В эту минуту я говорила за всех ребят, которые подвергались насмешкам от кучки этих снобов.
Белов слушал молча, но уверена была, что мои слова рикошетом отлетали от него, так и не проникая внутрь. Ни один мускул не дрогнул, он просто внимательно смотрел не шевелясь.
Даже захотелось на миг ткнуть в него веткой, чтобы понять жив он еще или назло мне предпочел умереть сейчас, лишь бы взбесить меня еще больше.
— Все сказала? — спустя минуту, как я закончила, поинтересовался он, медленно поднимаясь с лавки.
Сделал шаг и… да что же это такое?!
Наступив на шнурок, Андрея повело в сторону и ничего лучшего он не придумал, как ухватиться за меня. Во второй раз за утро я оказалась в его объятиях и это было ненормальным.
Мужская ладонь коснулась моей талии, проведя вверх по спине, а мой язык к небу прилип.
Лишь мысленно ругала себя, заставляя собраться и оттолкнуть подальше Белова, пока хуже не стало, не к добру это все.
— У тебя уже начало входить в привычку лапать меня по утрам? — прошипела змеей ему на ухо. — Мне это не нравится. Пожалуй, после утреннего поцелуя еще стоило промыть рот с мылом.
— Язык у тебя, Морева, без костей, — полушепотом ответил он мне, коснувшись уха дыханием. — Я переборщил сегодня в аудитории, прости. Иногда меня заносит, — произнес Белов спокойно, заставив меня икнуть.
Он что все-таки решил извиниться? Серьезно?
Ушам своим поверить не могла. Наверное, случись это зимой — из анабиоза вышли бы все медведи. Только рот открыла, еще не находя что сказать, а со стороны парковки раздались женские вопли.
— Белов, ну ты и кобель!
Глава 8. Андрей
Сам не ожидал от себя такого, но в какой-то момент стало ее жаль. Внутри, конечно, злился, мысленно круша все. Хотелось выпустить пар, обстоятельства давили. И не было удивительного ничего, что сорвался. Съязвил, потянув языком, где не надо.
Семейные проблемы, сессия, которая маячила перед глазами, а теперь еще разборки с Катькой — все это выбивало из колеи, заставляя меня приходить в ярость.
Лучше бы Морева послала меня подальше и разошлись бы на этом с миром, но нет. Решила разыграть драму? А я тоже придурок, поплелся следом, как теленок на веревке. Хорошо еще, что бегала она медленно, и какой-то промежуток времени я просто шел вперед, не упуская из виду ее спину.
Зато даже плюс нашел для себя, пока прогуливался. Отвлекся от переживаний о непрезентабельном виде своей рожи разукрашенной. Красавец, конечно, писаный. Вот батя утром был в шоке, хотя он еще не отошел от моей выходки накануне у себя.
Никак не желал отец понимать, что чем больше на меня давили, тем сильнее я сопротивлялся. Возможно, вариант решения проблемы была куда проще: надо было оставить меня в покое на какое-то время. Я бы попсиховал, но сам бы пришел к мысли, что необходимо меняться.
А так все выливалось в сплошные конфликты. Сначала это фифа в клубе, что так зазывно двигала бедрами в танце, извиваясь и поглаживая себя руками. На ней, между прочим, таблички не было, что она несвободна. Подкатил… А потом ко мне с таким же огнем в глазах и пудовыми кулаками подкатила охрана ее папика с ним во главе, и в результате я вышел красавцем, ладно не вышел, вывели. Однако, кажется, это меня мало чему научило. Хвост бы прижать, а я только начал расходиться, желая всех вокруг довести до припадка. Получилось! Вон Катька, наверное, готова была уже сделать куклу Вуду с моим лицом, истыкав иголками.
Морева между тем примостилась на скамье в сквере, сложив ладошки на коленях, как примерная ученица.
Смотрел на нее, спрятавшись за стволом дерева, и губы кусал, раздумывая, подойти или направиться к остановке все же, забив на эту строптивую козу. Немного помучившись, решил, что, пожалуй, да. Лучше постараться извиниться, пока нет рядом дружков, чтобы никто моего позора не видел. Дело-то пяти минут и можно топать по своим делам с чистой совестью, что сделал все, что мог.
В общем-то, все шло в своем русле, и мы снова едва не поругались, пока я за каким-то хреном не стал вновь распускать руки. Но обнимать ее было приятно, чего скрывать. Худенькая хоть, но формы имелись, нашел за что подержаться. В своих талантах я никогда и не сомневался. А потом как гром среди ясного неба, вот тоже свалилась на мою голову! заголосила Юлька.
Я этот вопль ни с чем не спутаю. Сердце даже екнуло и ведь ветошью прикинуться не получилось. Нет, меня точно кто-то все-таки проклял, скорее всего, батя или его новая профурсетка.
— Почему я даже не удивлена?! — голос Юльки становился громче, он приобретал истеричные нотки, а я как истукан даже не шевелился, лишь крепче, кажется, Катьку сжимал в объятиях.
Та, в свою очередь, совершенно растерялась, потому лишь глазами хлопала как советская пластмассовая кукла. А когда поняла, что дело запахло керосином, попыталась выбраться из моих рук, злобно прошептав.
— Бабник и скотина.
— Приятно познакомиться, — улыбнулся я, понимая, что если и пойду красиво на дно, то явно не один. — Кстати, это моя девушка, — кивнул головой в сторону верещащий Юльки, хотя, кажется, Кате в тот миг было плевать: есть ли у меня кто или нет.
— Да? — изогнула она бровь красивой дугой, — а я подумала, что это твоя мамочка пришла вытереть тебе сопли.
Катя скрипела зубами от злости, пыталась разжать мои пальцы на своей талии и никак не понимала логики моих поступков. Да я сам, похоже, чего-то не догонял.
— Привет, — улыбнулся я, вцепившись в Мореву, — это Катя.
Юлька открыла рот, переводя взгляд с меня на мою спутницу и, видимо, решала, с кого начать. Характер у моей девушки был не сахар. Порой она закатывала скандалы такие, что все соседи готовы были скинуться, чтобы заказать киллера, только для того, чтобы мы наконец-то заткнулись и перестали орать как потерпевшие. Наши споры заканчивались битьем посуды, хлопаньем дверями и проклятиями в адрес друг друга. Но потом успокаивались, конечно, и через пару дней снова сходились.
— Это ты так в универ собрался, да? — уперла Юлька руки в бока, хмыкнув небрежно. — Лжец, изменщик…
— И грубиян, — кивнула Катька, закончив фразу за мою девчонку.
Вот лучше бы молчала, честное слово.
— Нет, ты прикинь, — обратилась Юлька к Моревой, — три дня мне втирал, что времени у него нет, а сам?
— Шляется где попало, — продолжила Катя, не переставая дергаться.
Я даже подумал, а не ущипнуть ли ее, чтобы заткнулась на мгновение.
— Вот, — подняла Юля указательный палец вверх. — Что молчишь, Белов?
— Я тут ни при чем вообще, — пожал плечами, выпуская наконец-то безумную Мореву из силка своих рук. — А ты всех собак на меня спустила сразу, — перешел в наступление, желая сбить ее с толку.
Лучше уж схитрить, чем устраивать бесплатный цирк в парке. А представление бы состоялось, знай я любовь своей девушки к подобному эксгибиционизму.
Закатить ссору в общественном месте, да на здоровье, но как-нибудь без меня.
— Кто она? Очередная твоя подстилка? Ты же знаешь уговор, Белов.
— Эй, — присвистнула Морева, — у твоей подружки тоже проблемы с этикетом или все-таки с головой?
— Молчи, — шикнул на нее.
Боже, за что? За что меня угораздило так влипнуть?
— Слушай, — повернулась Катя к моей почти бывший, похоже, протараторив ехидно, — можешь забрать его, если честно, он мне и не нравится совсем. К тому же целуется так, — кашлянув в кулак, продолжила она, — будто боится потерять вставную челюсть.
— Что? — в один голос, кажется, произнесли мы с Юлькой, распахнув глаза.
— То, Белов, целуешься ты отвратительно. Иди тренируйся лучше.
— За-ра-за, — процедил я сквозь зубы, а она взяла просто так развернулась и потопала прочь, оставляя нас с открытым ртом.
Вот же пигалица! Значит, топор войны мы так и не зарыли. Ну отлично, теперь-то мои руки развязаны.
— Мерзавец, — топнула ногой Юлька, едва каблук не оставив в асфальте, — мне придется поговорить с твоей мамой, потому как я больше не в силах терпеть это, и по поводу свадьбы, кстати, тоже. Если ты не желал по-хорошему…
