с каждой фразой он все меньше походит на того человека, с которым я познакомилась днём раньше. В такого Марко и влюбиться не грех.
Так вот какой ты на самом деле? Без маски высокомерия, без холодной отстранённости. А может это просто вино? Вино делает тебя таким, или вино — это твоя единственная настоящая страсть и только, когда ты говоришь о вине становишься другим человеком? А может это все игра, маркетинг и лицедейство?
Я не могу этого понять, и в очередной раз испытываю смущение. Его голос имеет надо мной особую силу. Он проникает в голову и подчиняет меня. Сейчас я готова сделать всё, что он пожелает. Я безоговорочно выполню любой его приказ, лишь бы эти волшебные звуки, заставляющие меня томиться и вибрировать никогда не смолкали. Так… Пить надо меньше…
Когда дегустация заканчивается, все участники обступают нас со всех сторон.
— Марко, слушайте, дегустация была невероятной. Я Игорь Ашуков, «Винная Империя», вот моя визитка. Хочу поблагодарить за замечательный вечер и пригласить вас на товарищеский ужин в кругу коллег. Вы уже успели познакомиться с Москвой?
— У меня программа, всё пребывание расписано. Сегодня моя переводчица проводит экскурсию.
— Так мы вас с переводчицей приглашаем, — сально смеётся этот Ашуков — покажем такие чудеса, не поверите. Ночная жизнь Москвы, огни, сумасшедший драйв, всё самое лучшее в мире.
— Скажи ему, я всё же выберу свою переводчицу. Что? Почему ты так смотришь?
5. Предчувствия и желания
На сегодняшний вечер он выбирает переводчицу, то есть меня. Как-то это двусмысленно. А я прям как школьница перед завучем. Сама себя запугиваю, а не сказала ли лишнего, а как он посмотрит, а что подумает.
Я вроде и радуюсь, что целый вечер проведу с ним наедине, но будь моя воля, отказалась бы. И тянет к нему, и в то же время, хочу спрятаться подальше. Если честно, лучше бы поехала домой и спать завалилась, а то что-то я перебрала, он мне за это всю кровь выпьет.
— Лиза! — доносится до меня требовательный голос.
Я вздрагиваю и поворачиваю голову.
— Да?
— Ты переводить будешь или нет? Ты спишь уже?
Будто мысли читает. Да и что переводить-то, всё уже по третьему кругу идёт, одно и то же.
— Давай, скажи им большое спасибо и что нам пора идти. У нас насыщенная программа.
Насыщенная? Я чего-то не знаю?
— Дорогие друзья, большое спасибо за ваш интерес…
***
Мы, наконец, уходим, распрощавшись с участниками дегустации. Когда выходим из гостиницы, автомобиль уже стоит перед входом. У нас запланирован ужин в «Белом кролике». Отъезжаем от отеля и наглухо встаём в пробку.
— Это с чего у нас такая пробка огромная? — спрашиваю у водителя.
— Не знаю, но на карте, смотрите, красным вон аж куда тянется, так что будем ехать не меньше часа.
— Что он говорит? — Недовольно спрашивает Марко.
— Говорит, час будем ехать.
— А что, это лучшее место в Москве? Почему в ресторан надо целый час добираться?
— Да в это время во все стороны не меньше часа.
Он выругивается. Но я-то здесь не причём? Это Москва, детка.
— Ладно, — говорит Марко, — пусть остановится. Лучше пройдём пешком.
— А ужин?
— Поедим по дороге, найдём что-нибудь. В любом случае, так я лучше почувствую город, чем глядя через окно «Мерседеса».
Ну ладно, погулять я не против. Я здесь в своё время всё обходила, каждый переулочек знаю. Когда только переехала в Москву при любом удобном случае пыталась улизнуть из дома, чтобы не видеть Ингу с Тамарой.
— Как ты хочешь? Прямиком к отелю займёт минут тридцать, а можем пройти по Садовому до Маяковки и дальше — по Тверской. Это около часа.
Он выбирает длинный маршрут и мы шагаем по разогретому асфальту, глотаем московскую пыль и глохнем от множества машин. Я люблю Москву.
— Ни на что не похоже — крутит головой Марко, — как прекрасная картина, написанная грубыми уродливыми мазками.
Странный комплимент.
— Ты не похожа на сестру, — говорит он, бросая на меня быстрый взгляд.
— Это точно. У нас разные матери.
— Но Инга, кажется, старше тебя.
— Да.
Он смотрит вопросительно, но ничего не говорит и вдруг останавливается, как вкопанный:
— Я есть хочу. У тебя уже есть идея, куда мы пойдём на ужин?
— В «Пушкин», это вон там — показываю я рукой.
— Нет-нет, в «Пушкин» больше не пойдём.
— Тебе же понравилось. Там окрошка шикарная.
— А-крож-ка — ужас! Нет, только не а-крож-ка, пожалуйста.
Я смеюсь. На его лице тоже проскальзывает тень улыбки и, замечая её, я начинаю хохотать в голос.
— А мне нравится окрошка, — говорю я, отсмеявшись.
— Да, ты очень странная, я знаю.
Он снова улыбается. Ничего себе, он умеет улыбаться.
— Кто бы говорил.
— Вон, смотри ресторан какой-то.
— Грузинский. Можем зайти, если хочешь, но вино тебе не понравится, сразу предупреждаю. Зато еда вкусная.
В ресторане полно народу, но столик для нас находится. Нас ведут в дальний зал. Я вдруг понимаю, что тоже проголодалась и заказываю нам гору еды — хачапури, люля, пхали, сациви и хинкали.
— Возьмём побольше всего, так ты сможешь получить более полное представление о кухне.
— Не многовато ли будет? — Удивляется Марко, когда на стол начинают ставить блюдо за блюдом.
— Ешь, настоящий джентльмен в жизни должен попробовать всё, кроме инцеста и фольклорных танцев!
Он вдруг смеётся:
— Это ещё что за дребедень?
— Не знаю, прочитала когда-то в журнале, чья-то цитата. А ты и смеяться умеешь?
— Иногда.
Нам наливают вино.
— Ты снова будешь пить? — Спрашивает он, прищуриваясь.
— Буду. По крайней мере, попробую, а то я что-то протрезвела, а рядом с тобой мне не очень нравится быть трезвой.
— С чего это? — Он удивляется.
— Так проще. А что это за пунктик такой, ты почему меня целый день спрашиваешь, пила я или нет и буду ли ещё? Я вообще-то энолог. У меня даже диплом имеется.
— Стать энологом тебе ещё только предстоит, если удастся, — он снова становится серьёзным. — Просто я не люблю всю эту золотую молодёжь, типа твоей сестры. Они ничего в жизни не добились, получили от родителей всё готовое, но ничего из себя не представляют. Ты мне вчера очень понравилась, а сегодня я увидел тебя на выставке и разозлился, потому что подумал, будто и ты такая же. Узнал, что ты будешь переводить дегустацию и снова разозлился, что мне неопытную соплячку дают, которая уже до обеда на ногах не стоит. Только из уважения к твоему отцу сдержался и не стал возражать. А ты оказалась на удивление профессиональной.
Я
