— Привет, народ! — весело трещит Виталя, — это Вика, новая…
— Помощница Раенского? — вздыхает одна девчонка лет двадцати, затем протягивает мне руку, — Катя, секретариат. Наслышана о тебе.
— Да? — краснею, замечая, что на нас уже смотрят сотрудники, сидящие за другими столиками.
— Крутой корпоратив выходит! — выпаливает молодой мужчина за тридцать в очках, — я Стёпа, коллега Витальки. Здорово ты постаралась!
Но откуда они знают?
— И как Игорь Олегович? — спрашивает еще одна девушка, вяло очерчивающая ногтем рисунок на бокале, — загонял тебя уже?
Обстановка становится расслабленной. Я знакомлюсь с коллегами, постепенно узнавая каждого. Но ни Фонового, ни Раенского нет. Осушаю бокал за бокалом, начиная сильно нервничать.
— Не переживай, всё идет отлично! — шепчет Виталик, — здесь народ веселый и общительный.
Заместитель Фонового говорит вдохновляющую речь, затем все снова приступают к пиршеству желудков. А мне всё скучнее. Несмотря на приятную компанию, в глубине души я чего-то жду. Быстрая музыка сменяется медленной.
— Потанцуем? — приглашает меня Виталик, но я не хочу.
Наверное, пора ехать домой. Поднимаюсь с намерением попрощаться с новыми знакомым и тут в сумочке начинает вибрировать мобильный. Рывком сую ладошку в клатч и вижу смс с анонимного номера. Сердце тут же оседает в пятки.
Ждем тебя в кабинете, птичка.
— Прости, мне нужно в туалет, — не глядя на остальных, выхожу из зала.
Мне безумно страшно. Все внутренности скручивает от мыслей, зачем меня могли позвать в кабинет. Может, плюнуть и поехать домой?
Останавливаюсь у стены, пытаясь восстановить дыхание.
Нервы совершенно ни к черту, но я иду прямо в пасть зверя. Вернее, двух. Переставляю ноги, дохожу до лифта и поднимаюсь на этаж. Там совершенно темно и никого нет. Стоит тишина. Кажется, я слышу, как по спине стекают капельки ледяного пота.
Почему я иду? Знаю ли, что ждет за массивной дверью кабинета Раенского? Нет. Хотя, кому я вру? Эти мужчины хотят меня. Но чего хочу я?
Прохожу мимо своего рабочего стола и толкаю дверь. В широком панорамном окне танцуют огни ночного города. На мягком кожаном диванчике сидит Фоновой, раскинув руки на спинке.
Останавливаюсь, понимая, что не должна этого делать. Говорила же себе, что лучше поискать мужчину вне офиса. Вспоминаю слова Виталика, что стоит держаться подальше от генерального.
— Здравствуй, Вика, — кажется, что стальной голос Фонового звенит, растворяясь в почти густом воздухе.
— Здравствуйте, — лепечу, сжимая клатч.
— Ты все-таки пришла, — он встает, а дорогая кожа дивана отдается громким скрипом, — это платье сидит потрясающе, словно было сшито для тебя.
Затем Фоновой подходит ко мне. Высокий, огромный, он пугает. Чувствую, как почти черные глаза скользят по моему лицу. Внутренний голос кричит об опасности. Нужно бежать! Дверь сзади, пока еще есть шанс! Пусть Раенский подавится своей компенсацией! Возьму кредит! Уволюсь и…
— Наверное, я зря пришла! — выпаливаю и разворачиваюсь в готовности бежать, но тут дверь кабинета с шумом захлопывается.
Вика
Раенский. В полумраке вижу лишь его ледяные серые глаза. Босс щелкает замком, отрезая нас от остального мира. Я ощущаю себя потерянной и беззащитной. Но эти чувства не пугают, а сплетаются в одно, порочное, скручивающее низ живота в тугой узел.
Вдыхаю аромат одеколона. Приятный и легкий, с цитрусовыми нотками. И еще один, тяжелее и жестче, мускусный.
— Уже уходишь? — скалится Раенский, подходя вплотную ко мне.
Опускаю глаза, но босс не позволяет. Цепляет мой подбородок, не давая спрятать взгляд.
— Ты должна смотреть на меня, когда отвечаешь на вопрос, — шепчет, переводя взгляд на мои так некстати высохшие губы.
Облизываю их, замечая, как серая радужка Раенского темнеет. Фоновой становится прямо за мной, окончательно захлопывая порочную ловушку. Игорь продолжает изучать моё лицо. А генеральный тем временем приникает носом к моим волосам.
— Ах! — вздрагиваю, не удерживая стон, — что… что вы делаете?
— У нас к тебе предложение, птичка, — шепчет Игорь, почти касаясь моих губ своими.
Молчу, пытаясь собрать себя воедино. Но не могу… Между ног становится очень жарко. Хотя ни один из мужчин меня даже толком не коснулся. Машинально сжимаю бедра, чтобы избавиться от тянущего чувства.
— Ты станешь нашей девочкой, скажем, на месяц, — рычит Фоновой, продолжая беззастенчиво меня нюхать.
— Д-девочкой? — наконец-то разлепляю губы.
Я знаю, что это значит. Хоть и гоню прочь желание казаться более невинной, чем есть на самом деле.
— Да, — голос генерального буквально режет меня на части.
— У тебя будет всё, — шепчет Игорь, продолжая терзать меня своей близостью, — деньги, наряды, роскошь. Мы дадим тебе, что попросишь.
— А вы… — шепчу, подаваясь вперед, но коварный босс не позволяет коснуться губ.
— Мы будем трахать тебя, сладкая, — рычит Фоновой, обхватывая ладонями мои бедра и начиная медленно поднимать подол платья, — как захотим. Где захотим. Куда захотим.
Чувствую, как холод бежит по лодыжкам, перетекает к икрам, затем к коленям и в итоге, когда генеральный сжимает ткань в кулак, перед порочными боссами открываются мои ноги в кружевных чулках.
— Сегодня мы позволим тебе нас объездить, — шепчет Фоновой, — попробуешь, подходим ли мы тебе. Нравится ли принадлежать нам. Хочется ли раздвигать перед нами эти длинные стройные ножки и принимать своими горячими дырочками наши члены.
Плавлюсь под взглядом Раенского, а голос генерального распаляет пожар под кожей. Игорь проводит ладонью по моим скулам, опускаясь к губам, затем ниже, к подбородку. Подушечками пальцев ласкает кожу, очерчивает изгиб шеи, опускаясь к лямкам платья.
— Почему на месяц? — шепчу хрипло, не в силах удержать кислород в лёгких.
— Это главное условие, — генеральный опускается на колени, нагло рассматривая мою попу, — за месяц мы не успеем надоесть друг другу. Насладимся и разойдемся.
— Не надо… — стону, пытаясь опустить подол наряда.
— У тебя прекрасная задница, — звонкий шлепок ладони по чувствительной коже вырывает новый стон.
Блин! Мне нравится! Чертовски нравится! Теку как возбужденная самка.
Тем временем пальцы Раенского аккуратно подцепляют лямки, медленно, издевательски опуская их.
— Ну так что, птичка? Хочется? — губы Игоря всё ближе, — если что-то не понравится, ты всегда можешь отказаться и уйти. Мы не будем принуждать тебя ни к чему.
Мне страшно! И остро! И сладко! Любопытно до безумия. Что они сделают со мной, если отдамся? Вижу, что мужчины сдерживаются. И если я соглашусь…
— Да… — лепечу, и губы Раенского тут же накрывают мои.
… То они уничтожат меня!
Не знаю, почему пошла против здравого смысла. Из-за ударившего в голову шампанского или длительного недотраха. Я просто ХОЧУ! Хочу быть распластанной на этом столе. Хочу принимать в себя оба члена. Хочу!
Пока Игорь терзает мои губы, посасывая, кусая их и нагло играя с моим языком, Фоновой мнет мои ягодицы.
— Упругая попка, — снова шлепает, затем раздвигает саднящие половинки, — проверим, как дела в нашей щёлочке.
Два пальца мужчины ныряют к моим трусикам. Кричу в губы Раенского, но он не отпускает. Натягивает мои волосы на кулак, резче и сильнее трахая мой рот. Генеральный водит по моим горячим складочкам.
— Уже готовая, — рычит, затем резко сдвигает трусики, — мокренькая, бесстыжая девочка.
— Ааах! — пальцами цепляюсь за плечи Игоря, словно это сможет погасить разгоревшееся пламя.
— Очень чувствительная, — констатирует Фоновой, продолжая играть со мной, — и давно тебя не трахали, сладкая?
— Ммм, — не могу ничего вымолвить.
Губы уже болят, но Раенский, словно голодный зверь, никак не может насытиться. Это поцелуй дикий и жесткий, но одновременно внимательный и изучающий. Он… вкусный. Язык мужчины требовательный, настаивающий, доказывающий право владения женщиной. Это сильно заводит.
