Рука, кстати, из строя всё-таки вышла. Пару дней оперировать я не смогу...
Девушке будет тяжело пережить предательство, но я готов подождать, пока она не успокоится и не поймёт разницу между пацаном и мужчиной.
– Хорошо, даю сутки. Через двадцать четыре часа – чтоб духу твоего не было там.
Женя лукаво посмотрел на меня:
– Ты чё, втюхался, что ли? – он заржал, увидев, как я молча поджал губы. – Ну, ты даёшь! Нет, ну Алька такая… У неё есть на что посмотреть. И в сексе она огонь-девочка. Почему я, собственно, так долго с ней и продержался. Она знает, как доставить кайф мужчине!
При этих словах, которыми блондин явно пытался зацепить, кровь в моих жилах стала горячей, как лава. Эти намёки на секс между ними, хотя, вообще-то, это логично, меня взбесили. Я поднял глаза, полные еле сдерживаемого бешенства, и прорычал:
– Вали отсюда, пока тебя не вынесли на носилках прямиком в отделение реанимации! – прорычал ему.
Парень разразился смехом, поняв, что угодил в яблочко, и поковылял к выходу. Остановившись у самой двери, Женя бросил последний кирпич:
– Неужели ты думаешь, что она полюбит тебя, старого сухаря, после меня? – кудрявый цокнул языком, покачал головой и наконец ушёл, заметив мою напрягшуюся руку, сжимающую бокал с виски.
Так ли ему на самом деле всё равно на Алю? Или же он не хотел открыто признать свой проигрыш по всем фронтам? Ведь, по сути, я поставил его в тупик. Что ему оставалось делать? Аль много, а жизнь-то одна. Да ещё и квартирка бонусом.
Немного успокоившись, набрал её номер. Та взволнованно сразу же ответила – ждёт новостей о белобрысом гаде...
– Аля, добрый вечер. Я обещал тебе позвонить, как появятся какие-то новости. Так вот – мы нашли Женю. С ним всё в порядке, не переживай. Немного битый, но это не страшно. С его долгами вопрос решён, можешь успокоиться. Ну, что ты, не плачь. Всё хорошо. Как ты там? Испереживалась, наверное? Ну, понятное дело, я сам был как на иголках, пока Николай не перезвонил. Женя уже побывал у меня, мы с ним всё выяснили. Давай, успокаивайся, это не стоит твоих слёз. Да не надо меня благодарить. Чем? Да ничего не надо мне, – нет, ну, вообще-то, есть, конечно, кое-что, что ты могла бы для меня сделать, но об этом я пока не скажу. – У меня и так всё есть. Да, от меня выехал уже. Наверное, скоро будет. Да, и тебе спокойной ночи. Пока.
Повесил трубку. Немного досадно, как она переживает о нём. И даже завидно. Ну, ничего, это ненадолго. Скоро Аля поймет, кто есть кто.
6.
Аля.
Сидела, гипнотизируя телефон. По телефону у него тоже очень приятный голос, как и в жизни. Такой низкий, аж в дрожь бросает. Даже жаль, что так быстро настало время, когда и сказать больше нечего, и диалог пришлось закончить.
В маминой молодости был очень модный певец – Кай Метов. Она часто включала его песни и ностальгировала по своим лихим 90-ым. А мне его низкий голос с хрипотцой, и даже как будто немного рычащий порой, въелся в память. Боже, у меня такие огромные мурашки до сих пор бегут по спине, когда я слушаю его...
Я и сама не заметила, как воткнула в уши наушники и запустила плей-лист с песнями детства. И вспомнила голос Романа... А потом его руки... Его глаза и губы...
Так, стоп! – открыла резко глаза, смутившись собственных мыслей. О чём это я думаю, когда домой едет мой бедный измученный парень, побывавший в самом настоящем плену? Совсем мне этот мужик голову запудрил!
Отбросила телефон как что-то мерзкое от себя и решила выйти на балкон, чтобы остыть и привести мысли в порядок. Весенний ласковый ветер приятно холодил моё лицо, которое, словно факел, пылало от накатившего чувства стыда. Я как будто бы предавала Женю одними только мыслями о его брате, и мне было жутко неудобно за эти мысли...
Раздался звук открывающейся входной двери. Помчалась встречать своего кудрявого. Обняла – слава Богу, жив! Он как-то холодно отстранил мои руки. Лицо ещё больше разбито. Бедненький!
– Аль, я очень устал. Давай всё завтра... – он расстелил постель и улёгся, отвернувшись от меня.
Вот тебе и на. Я так ждала его домой, а Женя пришёл, лёг и отвернулся. Ну, ладно. Может, стресс у него так проявляется? Поговорим завтра...
Прилегла рядом, смотрела ему в спину. Блондин не реагировал никак на мои прикосновения. Как чужой – пронеслось в голове. Опять какой-то бред лезет в голову... Он, наверное, уснул после слишком насыщенного дня.
Тогда я еще не знала, что лежу с моим блондином в одной кровати последнюю ночь. И мы уже на самом деле – чужие.
***
Утром мне нужно было в театр, я проснулась и ушла, пока Женя ещё спал.
День прошёл в огромном напряжении – роль плохо получалась из-за непонятно откуда взявшегося чувства тревоги. Режиссёр орал на меня как дьявол, пытаясь вытащить хоть какое-то подобие эмоций, и прекратил репетицию, сказав, что если в следующий раз я выйду на сцену такая же разбитая – могу попрощаться с ролью.
Расстроенная, поехала домой, ожидая увидеть Женю, который успокоит и ободрит. Но меня встретила пустая тёмная квартира. Благоверный куда-то вновь увеялся. Я снова забеспокоилась и стала звонить ему на сотовый, но парень не отвечал. Меня охватила паника – вдруг его опять похитили? На волне страха я позвонила Роману.
– Алло, привет, – кусала губы и сама не знала, зачем набрала его. Почему-то в трудной ситуации захотелось обратиться именно к Воронцову. – Женя опять исчез. Я очень переживаю.
– Привет, – ответил низкий баритон. – А что – опять были какие-то послания? Есть повод волноваться?
– Нет, ничего такого.
– Почему тогда ты беспокоишься? И зачем звонишь мне?
Подловил. Я сама не знала зачем.
– Просто подумала, вдруг тебе что-то известно...
– Мне – нет. Послушай, успокойся. Он просто загулял опять. Такое же бывало?
– Бывало, – нехотя призналась я.
– Ну и не переживай. Нагуляется – придёт. Но если что-то случится – звони. В любое время дня и ночи. Поняла?
– Ладно, – машинально ответила я и положила трубку.
Что он имел в виду – звони? Какой-то тут смысл скрытый заложен, или мне показалось?
Села на кровати, обняла себя руками и положила голову на колени. Грустно. Что-то происходит не то. Но что – не могу понять.
***
Проснулась от шума в коридоре. Не заметила, как задремала прямо в одежде. Глянула на часы – три ночи. Судя по звукам, вернулся Женя – и снова пьяный. Я начала злиться.
Села на кровати. Зажёгся свет. Сощурилась и прикрыла рукой глаза. Я терпела очень долго, но сегодня с меня хватит! Вскочила на ноги:
– А не поздно ли ты пришёл домой, милый? Точнее – а не слишком ли рано?
– Аль, ты чё? Разборки, что ли, решила устроить? Давай не сейчас, – он лениво расстегнул пуговицы белой рубашки и бросил её мне. – На, постирай. Испачкалась.
Машинально поймала рубашку. Шея его обнажилась, и я увидела на ней огромный засос. Нет, не засос, а засосище!
– Я не поняла, это что?!
– Где?
– У тебя на шее! Это засос?! – обошла кровать и встала рядом, повернув шею на свет.
Ну, так и есть!
– Да не, это комарики покусали, – Женя снова стал заниматься расстиланием кровати.
Сердце упало куда-то вниз. От боли стянуло лёгкие, но я должна была выяснить всё здесь и сейчас.
– Нет, подожди, – потянула я его за руку. – Ты не ляжешь со мной в одну постель, пока всё не объяснишь.
Мой взгляд упал на рубашку. Пока парень громко возмущался моим поведением, я разглядывала следы от красной помады.
– Женя, - горло сдавили подступившие слёзы. – Это помада.
– Ну да, – просто ответил он, глянув на ворот. – Чёрт, говорил я Светке, сотри губы свои красные. Нет ведь...
– Какая ещё Светка? – слёзы градом лились из моих глаз, а руки, продолжавшие держать рубашку, мелко затряслись.
