Уголки губ сами поднимаются вверх.
Неделя. Мне будет достаточно, чтобы решить, останется она здесь навсегда или же отправится домой.
Златовласая девчонка с голубыми глазами мне понравилась. В Эмиратах девушки все тёмненькие, смуглые и, честно… изрядно приелись. А Аврора не такая. Молочная кожа одна только такие фантазии порождает.
Представляю, как засосы будут смотреться на её белой коже.
Сегодня узнаю.
Вчера не смог — был занят делом. Оторваться не мог.
Свела с ума, чертовка, одним невинным видом. Стройным телом и голубыми, почти прозрачными глазами.
Сначала я ей посочувствовал. А потом глянул на неё и решил испытать. Козёл? Никогда не скрывал.
Взял плату. Даже до дома не доехал. Только до временной квартиры. Я бываю там редко — также беру баб. И эту взял. Захотел. Понравилось. Хочу ещё. И сегодня ночью повторю.
Покажу, что такое мир наслаждения. Сама потом меня умолять будет следующей ночью к ней прийти.
А я опять хочу увидеть её в этот момент. Эйфории. Как ножки поджимает. И губу пухлую розовую закусывает. Вытягивается всем телом, тяжело дышит.
Опять всё каменеет. В душе. Внизу.
Пойти к ней?
Только утро. Не буду. Ей всё ещё больно.
Я козёл, но не настолько.
У меня будет целая неделя, чтобы развлечься с ней, попробовать её полностью. Понравится — оставлю у себя. Пусть живёт здесь.
Бывшая детдомовская девчонка? Кому она нужна там? А тут роскошь. Своя комната. Еда. Одежда.
Правда, если Элиф увидит — будет хреново.
Она о моих любовницах не знает. И хоть я не обязан их прятать — всё равно не хочу, чтобы она знала. Пусть живёт спокойно. А пока она отдыхает на море. Отправил с братом на неделю.
Зачем?
Из-за этой белокурой девчонки.
Не могу в той квартире находиться. Темно и совсем не подходит ни мне, ни куколке. Аврора правда на куклу похожа. Мама таких из России однажды привозила для Элиф.
С тех пор помню, как они выглядят.
Так Аврора вылитая кукла. Только милая. И не такая длинноногая. Немного худа, но… Это легко исправить.
Зато грудь…
В ладонь помещается.
Животик плоский. Ни единого волоска. Понимаю почему. Готовили её для того толстосума. А повезло мне. Вовремя решил рейд устроить.
Этот урод знал, когда нужно окончательно разозлить меня. За что и поплатился. Давно надо было его с дороги убрать.
Хотя нет… Тогда бы я не словил такой куш.
О котором думаю весь день.
Темнота накрывает город. Заканчиваю с бумагами, откидываю их в сторону. И с нетерпением жду нашей следующей встречи с куклой. Для начала иду в душ. Велю горничной, которую прикрепили к Авроре, подготовить её. Искупать, нарядить. Хотя… Она меня и в майке обычной возбуждает.
Но пусть.
Сам купаюсь. Одеваюсь. Надел штаны вместо халата. Чтобы не пугать её с порога.
Когда такое было вообще?
Плевать постоянно на любых девчонок. Пугаю, не пугаю, все сами в постель пачками падают.
А тут иду, и кончики пальцев покалывает.
Помню, где они вчера были.
В горле пересыхает, и я, даже не останавливаясь, тут же открываю дверь. Осматриваюсь и вижу стоящую возле окна русскую. Стоит на носочках, одетая в платье из лёгкого материла. Она как невесомая в нём. Долбаная фея.
От звука открываемой двери вздрагивает, оборачивается ко мне. Взмахивает золотистыми локонами. И устремляет взгляд голубых глаз на меня.
В них читается испуг. Настоящий, не наигранный, как любят поиграть девушки, чтобы привлечь внимание. А тут… Тот самый. Вкусный, сладкий. И он ничуть меня не волнует. И хорошо — он пропадает спустя несколько секунд. Смотрит на меня теперь с теплотой.
Конечно. Я единственный, кому она может довериться в этой стране.
Но это она зря.
Если, конечно, не хочет того же, что и я. Хотя… Уверен, она готова продолжить уроки биологии, которые я вчера прервал. Мы как раз остановились на параграфе с анатомией.
— Валид, — говорит своим нежным голосом, делая шаг вперёд.
Имя запомнила, молодец. Отложится в памяти ещё, когда начнёт его кричать в кровати.
— Мы куда-то идём? — наивно спрашивает, наклоняя голову набок. — Меня… нарядили.
Я вижу. Очень хорошо вижу. Каждый изгиб выделяется. Ничего не прячет.
— Нет, — говорю честно. — Куколка. Сегодня этот наряд увижу только я.
И пол.
На котором уже через несколько минут окажется эта ткань.
* * *
Валид
Не боится. Приближается. Это хорошо. Меньше будет плакать и сопротивляться. Хотя я не особо этого хочу. Аврора явно не заслуживает к себе такого отношения. Ей нужна ласка. Нежность. Приложишь немного больше силы — и сломаешь её.
А мне не нужны сломанные куклы.
— Для тебя? — переспрашивает. Наивна как дитя.
— Да, — киваю. — Покрутись.
— Это ещё зачем? — хмурится.
— Покрутись, — приказываю уже жёстче. Она ничего не понимает и легко, даже будто невесомо, делает поворот на триста шестьдесят градусов.
— А теперь скажешь, для чего меня нарядили? — шепчет своими пухлыми и искусанными губами. Волновалась? Правильно делала.
— Чтобы я снял с тебя этот наряд, — делаю ей шаг навстречу. Подхожу, порывисто хватаю её за талию одной рукой и несу на кровать. Кидаю на неё и смотрю сверху вниз.
Пока она растерянно прикрывается руками.
Зачем?
Бессмысленно.
Гляжу на нее, и рвёт изнутри.
Хороша, твою мать.
Поэтому наваливаюсь сверху. Прежде, чем успеваю что-то сделать, она хлопает своими глазищами. Открывает рот и тихонько, но быстро говорит:
— Хотите виноград?
— Виноград? — прищуриваюсь.
— Угу, — кивает активно головой. — Для вас оставила.
Она нормальная вообще? Или придуривается? Я сексом пришёл заняться. А не есть.
Не двигаюсь, смотрю в её голубые глаза, полные испуга.
— Так не хотите? — лепечет.
— Знаешь, девочка, — улыбка сама озаряет лицо. — На данный момент я хочу тебя, а не долбаный виноград. Поэтому… Продолжим урок биологии. На чём мы там остановились?
Она смущается, но не паникует. И не отстраняется.
А я в губы её врезаюсь. На порыве, жёстко, грубо. Потому что так привык. Я вчера еле сдерживался, чтобы не сделать ей больно. Но и так держал себя в рамках. Вчерашний интим и сексом назвать тяжело. Мало. Всего мало.
Границы были. Не давали пройти. А сейчас… Всё могу сделать.
И я гореть буду, и она пылать.
И я заставлю её почувствовать этот огонь.
Кусаю разъярённо за губу, слышу тихий писк. Но не останавливаюсь, сминая остервенело до боли. Нравится. Сладкая она. В руках плавится, как снег на солнце.
Ей хватает одного поцелуя.
Жилка на шее бьётся быстрее.
Грудь вздымается чаще.
Упирается в мой торс, трётся.
А я чувствую. Всё чувствую.
Ладонь на бедро её сама опускается. Глажу, сжимая до красных отметин.
И отрываюсь, мечтая сделать то, что так хотел.
Припадаю к белой коже на ключице и оставляю огромный засос. Хочу глянуть, как он выглядит на белоснежной коже. Красиво. Очень. И возбуждающе. Пусть каждый в доме видит, что эта маленькая невинная овечка делала сегодня ночью.
Плавилась в моих руках.
— Валид… — всхлипывает. — А больно не будет?
— Не будет, — усмехаюсь, зализывая красный след. Целую рядом. А потом спускаюсь вниз, шепча ей прямо в кожу. — Точно не будет…
* * *
Открываю глаза, и первое, что бросается — золотистые локоны. Лежат на подушке, спутавшись вчера из-за моих пальцев. Накручивал их на кулак как хотел. Заставлял девчонку выгибаться так, как она этого не делала на физкультуре в школе.
Растяжка у неё хорошая.
Вообще девчонка настолько хороша, что я подумываю сделать её постоянной любовницей.
Фантазия рядом с ней играет. Грязная такая. И она не успокоится, пока всё в жизнь не воплощу.
Слышу тихое мычание и вижу перед собой через секунду девичье лицо. Белое, как снег.
С мягкими чертами лица.
