Максе, пусть так и останется, – вздыхаю устало, прижимая пальцы к вискам, в которые сейчас будто иглы вонзают.
А еще на каток идти.
– А познакомились в клубе, на мое восемнадцатилетие, – продолжаю. – Он помог мне, – замолкаю на мгновение, прежде чем продолжить, – спас от группового изнасилования, – отворачиваюсь к окну, за которым уже совсем стемнело. – Да и откуда мне было знать, что он какой-то там криминальный авторитет? – повышаю голос невольно. – У него на лбу о том не написано. А в общении со мной он и вовсе был предельно вежлив и мил.
Отец… закашливается. Еще на упоминании «групповое». Воду из стакана выплескивает в горшок с цветком, стоящий на окне. Открывает один из шкафов. Достает водку. Ее себе наливает. Первую же порцию опрокидывает залпом. Даже не морщится. Еще наливает. Хотя в этот раз употреблять не спешит.
– Ребенка в самом деле на Аляску отправишь, – выдает, спустя продолжительное молчание. – Или где там эта твоя благодетельница обитает, в чьей квартире ты живешь. Думаю, не откажет, раз вы такие подружки с ней. А сама в городе останешься. Свалишь, он неладное заподозрит. Если не знает о сыне, значит, просто делай вид, что нет никакого ребенка. Полгодика проживешь без Максимки, ничего с тобой не случится, зато пацана оградишь, – выносит вердиктом. – Потом к нему поедешь. Там жить будешь. Пока я с Орловым разбираюсь.
Впервые в жизни я не только не спорю с ним, но и не хочу этого делать. И даже не удивляюсь тому, что он в курсе о том, как я жила все эти годы. Внутри все крутит от осознания того, что мне придется бросить моего мальчика не на какие-то жалкие две недели, а на гораздо больший срок. Полгода – это же целая вечность! Пусть и во благо. Как он там будет, без меня? А я – здесь, без него?
– Хорошо, – озвучиваю вслух свое согласие. – Но давай ты никак не будешь разбираться с Игнатом? – прошу уныло. – Он меня все равно не помнит, судя по всему. Из компании я тоже увольняюсь. Орлов ее только купил. Заявление мое подписал уже.
– Хм… – задумывается над моими словами отец.
Приговаривает вторую порцию огненной воды.
– Зачем Орлову ваша шарашкина контора? Нет, компания солидная. Просто он же не по этой части, – пускается в рассуждения. – Ты уверена? Какое-то это странное совпадение, – вздыхает. – Хорошо, если в самом деле совпадение. И вот так просто взял и подписал? Реально не помнит тебя? Как можно спасти девушку, а потом не помнить? – прищуривается и пристально разглядывает меня, продолжая сомневаться.
– Он был очень уставшим после трех почти бессонных ночей и долгого перелета, если верить его словам, плюс немного выпил, так что неудивительно, наверное, что не помнит, – пожимаю плечами и отгоняю воспоминание о том, как Игнат сам же просил у меня номер телефона.
Цифры я, по его же просьбе, написала ему прямо на ладони. Как он тогда сказал, чтоб не потерять и не забыть. Но по итогу так и не перезвонил, и не написал. Да и сегодня, когда осматривал нашу толпу, взора на мне не задержал. Только когда имя услышал. Да и то взгляд был далек от узнавания. Обычная мужская оценка. Хотя вот последующее его поведение в кабинете… но опять же сама дура, что повелась на хамские подначки. В любом случае, даже если узнал, в личном деле о Максе ни слова не указано. Ну, не мог же он меня так проверять?
Вот тут все мои дневные страхи, улегшиеся на время, вернулись в полной мере.
– Да нет, быть того не может! – отвечаю сама себе уже вслух. – Помнил бы, не устраивал этот спектакль, а если б знал о сыне, сразу же пришел с претензиями, – отрицательно качаю головой, сама своим словам не веря больше. – Сказать ему о Максе тоже никто не мог. Никто не в курсе, что он от него. Я же даже тебе не говорила поэтому… – поднимаю беспомощный взгляд на отца.
– Ладно, не паникуй раньше времени, – успокаивает он меня. – Сейчас поедете домой, подружке своей позвонишь, договоришься обо всем, ребенка соберешь, потом мне привезешь. Я тут еще часа три буду, потом свободен. Совещание у меня через полчаса, надеюсь, не задержимся еще дольше, – косится на свои наручные часы.
– Сейчас не могу, – не соглашаюсь. – Я Максу каток обещала.
– Да, конечно, на каток своди его. И в балет. И в ночном клубе тоже не забудь засветиться, – сердится ответно отец. – А еще лучше сразу плакат закажи, чтоб в центре города повесили, напротив окон в квартире Орлова, – качает головой.
– Ты не прав, папа, – укоряю и тут же исправляюсь под его ироничным взором. – То есть, прав. Но Максу всего четыре. У него и так стресс будет из-за расставания, так пусть хоть на хорошей ноте оно произойдет. Я не могу взять и вывалить ему, что он уезжает куда-то один, и через полчаса посадить на самолет. Мне и так ему много чего придется объяснять. Да и если Игнат не в курсе о сыне, то один вечер погоды не сделает.
Наверное…
Вот и отец недоверчиво хмыкает.
– Ты ко мне за помощью пришла, правильно? Я помогаю. А ты слушайся. Не просто так говорю. Все-таки у меня опыта по-жизни побольше. И в кого ты только такая упрямая, а? Что не скажешь, всегда поперек идешь, – заканчивает устало.
Смотрю на него с выразительным скепсисом. Ну уж точно не в маму, которая никогда и слова поперек не скажет ему. А еще вновь признаю его правоту. И мысленно, и вслух. Он прав. По всем пунктам. Это я просто оттягиваю неизбежное из-за собственного эгоизма.
И зачем Игнат только вернулся в мою жизнь? Ведь все было так хорошо…
О том и размышляю, пока одеваю расстроенного Максима, кратко объясняя ему, почему мы не едем на каток, и иду на выход. А вот на крыльце едва не падаю со ступеней. И дело не в гололеде, или в том, что путь к такси нам перегораживает автомобиль черного цвета немецкого автопрома, а просто, прислонившись спиной к боку последнего, стоит тот, кого здесь точно быть не должно. И на совпадение это уже совсем не тянет.
