Вот и сейчас просто темный экран. И это очень облегчает. Раньше я не могла переносить эти дурные картинки. Казалось, что с ума сойду. В то время все выглядело черным или просто белым. Сейчас не лучше, но все же это лучше, чем когда только случилась та авария с сестрой.
Этого часа мне вполне хватило. Хотя потратить сутки на заботу о близких и работу двадцать три часа, и всего один на сон не кажется правильным, и все же я чувствую, что скоро все изменится.
Выхожу из спальни деда и вижу его с Катей на руках. Она улыбается, размахивая своими маленькими ручками.
– Алис, там Аня просила тебя ей помочь немного, – киваю ему и ухожу к сестре, чуть пригнувшись, чтобы дочка меня не видела и раньше времени не закатила истерику.
– Ой, проснулась? А я попросить хотела с гигиеной помочь, – неловко произносит.
– Конечно, – улыбаюсь ей.
Мама возвращается чуть раньше, и мы впервые за долгое время собираемся все вместе в квартире на целых полчаса.
Смеемся и шутим. Катя не спит, и я с радостью тискаю малявочку мою как могу дольше. Молоко сцедила как могла побольше. Но сердце вновь разрывается стоит посмотреть на часы.
Мама с сестрой сразу замечают мою грусть и понимающе обещают, что все будет хорошо.
– Знаю, что будет. Просто порой думаю о том, что могу пропустить что-то важное в ее жизни и мне будет жаль.
– Ничто не длится вечно, доченька, – целует меня в висок мама, забирая Катю.
– Как и ее детство, мам.
Ухожу переодеваться и стираю слезы. Потом снова беру себя в руки и иду опять бороться.
Магазин, где я работаю рядом с домом, поэтому в некотором роде так проще. К сожалению, и минусы есть. «Женихи» сомнительного социального статуса, быстро узнают, где ты живешь и порой страшно бывает даже.
– Ну че, Алиска, подумала над моим предложением? – вновь встает передо мной один из таковых.
– Володь, ты купил что хотел? Можешь идти. Твое предложение я отклонила еще в момент, пока ты его произносил.
– А че? Я бы и девку твою удочерил, – меня коробит упоминание дочери. – Ты подумай, красавица. Я работаю. Хата мамкина, но та помрет скоро. Так шо вместе заживем.
Обдает гадким дыханием, и я отклоняюсь от прилавка.
– Да нужен ты ей, алкаш такой. А ну пшел вон отсюда, – слышится позади громкое.
– Люба, вот ты всегда не вовремя. Она почти согласилась. Я б тя на свадьбу позвал этой… Как ее там, которая букет держит?
– Иди сказала, бесстыдник. К молодой девке прицепился, пьянь старая.
– Да я ж только по праздникам… Да ну вас, – махнул и вышел из магазина.
– Спасибо тебе, – улыбаюсь начальнице, садясь на табурет.
– Спасибо в карман свой положи. А ему отвечай четко. Он же и впрямь подумал, что ты согласишься.
– Да ну его.
– Вот тебе и «да ну». Достали они слушай. Весь район заполонили уже. Вот откуда берутся только?
– Сама знаешь, что тут живут те, у кого зачастую было многое.
– А ты себя с ними не сравнивай.
– Я ж не про себя.
– Знаю я, про кого ты.
Смеюсь, смотря на нее.
Люба, хорошая подруга и начальница. Где-то месяца четыре назад, я еще беременная вошла к ней впервые, когда она открыла этот магазин и мы разговорились.
Она женщина сорока трех лет. Высокая и крепкая довольно. Так что, смотря на нее, мужчины какими храбрыми не были бы всегда немного побаиваются ее. Потому что она сурова на вид и голос ее такой же. Грубоватый. Так еще и характер огого.
Мы быстро подружились. Но я все же не злоупотребляю нашей дружбой и работу выполняю совестно, не опаздываю и не наглею ни в чем.
У нее самой двое дочерей таких же возрастов как я и Аня моя. Восемнадцать и двадцать два. Но мне называть ее Любовью Николаевной она запретила. Только по имени и только на «ты».
– Ой, я ж че пришла-то. Смотри, – вытаскивает из пакета, который держала в руке коробку из-под обуви и открывает ее.
Внутри были красивые полусапожки. Замшевые. Черные. На низком каблуке.
– Решила в молодость удариться, Люб? Красивые.
– Ага, если бы. Купила Варьке. А эта коза мне заявляет, что без каблука носить не будет.
– Жалко. А ты поменяй с доплатой и все.
– Ой, Алиса, я впервые в своей жизни потеряла чек. Хоть убей искала везде, нигде не найду. Уже подумала грешным делом, что может и не брала его вовсе? Не суть. Меряй давай.
– Чего? Вот еще. Младшей пусть твоей останутся.
– Кому? У нее нога как у мыши. Меряй говорю. И никаких разговоров тут.
– Люб, ну блин. Мне то куда они? Дорогущие же.
– А я все продумала. По пятьсот рублей буду с зарплаты забирать и все.
– Да я как-то не планировала, слушай.
– Да что ж упертая такая? – садится передо мной, с явным намерением, сделать все самой, и я тут же вскрикиваю:
– Ладно я сама. Не надо.
– Так бы и раньше.
Конечно, они подошли и по размеру, и понравились мне. А еще я понимала, что она покупала их вовсе не для дочери. И я была ей в очередной раз благодарна. Потому что с нашими расходами и доходами, вряд ли позволила бы взять и потратить деньги на новую обувь.
Эта смена закончилась в шесть утра. Вернулась домой и быстро приняв душ сцедила молоко, потому что там было уже мало в бутылочке, отправилась спать. Мама проснулась, когда я перебиралась через нее к стенке.
– Ты сегодня раньше? – шепотом спросила.
– Да. Люба говорила мне, что, если за час никто не приходит, можно закрываться. А у меня с четырех никто не покупал ничего.
– Спи дочуль. Я завтра утром сама все сделаю, – гладит по спине. – Отсыпайся.
– Спасибо, мам. Сладких снов.
Проснулась только когда дедушка положил Катюшку ко мне, и она начала играть с моим лицом.
– Доброе утро вам обоим, – целую пухлые ручки, не открывая глаз.
– Доброе, внуч. Тут вот к тебе дочка пришла. Требует еды. То, что было с утра уже выпила.
И я бы решила, что Катя стала есть за двоих, если бы не знала, что она столько не выпьет.
– А сколько сейчас? – хмурюсь, пытаясь понять по солнечному свету из окна.
– Начало одиннадцатого, – отвечает бодро.
– Что? Почему не разбудили-то?
– Чтобы выспалась наконец-то, на зомби похожа, – кричит из своей спальни сестра.
– А массаж и процедуры?
– Дедушка что
