гостиную. Пусто. Никого.
Дом впервые мне кажется безумно большим и холодным.
Наливаю самый горький кофе и выхожу с чашкой на улицу. Довольно свежо, а я без верха, но это правильно, это отрезвляюще – острые уколы утренней свежести и поднимающийся дымок от кофе.
Оля и Диди. Мне надо их вернуть.
И я верну.
Они моя семья.
А я их семья.
Дидишка уже давно поняла это. Осталось только убедить её маму.
В голове полный бардак. На языке один русский матерный. Что я натворила?
Переспала с Мариком!
Господи… о чём вообще думала? Ещё и сама к нему пришла. Нет, конечно, когда шла, даже и не думала ни о чём таком. Мы же сотню раз сидели в обнимку, я столько слёз вылила на его плечо, поэтому для меня нормально искать понимания и утешения в члене семьи.
Но вчера я не думала о нём, как о семье… А вот о том, что ниже пояса… это да.
Боже, какая я дура. Эгоистичная и беспросветная. Ни о чём не думающая идиотка. Я всё это и даже хуже.
И ещё ужаснее от того, что Марат - брат Матвея.
Но у меня больше нет Матвея. Он ушёл. Навсегда.
Когда это случилось, я была очень зла. Все мои наихудшие опасения оправдались. Я знала, что его служба «и опасна, и трудна». Часто просила сменить работу, выбрать что-то более спокойное, но он всё отмахивался. Мол потом… потом… Бывало мне снились кошмары, что в него стреляют, когда он уезжает на вызов, но на деле он сгинул в горящем доме под рухнувшим потолком. Это ведь даже не его работа, не его обязанность. Полиция не выполняет задачи МЧС. Но в этом был весь Матвей: если ему что-то показалось, надо проверить. Что ж… проверил. Ценой собственной жизни. И наш с Дианой мир уже никогда не будет прежним.
Мне было плевать, что он спасает кого-то там. Я лишь хотела, чтобы он был со мной и дочерью. Он был нам нужен. И сейчас это чувство не пропало.
Но Матвей не подумал о нас, когда сделал тот роковой шаг. Знал ли, что он станет последним?
Он обещал, что мы – это навсегда. Он обещал спокойную жизнь, ещё детей и счастливую старость с внуками, большой собакой и домик за городом. Он много вещей мне обещал.
А теперь я вдова с долгами, съёмной квартирой и огромной дырой в сердце.
Боже, но я скучаю по нему так сильно. До сих пор. Так, что дышать больно. И люблю. Всё ещё люблю.
Но и к Марату у меня странные чувства. Разве я имею на них право? Разве можно любить двоих?
Слёзы, мои привычные спутники, катятся по щекам. Я их выплакала целое море.
По дороге домой пришлось даже затормозить на обочине и прорыдаться. Тихо так, давясь всхлипами, чтобы Диана не проснулась. Слава богу, она задремала в своём детском кресле и не видела маминой истерики.
Сейчас она сидит на полу, возится с конструктором. Диди прекрасный ребёнок, ей не скучно с самой собой. Она не требует моего стопроцентного внимания, и это ужасно, но не уверена, что могла бы ей его дать. Депрессивная мать – последнее, что нужно детям.
Думаю, что сама опустилась до подростковой истерики, улепётывая от Марата после всего случившегося.
А теперь заперлась в квартире и думаю, что делать дальше. Надо это как-то пережить.
Однако… как?
Уже к полудню на моём телефоне три пропущенных от Марата. Спасибо, что он не звонит без конца, я б не выдержала, но определённо настроен поговорить.
Я не могу ему ответить, рука не поднимается, но сообщение читаю. Он спрашивает, всё ли у меня хорошо, пишет, что ему жаль.
Нет, блин, это мне жаль.
Я переспала с братом мужа! С младшим братом!
И чувство, которое кружит голову, каким-то странным образом похоже на любовь. Потому что, когда думаю о Марике, тоска берёт. Сладкая и горькая одновременно.
Я же не слепая и не бесчувственная.
Он классный парень: заботливый и нежный, весёлый и понимающий, ещё и красавчик с обалденным телом.
С какого-то момента меня будто перещёлкнуло, и я иным взглядом посмотрела на него. Конечно, его внимание сточило много камней, которыми я огородила своё сердце, этому сложно сопротивляться.
Вот и я не смогла.
Пытаюсь отрицать чувства, отрицать очевидное, но последний год или около того моё отношение к Марату изменилось.
Я знаю, что он искренне любит Диану и осознаю, что на каком-то уровне он любит и меня.
Вот я его и использовала.
Он просто был мне нужен, и я взяла.
Впервые, когда посмотрела на него иначе, мне приснился жуткий кошмар. В нём Марат целовал меня и ласкал, а я шептала, что люблю его, что он мне нужен… что я его… а потом Марат вдруг превращался в Матвея и спрашивал, почему я, чёрт возьми, называю его именем брата.
Всё смешалось в моей голове. И в сердце.
Всё-таки я ужасная лицемерка.
Пришла к нему, повесилась на шею и трахнула.
И сейчас готова лгать даже самой себе, что не собиралась этого делать. Хотела же, да?
Просто ночные тени стирают сомнения, вот и я посмотрела на Марата другими глазами.
А с первыми лучами рассвета пришли вина и сожаление. Секс с братом мужа всё усложнил. Чувства к нему оказались эгоизмом. Да и вообще Марат заслуживал лучшего.
Смотрю на правую руку. Я до сих пор ношу обручальное кольцо, у меня так и не нашлось сил снять его. Казалось, я окончательно потеряю Матвея и всю светлую память о нём, если решусь сделать это.
А теперь я в какой-то мере его предала. Не просто физически, но и морально. Испытывая чувства к его же брату. Чтобы он подумал обо мне?
Наверное, то же самое, что я думаю о себе.
Роняю лицо в ладони и плачу. Тихо так, чтобы не напугать Диану. Но она всё равно слышит всхлипы и подходит меня успокоить.
Вытираю щёки и через силу улыбаюсь.
- Да, зайчонок, всё нормально, мне просто грустно стало.
- Потому что мы уехали от дяди Марика? – спрашивает это не по годам разумное создание.
Делаю глубокий вдох, чтобы не начать рыдать по новой от таких правильных вопросов.
- У него дела. Поэтому мы уехали. В другой раз отвезу тебя в гости к дяде, вы ещё поиграете. Может, блинчиков испечь? Это
