class="p1">– Что я дам тебе их, да?
Неуверенно киваю, потому что говорить не хочу. Точнее, не могу. Чем дольше находилась в этой комнате наедине с Адамом, тем становилось сложнее. Он будто морально подавлял. Даже одними короткими и обрывистыми фразами.
– Почему я должен это сделать? – летит в мою сторону вполне логичный вопрос. А я не знала, что ответить. До этого у меня были какие-то слова в голове, но после того, как увидела изменившегося Картера, эти фразы стали бесполезными. Они не подействуют на него. Потому что за эти годы, помимо холодных глаз, мужчина приобрёл такое же сердце.
– Я понимаю, – на мгновение прикрываю глаза, стараясь собраться с мыслями. Его реакция обычна, а мне просто нужно ответить на вопрос. – Твою реакцию. Но… Я в безвыходном положении. И помочь мне можешь только ты. Для тебя моя просьба пустяковая, но я не прошу у тебя их просто так. Готова сделать всё, что ты скажешь. Отработаю. Но мне, правда, срочно нужны деньги. И единственный человек, к которому я могу обратиться – ты.
Он слушает молча, продолжая смотреть на меня отстранённо. Будто я была для него пустым местом. Хотя, так и было. Для него я всего лишь человек второго сорта.
– Ничем не могу тебе помочь, – резко произносит в ответ на мои слова, и я не сразу принимаю услышанное. Он только что отказал мне, а я не могу переварить эту информацию у себя в голове. – Точнее, не вижу смысла. Не знаю, что у тебя произошло, но я не благотворительный фонд. Если бы помогал каждой девчушке, проникающей в мой дом, не занимал бы кресло будущего мэра.
Опускаю взгляд в пол и стараюсь сдержать слёзы, внезапно подступившие к горлу от обиды. Уговариваю себя не делать этого, твердя в своей голове, что плакать не время.
– У меня украли документы, – вымученно произношу. – Выгнали с работы. И брат попал в аварию. Понимаю, что мои слова ничего не решат. Но если нужно, я встану перед тобой на колени, только бы ты помог мне. Для тебя эти деньги – копейки. Я отработаю их и сразу же верну. Если надо, буду мыть у тебя полы или чистить унитазы. Только чтобы ты пошёл мне навстречу и по старой дружбе с моим братом оказал мне маленькую помощь.
На глаза наворачиваются слёзы, потому что понимаю – разговор обречён на провал. Вижу всё такой же равнодушный взгляд Картера и недоумеваю, как из того человека он мог превратиться в ЭТО.
Он снова и снова осматривает меня с ног до головы, будто пытаясь выцепить что-то для него интересное. Не хотела думать о самом страшном, но если потребуется… Я готова на всё, даже стать его…
Нет. Пожалуйста, прошу, Адам, передумай. Скажи хоть что-нибудь, переставая испытывать меня. Потому что я мысленно уже разрушаюсь, представляя не те картины в голове, какие должна была.
– Нет, – его слово звучит как приговор. Тот самый, который в один миг рушит всю твою жизнь. Как и он сейчас мою. Хочется заплакать, дать свободу ненавистным слезам, но не могу. Вместо этого поджимаю губы и просто киваю.
Ладно. Если не он, то я что-нибудь обязательно придумаю. Донорство? В Америке это хорошо практикуют. Но, кажется… Даже если я сдам всю возможную кровь, денег мне не хватит. Ни на что.
– Л-ладно, – говорю дрожащим голосом и понимаю, что сейчас сорвусь.
Резко оборачиваюсь и чуть ли не вылетаю из кабинета, встречаясь в коридоре с охранником, который меня сюда сопровождал.
Не дожидаясь, когда он выкинет меня из дома, сама несусь по лестнице вниз, желая поскорее убраться из этого места. Всё это было зря. Все усилия и унижения, которые я испытала в кабинете. Всего пять минут, а я почувствовала себя настолько опустившимся на дно человеком, что становилось не по себе.
Руки опускались всё быстрее, и я впала в истерику, которую никогда не позволяла себе. Но я не могла. Не на глазах у всех людей, которые оборачивались в мою сторону. Они делали только хуже, заставляя почувствовать себя ещё более жалкой.
И, даже оказавшись на улице, скрывшись от чужого внимания, мне не становится легче.
Потому что понимала: я больше ничего не смогу сделать.
Тихие улицы Боуэри, расположенные в бедной части Манхэттена, сегодня на удивление были оживлёнными. Вокруг царила непривычная для этого района суматоха, люди бегали из стороны в сторону, перекрикиваясь и создавая излишний шум. Из открытых ночных баров неслась неприятная и громкая музыка вперемешку с пьяным смехом и пошлыми шутками.
День у всех выдался слишком весёлым, но не у меня. Вся эта радость в человеческих глазах и голосах нервировала и подавляла меня ещё больше. Хотелось подойти к какому-нибудь человеку и спросить, что он сделал, чтобы заслужить это.
Понимала, что это глупо, но завидовала белой завистью. Я тоже хотела так же развлекаться, ни о чём не думая, как они. Жить в кайф. Одним днём и не думать о будущем. Никогда не нуждаться в деньгах, не придумывать, где их взять.
Но всё, что мне остаётся – опустошённо идти по захудалой вечерней улице Нью-Йорка и игнорировать всех тех счастливых людей, что сейчас неслись мне навстречу. Немного обидно от того, что у меня такого нет.
Хотя, нет, не обидно. Потому что сейчас мне было абсолютно всё равно. Я уже просидела в парке до самого вечера, вдоволь наплакавшись. Это не помогло, и все изменения, которые после этого настигли – больная голова и красное лицо. Оно того не стоило, и я поняла это в который раз. Но всё равно роняла глупые слёзы, зная, что это не поможет.
Заходя в обшарпанную многоэтажку, прокручиваю в голове разговор с соседкой, который мне предстоит. Из-за того, что ключи от моей скромной, дешёвой квартиры остались в сумке, теперь я не могла попасть домой. И хоть это не сильно волновало меня из-за упавшего вниз настроения, поняла, что ночевать на улице не хочу. Учитывая то, что квартира была оплачена неделю назад сразу же после получения зарплаты, которую почти что всю отправила родне. А единственный запасной ключ находился у Миссис Стронгберри.
Уже поднявшись на третий этаж, где находилась моя квартира, попыталась успокоить дико колотящееся в груди сердце. Резко стало не по себе только от одной мысли, что сейчас придётся общаться с неприятной женщиной. Мы редко пересекались из-за моей работы, но каждый раз делая это, она пыталась оскорбить меня на
