пройдете с утра медкомиссию в нашем медцентре. Я вам адрес напишу. Потом приедете на работу.
– Это значит, что меня приняли? – уточняю на всякий случай.
– Условно – да.
– Хм… условно?
– Вам надо еще непосредственно с Русланом Тимуровичем пообщаться. Он примет окончательное решение.
– Понятно.
– Подождите, я сейчас уточню, сможет ли он вас принять.
И Констанция Сергеевна звонит куда-то.
– Так, – говорит уже мне, – идите в приемную. Как выйдете, вторая дверь слева. Там секретарь вам все покажет. Руслан Тимурович скоро вас примет.
– Хорошо, – я встаю и поворачиваюсь к ней спиной.
– Ой! – восклицает она.
Оборачиваюсь.
– У вас там шубка, – кивает мне на спину.
Я начинаю крутиться как волчок, чтобы разглядеть, что же там «ой».
О нет! Снизу на спине красуется черное, такое жирное пятно. Я понимаю, что это смазка лифтового оборудования, куда была частично зажевана моя, вернее, не моя, шубейка. Этот недоразвитый эмбрион семейства шубных.
Боже.
Мне конец.
Снимаю шубу и осматриваю. Ну, есть и хорошие новости, дырки нет. Так, чуть примяло, облезло, ну и покрасило. Дома попробую вывести это пятно.
Опять надеваю вещь с подиума и вспоминаю Аллочку. Пока мне лучше в редакции не показываться.
Прощаюсь и иду в приемную. Ну вот, сейчас я и познакомлюсь с будущим отцом своего ребенка. Господи, даже думать об этом смешно. А ничего так репортаж-то получится. Я прямо загораюсь идеей рассказать о поисках суррогатной матери.
Поэтому решительно стучусь и захожу. А вот и секретарь. Модель Инстаграма. Ну, я не удивлена. Вот и осеменял бы ее. Чем не устраивает?
– Я на собеседовании, – говорю, поздоровавшись.
– Садитесь, – показывает мне на стул. – Руслан Тимурович пока занят. Просил подождать.
Окей.
Проходит минут двадцать. Я снимаю шубу. Жарко. Жду.
Заодно пока набираю сообщение, что у меня сломался каблук. Получаю ответ:
«За тобой заедет Михаил. Напиши ему минут за двадцать, как выходить будешь».
Опять этот Михаил. Но выбирать не приходится.
Проходит час. Секретарь что-то там шебуршится в бумагах, перебирает папки. Осматриваюсь. В углу стоит большой аквариум с рыбками. Ну, как с рыбками, с рыбами. Каждая как две мои ладони. Нафига такие в аквариуме? Может, на обед выращивают? Не удивлюсь. Рыбы серые, страшные. Плавают туда-сюда.
А что делаю я? Отсиживаю попу, которая уже начинает ныть. Мне кажется, я никогда так долго еще не сидела.
– Простите, а обо мне не забыли? – напоминаю.
Секретарь окидывает меня презрительным взглядом. Я без труда читаю в нем ответ на свой вопрос: «Сиди и жди, когда господин вспомнит о тебе».
Если бы не это задание, послала бы я все и ушла. Но что делать. Может, и правда человек занят. Все-таки, директор.
Вздыхаю и жду дальше.
Так проходит три часа. И это капец. У меня все затекло. Пятно на шубе окончательно высохло и теперь фиг отмоется. Я хочу есть. Благо в туалет меня отпустили и я сбегала туда. Воды тоже дали. И на этом спасибо.
Под конец третьего часа я просто задремала. А что еще делать? На телефоне зарядка почти села. Копошение секретаря перед глазами так разморило, что я, закинув голову назад, прижавшись к стене, задремала.
И мне приснился… лифт. Как будто я в нем еду вверх-вниз и обратно и выйти не могу! Он, вроде, и останавливается, а двери не открываются! Я в панике мечусь, но что толку? Лифт – моя персональная тюрьма.
И вдруг голос.
– Мария. Мария. Синичкина!
Распахиваю глаза – секретарша теребит меня за плечо.
– Вы уснули, что ли? – удивленно смотрит. А что еще делать-то?!
– Задумалась, – трясу головой, прогоняя морок.
– Так задумались, что храпом пираний испугали, – ворчит секретарь. Поворачиваюсь в сторону аквариума.
Рыб и правда не видно. Ну, не уплыли же они. Вглядываюсь.
Ну, точно, вон, сидят за корабликом. Так, стоп. Я вообще-то не храплю.
О чем и сообщаю секретарю.
Она лишь усмехается.
– Вы можете идти, – произносит потом.
Ну, наконец-то! Встаю и направляюсь к кабинету директора.
– Куда? Секретарша бросается передо мной на дверь.
– Туда, – киваю. – Вы же сказали: можете идти.
– Домой, – невозмутимо произносит она. – Домой можете идти.
– В смысле? – не понимаю. Что с ней? Заработалась?
– Сегодня Руслан Тимурович не сможет вас принять, – поясняет она. – Переговоры затянулись. Встреча переносится на завтра. Вот в клинику сходите и потом сюда приходите. Он вас примет.
Сжимаю кулаки. И почему теперь я не удивляюсь, что он не может заделать ребенка обычным способом?
Послать бы все и, прежде всего, этого Руслана. Но нет. Я же взрослая. Я работаю. Это моя работа.
Поэтому натягиваю улыбку.
– Ладно, – говорю секретарю. – До завтра.
Выхожу из приемной и, наконец, рычу. Набираю Михаилу. Через двадцать минут он будет у входа ждать меня и отвезет домой.
Я все точно рассчитала. Двадцать минут, чтобы преодолеть тридцать пролетов по лестнице. В лифт я сегодня больше не войду.
Поскольку в таких сапогах идти невозможно, снимаю оба и иду в колготках. Все равно уже пропали.
Моего задора хватает на десять этажей. Потом я понимаю, что все. Нужен перерыв. Прислоняюсь к стене.
Я ненавижу эту шубу. Мне жарко. Но снять ее – значит в придачу к сапогам тащить и эту тварь волосатую.
Осматриваюсь и решаю открыть окно. К счастью, на лестнице никого. Обычно же люди пользуются лифтом. Обычно.
Открываю форточку, закидываю сапоги на узкий подоконник и с удовольствием подставляю лицо морозному воздуху. Закрываю глаза. Уже лучше.
Вдруг снизу раздается сигнал клаксона. В мое умиротворенное сознание он врывается как-то слишком резко. Я взмахиваю руками. Открываю глаза – о ужас. Один сапог летит вниз. Тот самый, без каблука. Успеваю подхватить второй и осторожно выглядываю вниз.
Двадцатый этаж.
