кровать подо мной издала ехидный смешок. Подождите-ка…
Распахнув глаза, я обнаружила, что лежу поперёк груди Мерзавца Ричи — парня, который спас меня от чего-то непоправимого — и обнимаю его обеими руками. Наши ноги перепутались, а он недвусмысленно обнимал меня за талию и, очевидно, играл с моими волосами, пока я была в отключке.
Господи Иисусе, ещё и эта его ухмылка дурацкая!
Я села в постели и закрыла лицо руками, постепенно вспоминая вчерашнюю ночь. Ричи, посмеиваясь, и специально повысив голос, пропел:
— С добрым утром, Солнышко!
Вот скотина. Я зарычала и бросила в него подушкой. Он громогласно продолжил:
— А, я смотрю, Всемирный Потоп отменяется?
Вот же сволочь! Мог бы и забыть мне эти пьяные слёзы.
— Заткнись, пока я тебя не ткнула чем-то.
Он рассмеялся и соскочил с кровати:
— С возвращением!
— Пошёл к чёрту!
Приведя себя в относительный порядок, я вышла на кухню. Ричи вскинул бровь, взглянув на свою футболку с "Металликой" в сочетании со сверкающей юбкой от "Дольче и Габбана", но промолчал, и протянул мне дымящуюся чашку с кофе и две таблетки аспирина. На столе аккуратно лежала моя сумочка. Я, честно говоря, думала, что потеряла её.
Дым первой сигареты приятно обжигал горло, пока я проверяла телефон. Тридцать девять пропущенных от Керри. Тридцать, блин, девять. И они все недвусмысленно намекали, что у меня проблемы. Странно притихший Ричи прочистил горло и неуверенно сказал:
— Когда я вчера нёс тебя к запасному выходу, мы столкнулись с Керри Фейром. Ты бы позвонила ему, парень был в ужасе. И… — Он надолго замялся, словно не знал, как сказать, и меня обожгло беспокойством. Словно собравшись с силами, Ричи продолжил, опустив глаза:
— Нас видел не только Керри. Многие доставали телефоны, фотографировали…эээм. Кажется, мы теперь что-то вроде пары года…
Чёрт побери. Ну, что ж, инстаграм — мой лучший друг. Открыв его, я обомлела: меня отметили более чем на семидесяти фотографиях. Господи, блин, Боже, это же почти все, кто там был!!! Все фотографии были практически одинаковыми — я в роскошном наряде и полном невминозе, и Ричи, бережно прижимающий меня к себе. Нет, ну смотрелись мы, конечно, потрясающе: он, выглядевший как тёмный принц в штанах в обтяжку, выбравшийся из преисподней, только чтобы спасти Красавицу от беды. И Красавица — в отключке, но всё равно красивая. Пара года? Ну-ну…
Я отложила телефон и глубоко затянулась. Красавчик повторил мои движения.
Мы смотрели друг другу в глаза не отрываясь. Почти не моргая. У Ричи очень красивые глаза — яркие, живые. Небесно-голубого цвета, безо всяких примесей. Казалось, что эти глаза видят меня насквозь. Но он только молча курил и улыбался мне уголком рта. Я первой отвела взгляд.
— Спасибо тебе.
Он кивнул. Мы помолчали ещё немного, пока наконец Ричи не смял окурок в пепельнице, а я не заметила ссадины у него на костяшках.
— Откуда это?
Он равнодушно посмотрел на свою руку и пожал плечами:
— Разозлился.
— И часто с тобой так?
Снова пожатие плечами:
— Нет.
Я бросила телефон в сумочку и поднялась. Сделав пару шагов к выходу, я обернулась.
— Ричи?
Он поднял голову и убрал волосы с лица. Я продолжила:
— Если когда-нибудь я смогу тебе чем-то помочь… я буду рада
***
В тот же день я узнала от Керри, что он избил Стива до неузнаваемости.
Я невесело улыбаюсь: в этом весь Ричи. Сиюминутные эмоции и желания — всё для него. Он просто живёт сегодня, не думая о завтра.
