стыд вперемешку с благодарностью к Борису Александровичу, что пришел мне на выручку, потому что Миша как будто не слышит моих намеков на отказ.
— Эта девушка живет под моей крышей, и я несу за нее ответственность, — стальным голосом продолжает Ленин отец и при этом не сводит с меня слегка прищуренных зеленых глаз, задерживая их на моих оголенных участках кожи, которые тут же покрываются мурашками.
Дорога обратно проходит в молчании. Ленка, разморенная солнцем и тремя безалкогольными мохито, спит, привалившись к боковому окну, а ее отец снова и снова смотрит в телефон. Мне остается только догадываться, не жалеет ли он, что согласился приютить под своей крышей подругу дочери, которая в день знакомства приняла его за шофера и продолжает системно доставлять хлопот. И пусть я понятия не имею, как могла бы избежать приставаний Миши, отчего-то все равно испытываю за это свою вину. У такого занятого человека, как Ленин отец, наверняка найдутся другие заботы, кроме как делать замечания малознакомому парню.
Хотя за минусом этого инцидента день прошел хорошо. Я поплавала и позагорала, чего не делала все лето, и даже попробовала сыграть в теннис со Славой. Оказалось, не так и сложно, как я представляла: самое главное, правильно держать ракетку и закрывать корпус при ударе. Даже возникла мысль взять пару уроков с тренером. Нужно посмотреть расценки в интернете, смогу ли я такое себе позволить? После того, как немного освоюсь на новом месте, я планировала искать подработку: за Ленкин счет жить я не стану, а у мамы денег брать уже неудобно. Я все-таки совершеннолетняя, пора самой себя содержать. Тем более, что Москва большая, и какая-нибудь вакансия для студентки непременно подвернется.
— Лен, ты Кате сказала по поводу вторника? — раздавшийся вдруг голос Бориса Александровича вырывает меня из мыслей и заставляет уставиться на его коротко постриженный затылок.
— Она уснула, — говорю я полушепотом и кошусь на подругу. Ленка даже ухом не ведет: как спала, так и спит.
— Утомилась, — усмехается ее отец, разворачиваясь вполоборота. Его взгляд оценивающе пробегается по спящей Ленке и перемещается на меня. Я машинально вжимаюсь в обивку сиденья, когда зеленые глаза находят мои.
— А ты как? Хорошо время провела?
От этого простого вопроса я ощущаю прилив жара к вискам и ключицам. Отчего-то для меня он звучит очень лично, возможно потому, что задав его, Ленин отец не отворачивается сразу, а продолжает на меня смотреть.
— Да, — я неловко киваю и в подтверждение своих слов пытаюсь улыбнуться. — Было здорово. У ваших друзей очень красивый дом… В моем городе таких нет…Да, и еще шашлык был очень вкусный.
Зеленые глаза сужаются, и в них проступает подобие веселья. Я мысленно стону. Дом красивый и шашлык вкусный? Интеллект из тебя так и прет, Сона. Лучше бы про теннис что-нибудь сказала. И почему я постоянно ляпаю какую-то ерунду в присутствии Лениного отца? Потому что не умею общаться с теми, кто старше?
— Вот и хорошо, — заключает он и, потеряв ко мне интерес, отворачивается, чтобы вновь уткнуться в телефон.
Так на остаток дороги я нахожу себе занятие, как одержимая, проматывая в голове варианты «нормальных» ответов. В самой смелой своей фантазии я даже задаю Лениному отцу встречный вопрос о том, как давно он играет в теннис. Играет он отлично — я краем глаза подсмотрела. Славу и его отца победил с разгромным счетом.
К дому мы подъезжаем, когда начинает смеркаться. Ленка даже и не думает просыпаться, поэтому мне приходится ее будить.
Пробормотав «Я спать, увидимся завтра» и чмокнув меня в щеку, она уходит наверх. Ее отец с телефоном в руке поднимается следом, а я остаюсь одна посреди огромной гостиной. Ну, а что? Никто не обещал со мной нянчиться.
Подняв с пола Ленкину сумку, я аккуратно кладу ее на диван и, выждав пару минут, иду к лестнице. Приму душ, разберу рюкзак, постираю купальник, позвоню маме. Я для нее кучу фотографий наделала. Она очень переживает за то, как я буду жить в незнакомом городе, и обрадуется, узнав, что я отлично провожу время.
Поднявшись на второй этаж, я оценивающе оглядываю ряд одинаковых дверей, расположенных вдоль стены. Моя вторая или третья? За одну ночь так сразу и не вспомнишь. Так, а что подсказывает интуиция? Да, все-таки третья.
Осторожно потянув вниз ручку и убедившись, что она поддается, я уверенно толкаю дверь и от увиденного застываю на месте.
— Ошиблась дверью? — невозмутимо спрашивает отец Лены, пока я ошалело перевожу взгляд с его разрисованного татуировками торса на валяющуюся на полу рубашку.
— Я... Нет... — Боже, да что я опять несу?! — То есть, да.
Попятившись назад, я вылетаю в коридор и со всех ног несусь к лестнице. Сердце грохочет как сумасшедшее. Лена говорила, что ему сорок. Ему сорок! Как ему может быть сорок?!
Натянув любимый свитер крупной вязки и джинсы, я спускаюсь вниз. Лена уже ждет в машине, болтая с кем-то по телефону по поводу встречи завтрашним вечером. Заметив меня, машет рукой, показывая, чтобы забиралась в салон. Я непроизвольно содрогаюсь, вспоминая слова ее отца о том, что лучше бы нам ездить с Виталием, так как Ленка еще не слишком хорошо водит.
— Расслабься, малыш, — успокаивающе треплет меня по плечу Ленка, заметив, как я нервно вцепляюсь в обшивку сиденья, когда она лихо вылетает из ворот. — Нормально я вожу, а папа просто любит меня, поэтому и перестраховывается.
«И ведь действительно очень сильно любит», — думаю я, внезапно вспомнив с какой нежностью Борис Александрович смотрел вчера на спящую дочь. А следом другая картинка возникает перед глазами, когда я перепутала двери в спальни и застала его с голым торсом.
Когда я думала о переезде к Тихоновым, то полагала, что преимущественно мне придется общаться с мамой Лены, а уж никак не с отцом, который к тому же выглядит как голливудский актер или модель.
— Не выспалась, что ли? В облаках витаешь? Давай завтра выберемся погулять с парнями? — видимо, не в первый раз повторяет Лена.
— Парнями? — переспрашиваю я, переводя на подругу невидящий взгляд.
— Да. С Мишей и Славкой, — подмигивает она. — Будем отмечать день рождения общего знакомого. Соглашайся.
Мы же только вчера встречались с ребятами и
