Ну, еще Марина так не смотрела.
Но просто потому, что видела меня до этого, первый шок прошел.
А вот остальные бывшие одноклассники…
Я старалась не замечать, улыбалась, отвечала на какие-то вопросы про Мюнхен, про то, где училась и чем занималась. Не вышла ли замуж, не родила ли…
Вроде вопросы нейтральные, а с подколкой… Вроде взгляды дружелюбные, а с завистью.
Слишком я отличалась от моих одноклассников и одноклассниц.
Выделялась.
Половина девчонок уже успели выти замуж, парочка – развестись, еще двое пришли с огромными животами, выставляя их перед собой , как самое главное достижение в своей жизни. Именно они участливо интересовались у меня, не вышла ли я замуж? А чего так? Не берут?
А мне, отвечающей вежливо и кратко, все время хотелось сорваться и заорать: «Да вы чего, вашу мать??? Двадцать лет! Двадцать, сука, лет!!! Какое замуж? Какое дети?».
Нет, я никогда ничего не имела против молодых мамочек, ранних браков. Да о чем говорить, если моя подружка в Мюнхене, очень крутой , кстати, райтер, Лиз, была мамой клевой двухлетней девчонки Моны?
Каждый выбирает для себя.
Просто я как-то отвыкла в Европе от этого стереотипа, которого даже в столице моей родины теперь нет. То, что женщина может быть реализована только в муже и детях.
Мне казалось, это осталось в далеком прошлом. В представлениях моей мамы, например. Ну и бабок на лавочках.
А нет.
Вот оно. Во всей красе.
Неприятно и глупо. Приперлась, Лена. Словила кайф…
Парни, бывшие одноклассники, вдоволь пооблизывав меня говорящими взглядами, вскоре угомонились. Болтали друг с другом, меряясь… Да хрен его знает, чем. Они, кстати, остались большими детьми, чем рано обабившиеся одноклассницы. Обсуждали учебу, игры какие-то компьютерные.
Вообще, у меня создалось впечатление, что они все регулярно общаются, знают все друг о друге.
И только я для них – неожиданная черная лошадка.
Да еще Павлов, пожалуй.
Он, кстати, все это время не избегал компании, хотя ощущалось, что Вова немного другого уровня.
Был дорого одет, показательно вертел на пальце ключи от мерса, щедро оплатил стол с выпивкой и закуской, накрытый прямо в классе.
Меня от этого немного передернуло, все же это школа. Было странно, почему нельзя пойти в кафе? Пригласить учителей? И пойти. Там же удобнее, чем в классе стоя жрать бутеры со шпротами?
Но вопросов я задавать не стала и предложений никаких не внесла.
Ну его нафиг. И так уже смотрят странно. Порасспрашивали сначала, накинулись, а теперь начали сторониться.
Все так знакомо, Лена.
На кой черт ты приперлась сюда?
Зазвонил телефон.
Руп.
С утра скинула ему свой новый номер. Зачем-то.
Я обрадовалась возможности выйти в рекреацию, приняла вызов, подошла к окну, задумчиво разглядывая знакомый пейзаж. Сколько раз я вот так вот стояла тут? Смотрела на голые черные ветки тополей? На снег грязный, уже мартовский.
Я увлекалась, смотрела, а потом подходил Веник и…
- Эй, Эль? Ты слышишь меня?
Голос Рупа прорвался через мои воспоминания, возвращая обратно.Эль Роуз меня звали друзья. На английский манер. И он. Руп.
- Да, конечно…
- Как ты? Совсем ты меня забросила. Не пишешь, лайки не ставишь в инсте… А мне все так сочувствуют… Девушка в дикую Россию поехала… Ее там съедят медведи!
- Ага, и заиграют бабалалайки, - по-русски добавила я, поморщившись. Все же Руп был таким стереотипщиком, что иногда не по себе становилось.
Мне с ним все чаще становилось не по себе. Это, кстати, тоже было одной из причин, почему я рванула сюда после досрочного завершения учебы в колледже.
Руп что-то говорил, как всегда, про себя, про свои эмоции и чувства, на заднем плане у него звучали музыкальные биты и смеялись люди. Тусовка.
Высший свет богатых мальчиков и девочек. Они не связывали Эль Роуз с теми троу-апами, что часто можно увидеть на стенах бедных кварталов Мюнхена. Да они, собственно, там и не ходили.
Я слушала Рупа, ловя себя на диком ощущении чужеродности. Не только там, с ним. Но и здесь. Как же так, Лена? Здесь же твоя, типа, родина? Почему ты не ощущаешь себя родной? Почему? Может, потому, что подспудно очень хотела… Ожидала…
Дура ты, Лена.
Неоправданные ожидания. В которых только твоя вина.
Надо перестать буянить и плыть против течения.
Иди домой, Лена.
Подключи старый номер.
Ответь Вите, пока он не поднял всех блатных города на твои поиски. Интересно, Толик-то там как?
Живой еще?
Но этот вариант развития событий мне тоже не показался интересным. Вызвал отторжение.
Сама мысль, что сейчас приду, разденусь, приму душ, поговорю с Витей, получу от него очередной втык… Лягу спать…
Даже затошнило, блин!
Я , за размышлениями, не заметила как отключила Рупа, а, может, он сам отключился?
Смотрела в окно. На пейзаж, уже не видный в темном вечере хмурой наступающей весны.
На свое отражение.
Лена, что ты тут забыла? В России? Кого забыла?
Когда рядом с моим отражением нарисовался Павлов, я даже не удивилась. Ждала чего-то такого весь вечер. Шкурой ощущала.
Мы все же совершенно чужие тут. Неминуемо притянулись бы.
- Скучно, Лен? - Улыбнулся он.
Кивнула. Сам видел, что скучно.
- Поехали , я тебе одно место покажу? Там весело.
Я с полминуты пристально смотрела на его лицо в отражении.
Что я теряю? Ничего.
Усмехнулась. И кивнула опять.
Поехали, Павлов.
Веснушка. Это для тебя.
- Черный, ну ты помнишь, да?
Кирик топал рядом, слоняра мразотный, но близко не подлезал. Это лишний раз напомнило о том, что уроки он все же усваивал. Не все время дурак дураком.
Черный , не обращая внимания на мечущегося рядом придурка, аккуратно разминал плечи. Готовился.
Сегодня – не к тому, к чему привык.
Вообще не к тому.
- Черный???
Кирик, видно не поняв, слышат его или нет, шагнул ближе.
Черный поднял взгляд, и Кирик тут же отпрянул, тряся жирными щеками.
- Ну… Я просто лишний раз хотел…
- Завали.
Черный встал, помахал вперед-назад руками, подошел к зеркалу, уперся кулаками с двух сторон в стену.
Рассматривал себя пристально, внимательно. Словно искал что-то.
Что, Черный? М?
Смешно…
Так прилипло имя дурацкое, которым он назывался, когда страницу в соцсети заводил. В тринадцать лет. Черный Зверь.
Ага.
Зверь ушло, Черный осталось.
Странно. Должно быть наоборот…
Вот он тогда был дурак малолетний. Столько всякого дерьма успел натворить… Может, если б не Веснушка, то и жизнь по-другому сложилась бы…
Но чего теперь? Веснушка далеко и не помнит про него. А жизнь… Вот она. Такая, какая есть.
И все же…
- Черный, ты чего?
Не вовремя урод! Не вовремя!
Черный поймал трусливый взгляд Кирика в зеркале, оскалился. Саданул обеими руками по стене. Не сильно. Открытыми ладонями, не костяшками. Только дурак перед боем будет кулаки травмировать.
А Черный уже не дурак. Вроде. Вон, как сегодня умно поступил. Поступит. Да. Поступит.
- Съебался.
- Через полчаса…
- Съебался нахуй.
Кирик умотал. И, кажется, воздух перед этим испортил, гнида.
Со второго раза послушал… Теряешь форму, Черный… Да оно и так заметно. Не зря же уже списали со счетов. Сам себя списал.
Но, в принципе, слава чемпиона ему никогда не грела ни одно место. Похрен было. Просто надо куда-то злость выпускать, ярость, бешенство. Три основных состояния его многие годы. С тринадцати сраных лет.
И до недавнего времени.
Как только начало подотпускать, так его со счетов и скинули.
Оно и правильно. Нахера боец, который не на полную выкладывается?
Здесь не сборная, мать ее. Здесь бои. И не до первой крови.
А ведь были все шансы… Были.
Олимпийский вид спорта. Дзюдо. Школа олимпийского резерва в перспективе. Отец гордился.
