Когда он тянется ко мне и кладёт большие руки на изгиб моей талии, я пропадаю в его глубоких карих глазах.
Как мокрая земля. Наилучшим из возможных способов. Плодородная. Пышная. Место для сладких, нежных бутонов нового роста.
— Я не столь печально известен, как они.
Он внезапно опускает голову, и я закрываю глаза, предполагая, что он собирается меня поцеловать. Вместо этого его руки сжимаются на моей талии, а горячие губы прижимаются к моему горлу.
О, чёрт. О, Боже мой. Ох. Ох. Ох.
Зак проводит языком по моей коже, а затем посасывает её, оставляя огромный засос прямо здесь, в центре двора.
Мои соски напрягаются в ответ на ошеломляющие стимулы, и я вспоминаю, что Заку тоже нравится, когда трогают его соски. Мои ладони скользят вверх по его футболке, задевая эти две твердые точки на пути к шее. Он издаёт яростный, неконтролируемый выдох прямо мне в горло, когда я провожу пальцами по его чувствительным местам, а затем обхватываю пальцами его мускулистые плечи.
Когда солнце светит мне в спину, ледяные укусы ранней осени пощипывают мои щёки, а на заднем плане раздаётся возбуждённый шёпот других студентов, я чувствую, что действительно нахожусь там, где мне самое место.
Нормальная студентка с нормальным парнем — футболистом и… без отца.
Я запускаю пальцы в волосы Зака и притягиваю его ближе, вызывая низкий, мужской смешок из его горла.
— Ого, Марни. Я уже набираюсь смелости, чтобы направиться к стойке регистрации со стояком; не думаю, что смогу заставить себя сделать это, если испачкаю джинсы.
Моё лицо вспыхивает, когда я отдёргиваюсь, но пальцы Зака ещё сильнее сжимаются на моей талии, удерживая меня на месте. Когда я, моргая, смотрю на него, мне снова вспоминается выпускной класс и то, как он был терпелив и нежен со мной во время нашего первого раза. То, как он смотрит на меня сейчас… Я не думаю, что терпение и нежность — это главные мысли в его голове.
— Но это позже, почему бы тебе не заглянуть в мою комнату в общежитии? — он замолкает, а затем вздыхает, заглядывая мне через плечо. Я поворачиваюсь и вижу Виндзора, стоящего пугающе близко ко мне. Улыбка, появляющаяся на его лице, говорит мне всё, что мне нужно знать.
— Вы соседи по комнате? — спрашиваю я, потому что университет Борнстеда позволяет студентам просить о соседе по комнате, и, при условии согласия обеих сторон, эти просьбы принимаются почти повсеместно. Ну, при условии, что студенты одного пола; в кампусе нет общежития для людей разного пола.
— Так и есть, — это всё, что говорит Виндзор, шлёпая меня по заднице пластиковым мечом и неторопливо проходя мимо, чтобы присоединиться к очереди от Й до П. Кажется, он понимает, что здесь он не Виндзор Йорк, принц Англии. Он такой же студент, как и все остальные.
Зейд, с другой стороны…
Он неторопливо подходит к одному из столов, и затем хлопает ладонью по поверхности, пугая студента-волонтёра (и около дюжины людей, которых он только что обошел в очереди). Зейд расплывается в весёлой улыбке и сдёргивает очки с головы обратно на нос, позволяя им соскользнуть вниз, когда он кокетливо поглядывает поверх них.
— Запиши мою группу. Меня зовут Зейд Кайзер.
Несколько студентов — читайте: в основном все они — хихикают, шмыгают носом и делают тайные фотографии на телефоны. Им всё равно, что он просто обошёл их в очереди. В конце концов, он рок-звезда.
Девушку за столиком не так-то легко впечатлить, и она в ответ приподнимает проколотую бровь.
— Я зарегистрирую вас — это линия от Й до П. Как в вашей фамилии. Вашим друзьям придётся зарегистрироваться под своими именами. А сейчас мне нужно, чтобы ты встал в конец очереди, — Зейд мило хмурится, но ему придётся привыкнуть к тому, что с ним обращаются как с нормальным человеком, а не как с богом.
Я ухмыляюсь.
— Я ухожу на линию от Р до Я, — говорю я с лёгким смешком, похлопывая обеими ладонями по груди Зака. С прерывистым вздохом он, наконец, отпускает мою талию и отпускает меня.
Даже с призраком меланхолии, бродящим по моему сердцу, я счастлива.
На этот краткий, прекрасный миг… Я в восторге.
Шарлотта Карсон — выпускница Академии Адамсон
Парни суетятся вокруг меня, прежде чем я отгоняю их хлопая полами своей толстовки, принимая предложенную газировку с воткнутой в неё соломинкой, которую Спенсер взял для меня с соседнего столика с закусками. Я жую кончик соломинки и посасываю её одновременно, изо всех сил стараясь не думать о словесном поносе, который извергла ранее.
«Не то, чтобы у меня во рту никогда не оказывалось его лобковых волос».
Я ещё не имела удовольствия отсосать член Рейнджера…
Почему ты сказала это той девушке, Чак? Что, чёрт возьми, на самом деле с тобой не так?
Шанса встретить другую девушку с гаремом практически не существует. И я чуть не испортила всё своими лобковыми-маффинами и излишней информацией? Нет. Я не могу этого допустить. У меня не так много подруг женского пола; мне это нужно.
Затем я начинаю смеяться и чуть не давлюсь газировкой, останавливаясь, когда слышу насмешливый звук позади себя. Когда оглядываюсь назад, то вижу того бледного парня с почти белыми волосами. Он сутулится в мятой рубашке на пуговицах (с неправильно застёгнутыми пуговицами), рядом с ним огромный футбольный братан. Последний, по крайней мере, вызывает у меня улыбку, но первый…
Я узнаю хулигана, когда вижу его: иногда я сама такая.
Я разворачиваюсь, раздражённая тем, что мне мешают почитать какую-нибудь мангу на телефоне — все мои парни заняты в других очередях.
— У тебя какие-то проблемы со мной? — спрашиваю я его, но он просто медленно моргает в ответ, дёрнув одним плечом.
— Не особенно.
Он замолкает, когда какая-то цыпочка-супермодель с волосами в тон его собственным вприпрыжку проходит вдоль очереди. Она вцепляется в его руку с лучезарной улыбкой и встряхивает своей белокурой гривой, заставляя каждого чувака в радиусе десяти миль вытягивать шеи, чтобы посмотреть. Ну, каждого чувака, кроме, может быть, моих и Марни. Даже сам Крид кажется, не проявляет к ней интереса, и она цепляется за него и прижимает его руку к своему боку.
— Я сделала это! — говорит она, и её волнение настолько ощутимо, что оно затрагивает даже меня, хотя я вообще не знаю эту Еву. Ева. Я фыркаю и стряхиваю с себя воспоминания об Адамсон и коварном культе, скрывающемся за
