спасибо.
Она так и не решилась посмотреть на него снова. И как только он отпустил ее — она юркнула в глубину здания, куда он не мог за ней последовать.
Забежав в комнату, она почти бросила пакет на стол и плюхнулась на кровать, уткнувшись лицом в подушку.
— Понятно… Могу догадаться кто это был.
Света полезла в пакет…
— Боже мой! Какая прелесть!
Там оказалась комнатная роза в горшке. Маленькие розовые бутончики усеяли кустик. Несколько веточек сломалось от кощунственного бросания пакета, но это не сильно испортило картину.
— Ой! Тут еще письмо! Боже… Как это романтично! Читай давай! Иначе я умру от любопытства!
— Читай сама… Разрешаю. Я не хочу ничего знать.
Голос глухо звучал через подушку, но Света разобрала что ей дали "добро" и шустро развернула сложенный лист бумаги. Пробежавшись глазами, она покрылась румянцем и отдернула лист, перевернув исписанную сторону вниз.
— Не, там слишком личное… Читай сама. И ты просто обязана это прочесть!
Софи протянула руку не оборачиваясь и подруга вложила лист ей между пальцев. Подмяв под себя мокрую от рыданий подушку, она размазала остатки слез по щекам и принялась за чтение. Письмо было написано от руки. Она сразу узнала его размашистые завитки и закорючки.
"Моя милая, дорогая София. Ты исчезла из моей жизни так резко и неожиданно, но я понял почему. Позволь мне побыть еще эгоистом и поговорить о себе. Без тебя в моей жизни так пусто… Твой уход оказался больнее, чем то расставание, которое я бы не пережил благодаря тебе. Там была ущемлена моя гордость, сейчас страдает моя душа. Ты спрашивала, кто ты для меня? Сейчас я могу сказать. Ты моя радость, ты мой покой, ты моя буря, мой попутный ветер, ты почва под моими ногами, мой кислород. С тобой рядом я чувствую себя живым и самим собой. С тобой я счастлив. Прошу… Вернись в мою жизнь. Иначе я умру. Я закрываю глаза и чувствую под кончиками пальцев твою кожу, твой пульс, чувствую как ты покрываешься мурашками, когда я целую тебя между лопаток. Во снах я вижу изгибы твоего тела. Ты как наваждение. Каждую ночь я продолжаю ласкать тебя, слышать твои стоны и шепот, чувствовать твои губы на своей коже. Мне снится такое, что остается только радоваться, что я не лунатик… иначе изнасилованы были бы все в округе, кто имел неосторожность выйти из дома. Ты мой друг, моя любовница, и… будь моей возлюбленной. Ты была права. Все зашло дальше, чем я думал. И ты раскрыла мне на это глаза. Подумай… Готова ли ты на более серьезные отношения со мной? И дай мне знать. Только пожалуйста… Не мучай меня слишком долго".
— Ну чего там?
Светка жевала желейного червяка и внимательно смотрела на подругу.
— Хочет быть вместе.
— А ты?
— А я влюблена по уши и очень скучаю.
— И чего ты ждешь?
— Когда сердце перестанет так колотиться.
Глава 6
… 4 года назад…
— Дем, отпусти! — девушка визжала и выворачивалась, по щекам уже текли слезы от смеха. — Я больше не могу! Переста-а-ань!!!
Но он прижимал ее своим весом и продолжал щекотать ей ребра и живот.
— Ни за что!
— Я же умру! А-а-а-а!!! ПА-МА-ГИ-ТЕ-Е-Е!!!
Она уже и правда, еле дышала и он ослабил натиск. Мышцы пресса судорожно подергивались, и она гортанно полу рычала, полу стонала.
— Ну так что? Будешь знакомиться с папой?
— Я его боюсь…
— Может он и не красавчик, но и не урод. Зачем его бояться?
— Ты про него не самые добрые вещи рассказывал.
— Характер у него, конечно, говнецо. Но он тебя не побьет и не покусает.
— Ладно… Только, пожалуйста, перестань меня пытать.
— Тогда иди умой мордашку и собирайся. Мне еще нужна твоя помощь с готовкой.
— Надеюсь, мне не нужно надевать вечернее платье и прятать руки в перчатки?
— Расслабься. Он не совсем монстр.
... не совсем монстр… Но все же монстр отчасти.
София вся внутренне содрогалась от мысли, что ей придется сидеть за одним столом и разговаривать с этим человеком. Она хоть и пересекалась с ним ранее, но чаще это были мимолетные соприкосновения и обменом дежурных фраз по типу "здравствуйте" и "добрый вечер". Квартира, где жил Демид, принадлежала его отцу, который в ней практически не появлялся. Он жил со своей гражданской женой, а там появлялся для галочки, чтоб "сын не забывал свое место". Адам Фадеевич был человеком тяжелым и резким. Его вьющиеся как Демида волосы уже были сплошь покрыты сединой, он неизменно был в костюме и при галстуке, так как приезжал как правило сразу с работы. При нем был дорогой кожаный портфель, набитый бумагами, которыми он занимался вечерами.
Родители Демида развелись, когда ему было шестнадцать. Мать уезжала, поэтому он остался с отцом (опять же формально, так как отец жил с другой женщиной в ее квартире), чтоб закончить лицей и поступить в университет. Уехав с новым мужем в Таллин, она стабильно звонила сыну и высылала деньги, но не приезжала, как и он не ездил к ней. Его властный отец не позволял им видеться.
От встречи с этим человеком Софи вся внутренне содрогалась. Ей хотелось запереться в ее маленькой съемной квартирке, где уже начинался новогодний взрыв гирлянд и шаров на елке, хотя на календаре еще только 5 декабря, и никуда не выходить.
Демид ее буквально втряхнул в одежду, впихнул в руки сумку, телефон и ключи и вытолкал за дверь.
Надо пережить только лишь один коротенький ужин. Можно представить, что я на защите диплома, или на собеседовании…
Отец Демида должен был прийти к шести и у них было всего 2 часа на готовку, но пюре, мясо по-албански и два
