— Не догадалась? Ты была единственной у кого Франко не плакал на руках, — ответил сам на свой вопрос мужчина, — если ты не помнишь, то Ненси приходилось исхитряться и кормить его в кроватке, что было не особо… компетентно.
Я кивнула.
— Я полюбила его с первого взгляда, — посмотрела на судью.
И только через секунду до меня дошло, что сказала я про них двоих — моего старшего сына Франко и его отца. Сложно было не увидеть в них свою любовь — они оба… были слишком похожи и прекрасны. Жаль, что Эксаль остался таким ненадолго.
— Не могу сказать того же, — расплылся в улыбке муж, — всё же тебе и в самом деле было слишком мало лет, Долли. До меня дошло, что ты женщина, только когда тебе стукнуло чуть больше семнадцати, — смешок, — месяцев на семь.
Я тяжело вздохнула.
— Ты всегда был изменником и сволочью, — прошептала я, — с самого начала.
Но я этого не замечала.
«— Я не поднимаюсь на второй этаж, — меня вела по лестнице Альба Еррера, — только в случае крайней необходимости.
Я не очень понимала её.
— Почему? — решила спросить.
Ей это снова не понравилось:
— Потому что мой сын следует просьбам этой… его жены, которая с умом, как и со здоровьем, не дружит! — звучало жестоко, — она настолько проела мне плешь, когда была беременна, что я, даже не видя её сейчас, презираю её! Мерзавка! Знаешь… — она почти задохнулась от злости, — я много чего могу рассказать, но… я сомневалась в том, что этот мальчик от моего сына. Все месяцы, когда эта ненормальная ходила здесь, как царица. А после! — она пальцем отсчитала двери в коридоре, — да, сюда. Эта комната. В той живет эта… женщина. Так вот, и на следующий же день после рождения я тайно сделала тест ДНК для малыша.
Она открыла передо мной дверь.
— И что? — было интересно мне.
— Не знаю, как именно ей повезло, но родила она от Эксаля, проклятая, — почти рычала Еррера.
А я разглядывала большую светлую комнату, с голубыми стенами, широким диваном и кроваткой почти посередине. А ещё длинный балкон-террасу с бассейном, лежаками и навесом.
— Как здесь красиво… — прошептала себе под нос.
Альба не обратила на меня внимания. Только медленно прошла до какой-то резной, видимо дорогущей колыбельки, заглянула туда и посмотрела на сидящую на диване женщину лет пятидесяти.
— Он спит, синьора, — отчиталась последняя.
— Здравствуйте, — улыбнулась ей я, — вы старая няня?
На меня сверкнули холодные глаза, пока тонкие губы не ответили неприятным тоном:
— Синьора Альба, вы уверены, что девчонка сможет управиться с младенцем? — я явно не понравилась прошлой няне.
— Ненси, сделай доброе дело — заткнись, — агрессивно зыркнула на неё Еррера, — Долли, детка, иди скорее, он будто специально хочет с тобой подружиться! Смотри, открыл свои глазки!
Словно по сигналу раздался младенческий странный крик. Он определённо отличался от детского.
— Можно мне? — обошла кроватку с другой стороны, решив не дать пройти старой няне.
Ненси, кажется. Она мне совсем не понравилась.
— Да-да, конечно, — сделала шаг назад хозяйка этого дома, — для этого мы здесь.
Я подняла хрупкое создание на руки, сняла грязный памперс, что немного подбесило, и решила всё же пробурчать:
— Он же маленький, зачем держать его в этой гадости? — про подгузник, — у вас есть пеленки?
Вторая няня стиснула зубы, но указала на пеленальный комод у стены.
— И менять его каждые полчаса? — рыкнула эта Ненси.
Я достала из ящика всё необходимое, перепеленала и… ребенок сразу же затих. С младшей сестрой всегда так было. Со всеми детьми. Его глазки закрылись уже у меня на руках.
— На улице жарко, но дверь вы открыли, — указала на балкон я, покачиваясь, — представьте если бы вас оставили в этой штуке, — на подгузник, — на несколько часов.
Еррера смотрела на меня с восхищением. Я этого и ждала. Мне чертовски нужна была эта работа. Даже если бы прошлую няню сейчас же уволили — мне было всё равно. Я справлюсь лучше, быстрее и правильнее.
— Здесь кондиционер, — указала на коробку под потолком ехидная Ненси.
Я округлила глаза.
— Давайте тогда отодвинем кроватку от… подальше. А-а вдруг его продует? Он же может заболеть! — я даже отошла от той стены, унеся малыша с собой.
Еррера была моя. Насколько зло она посмотрела на прошлую няню!
— Держи его на руках! — почти завопила Альба, — сейчас… — она взглянула на часы на своей руке, — ещё пять минут, и приедет мой сын и… господи, как же хорошо, что ты нашлась, Долли! — улыбка мне, — а с тобой я поговорю внизу, — зыркнула на Ненси, — так, что же…
— Что это за двери? — указала на одну из стен я.
Обе они были закрыты.
— Вот эта, — указала на ближнюю к выходу Еррера, — вход в спальню сына и… там сейчас спит жена моего сына, так что не тревожь её. Она… болеет. А вторая это ванная. Не переживай — она только для этой комнаты, потому что для… той стервы за стеной Эксаль велел сделать отдельный санузел. Как долго, интересно, она жрала его своими претензиями, чтобы он сотворил такое?
Её вопрос уже никого не интересовал. Всё потому, что дверь в комнату открылась, и в спальню вошёл мужчина. И если бы я могла сказать хоть что-нибудь в этот момент, то я бы рассказывала ему насколько он красивый, высокий и…
— Эксаль! — обрадовалась Еррера, — это Долорес — наша новая няня на первую половину дня! И я тебе сразу скажу, что скорее всего и на вторую, но… ты же сам сказал мне найти её, вот я и… я понимаю, что решать будешь ты сам, и проверять её можешь как угодно, но… я даю тебе огромные рекомендации и уверенность, что она нам подходит!
У него были тёмные карие глаза на совсем не таком смуглом лице, как у меня. Я вообще по сравнению с ним была выгоревшей, а он… длинные чёрные ресницы, какой-то уставший, но весёлый и добрый взгляд, родинка под правым глазом, тёмные брови, густые волосы, почти кудрявые и улыбка — от этой кривой ухмылки пели птички за окном, даже под палящим солнцем! Из-за неё шумело море и билось о скалы! От неё цвел этот дурацкий олеандр под окном в саду!
— И тебе доброго дня, мама, — он подошёл сперва ко мне, — и не плачет? — удивился мужчина, — можно мне?
Он забрал ребенка. Да, он подошел не ко мне, а к нему. Блин.
— Здравствуй…те, — прошептала я.
Дышать было тяжело. Как же красиво он улыбался!
— Привет, Франко, — его чётко очерченные губы коснулись лобика спящего малыша, — ты скучал без папы? К тебе даже бабушка сегодня поднялась, — смешок, — какая честь.
— Ох, отцовская кровь, — пробурчала Альба, — как же ты мне надоел со своими смешками! Где твоё воспитание, в конце концов? И… не нужно называть меня бабушкой.
Мужчине было всё равно — он уже сел на диван и принялся пристально меня разглядывать.
— Ты можешь сесть, Долорес, — кивнул на тот же диван он, — не будешь же ты стоять до ночи.
Он всё ещё улыбался. Но в этот раз для меня.
— Буду, — кивнула медленно я и покраснела, — стоять.
Эксаль усмехнулся.
— Мама, сколько ей лет? — и сразу же слова мне, — прости, Долорес, но ты будешь отвечать слишком долго. Мама?
— Шестнадцать, дорогой, — опустилась в кресло старшая Еррера, — однако, мне она показала профессионализм за пять минут до твоего приезда. Она — алмаз! Не огранённый, но уже… — её взгляд скользнул по мне, — блестящий!
Эксаль думал с минуту так точно, не забывая рассматривать меня.
— Почему ты решила работать, Долорес? — наконец спросил он.
Я боялась сказать что-то неправильно.
— Мама сломала руку и не может ничего делать, — решила не врать.
Но и рассказывать всего я точно не планировала.
— А папа? — теперь Альбе стало интересно.
Мой кивок.
— Он с нами не живет, — выдавила я, — а у меня трое младших в семье, поэтому с ними всегда водилась я и… потому всё умею. И знаю.
Старшая Еррера закивала и вспомнила:
— Она умеет пеленать, — указала на малыша она, — а ещё она единственная, кто подумала о том, что здесь кондиционер!
