попыталась встать. Пошатнулась. Я дёрнулся, придержал её.
– Я в порядке, – сказала сдавленно, сделав попытку высвободить руку.
– Заметно.
Девчонка отвернулась. Громко, рвано выдохнула и тихо застонала. Я подхватил сумку, вывел Ангелину из переулка и развернул к себе лицом. Заставил поднять голову.
– Ёб твою мать, – не удержался, увидев царапину на скуле.
Она слизнула каплю крови.
– Давай отвезу тебя в больницу.
– Не надо! – В её тихом, нежном голосе послышался испуг. Отразился он и в глазах. – Пожалуйста, не надо, – попросила она почти шёпотом.
– Ты их знаешь?
Она молчала. Долго. Опустила голову, и грязные волосы скрыли её лицо.
– Твои дружки? – Едва унявшаяся злость начала подниматься снова. И какого хрена я, спрашивается…
Но додумать я не успел.
– Не дружки. Они… Вернее, мы… Мы из одного детдома. Если я поеду в больницу, оттуда передадут в полицию. Только хуже будет. Они меня убьют. Изнасилуют и убьют.
Из одного детдома? Вспомнился билет без обозначения стоимости. Так вот оно что. Выходит, билеты сбагрили в детский дом.
Так мы и стояли, пока я думал, что делать с этим дерьмом. Я держал её за локоть, а она молчала. Тишину нарушали только проезжающие вдалеке машины. Кровь покатилась по подбородку, и она стёрла её.
– Раз в больницу нельзя, – наконец решил я, – пойдём ко мне. – Взглядом показал на соседний дом. – Тут близко.
Она посмотрела из-под ресниц. Испытующе, смело и робко одновременно. Заметно было, что колеблется.
– Пойдём, – повторил я. – Не волнуйся, на твоё достоинство покушаться я не собираюсь. Мне это не нужно.
Всё время, пока я распатронивал аптечку, Ангелина просидела на краю в самом углу кухонного дивана. Без куртки она казалась ещё тоньше. Водолазка под горло скрывала всё, что только можно было скрыть, и при этом подчёркивала каждый изгиб тела. Белый цвет ей шёл. Я как-то само собой отметил это, только девчонка разделась.
Поставив стул, я сел напротив.
– Руку давай.
Она протянула ладонь. Кожа на ладони была содрана. Задрал рукав – следы от чужих пальцев, которые не скрывала свежая ссадина.
– За что тебя так? – Я провёл ватой с перекисью.
Ангелина не пикнула. Складывалось ощущение, что ей похрен, хотя рану наверняка драло. Вздохнула, и плечи её опустились.
– Они мне завидуют.
Я даже оторвался от дела. Посмотрел, ожидая продолжения.
Ангелина снова вздохнула.
– У них никого нет, а у меня есть старшая сестра. Полина.
– Так если она старшая, что же не забрала тебя?
– Она старше на пятнадцать минут.
Впервые я увидел её улыбку, продлившуюся долю секунды. Ангелина забрала у меня вату и прижала к уголку рта. На сей раз поморщилась.
– Двойняшки, что ли?
Смочил ещё одну.
– Близняшки. Мы с ней, как две капли воды. Нас даже родители путают. Вернее, – голос стал тише, да и сама она сникла, – путали.
В кухне повисло неловкое молчание. Прервала его, как ни странно, сама Ангелина:
– Мы с сестрой всегда вместе. Нас за это ненавидят. И родители у нас были, а у этих… – Она махнула рукой. – Кого-то от алкоголиков забрали, а от кого-то в детстве отказались. Вот.
– Что с вашими родителями случилось? – всё-таки спросил я.
– Авария. Папа сразу погиб, мама в больнице умерла. А мы… Нас в детский дом забрали.
– А родственники?
Ангелина отрицательно мотнула головой. Слипшиеся волосы тоже мотнулись. Словно поняв, что я заметил грязь, она убрала прядку за ухо. Посмотрела вначале из-под ресниц, потом прямо. Рука моя застыла на её. Каждый раз сталкиваясь с ней взглядом, я отмечал, какие красивые у неё глаза.
Не повезло девчонкам, что уж. Я не представлял, как это – лишиться сразу и отца, и матери. Да что там, я не представлял, как это – потерять хоть кого-то из них. Пусть отношения с матерью у нас были достаточно сложные, я бы порвал любого, скажи он в её сторону дурное слово.
– Давно они погибли?
– Четыре года назад. Мне кажется, что уже вечность прошла. А иногда я просыпаюсь и… – Глаза её стали влажными.
Не договорив, она прикусила губу, сжала кулак. Только я хотел сказать, что продолжать не нужно, как она сдавленно договорила:
– Иногда просыпаюсь, и как будто вчера всё было хорошо. Мы с сестрой, мама, папа. А потом начинается новый день, и…
На этот раз она замолчала, так и не закончив фразу. И опять уставилась на меня. Открыто, с грустью и наивностью, которой я раньше не замечал. Понятия не имею с чего, но стало ясно: раньше она никому этого не говорила. Разве что сестре, но это не в счёт.
– Можешь остаться у меня на пару дней. Надеюсь, ты не собираешься сегодня возвращаться к этой своре?
Она отрицательно мотнула головой.
– Хочешь позвонить сестре?
– Нет. – Она набрала побольше воздуха. Поднялась и прошла через всю кухню к окну. Только там обернулась. – Сегодня Полина сказала мне, чтобы я бежала и не возвращалась. И запретила звонить ей первое время. Она не должна знать, где я.
– А сама она что? Почему не сбежала вместе с тобой?
– Она другая. Такая же, но другая. Не знаю, как объяснить. Она может за себя постоять. – И опять этот неуловимый намёк на улыбку. – Она же старшая.
– На пятнадцать минут.
– На пятнадцать минут, – ответила Лина так серьёзно, словно каждая минута равнялась году. Глядя на неё, сложно было усомниться, что так и есть.
– Если так, можешь пожить у меня.
Какой чёрт дёрнул сказать это, я не знал. Видел её второй раз в жизни. Обычная девчонка, каких пруд пруди.
Ангелина натянулась струной. Слова висели в воздухе, сгущая напряжение. Я поймал себя на том, что, если она откажется, будет досадно.
– Просто так? – спросила с осторожностью.
– А как ещё?
Ангелина пожала плечами. В этом жесте было больше, чем если бы она принялась объяснять. Хотелось ухмыльнуться. Не вышло.
– У меня трёшка. Одна комната свободна. Так что да, просто так. – Я задумался на пару секунд. – Хотя нет. Будешь ходить за едой и готовить. И убираться. У меня с этим паршиво.
– И всё?
– И всё. Только тебя же искать будут.
– Будут. Но не найдут.
– Не слишком самоуверенно для детдомовской девчонки?
– Нет. В самый раз.
Не прошло и десяти минут, как я кинул на кровать в самой маленькой из трёх комнат постельное бельё. Простыня была серая, наволочка и пододеяльник – белые.
– Извини, некомплект.
– Переживу.
В этой комнате обычно ночевали пацаны, если оставались у меня. Но они тоже переживут. Тем более что чем яснее становились перспективы каждого из
