Я пытаюсь вырываться, бью мужа по спине, даже умудрилась его укусить. Только все без толку. Я как муравей против паука. Глеб несет меня через весь дом к машине.
Во дворе резкая боль пронзает низ живота. Из горла вырывается надсадный вопль.
— Машка, у тебя кровь, — озадаченный голос моего мучителя.
— Надо в больницу! Надо спасти ребенка! — боль усиливается, паника нарастает.
Глава 7
Веки будто свинцом налились. С огромным трудом разлепляю их. Странное состояние, не чувствую своего тела, в голове туман.
Зрение не сразу фокусируется на лице, склоненном надо мной. Седовласый мужчина в белом халате, смотрит на меня, сдвинув на переносице кустистые брови.
— Ребенок… мой… малыш… — шепчу заплетающимся языком.
— Отдыхайте, Галина. Для вас сейчас самое главное — это отдых, — говорит мужчина.
— А ребенок? — смотрю на него с надеждой.
Тогда на руках у Глеба я потеряла сознание. Я чувствую беду, слишком хорошо улавливаю ее запах, но не хватает мужества себе в этом признаться.
— Мне жаль, Галина, — разводит руками мужчина.
— Нет! — вопль отчаяния срывается с губ.
И только потом до сознания доходит… это все ошибка! Он называет меня Галиной! Это не со мной. Этот кошмар ко мне не имеет никакого отношения.
— Вы ошиблись! Я не Галина. Мой ребенок жив, — слова на языке отдают горечью. Я вру сама себе, цепляюсь за иллюзию.
Я так обрадовалась известию о беременности, так хотела малыша, мечтала о нем. И даже не важно, что его отец предатель. В первую очередь это мой ребеночек! Он со мной!
В ответ на мои мысленные крики, низ живота отдает болезненной пустотой.
Далее в палату входит медсестра. Укол. Снова забытье.
Следующий раз прихожу в себя с четким осознанием потери. Во мне что-то умерло, часть души. Глеб уничтожил не только наш брак, но и дитя. Внутри все горит, сгорает моя вера, надежда. Все то, чем жила…
— С пробуждением, — приторно сладкий голос мужа доносится сбоку.
Вздрагиваю всем телом, хочется исчезнуть, спрятаться, раствориться.
— Убирайся!
— Видишь, что ты наделала, — подходит ближе, укоризненно качает головой. — Ты нашего ребеночка загубила. И к чему эти истерики? Ты ведь знала, что в положении. От меня скрыла, себя довела, Маша, Маша, — поджимает губы.
— У тебя еще язык поворачивается, — хочется вцепиться в его рожу ногтями и разодрать до мяса. — Из-за тебя я потеряла ребенка!
— Угомонись. Уже сыт по горло твоими спектаклями, — морщит нос. — Я поместил тебя в клинику под вымышленным именем. Я человек известный, мне не надо, чтобы в сеть просочилась информация, что моя жена… сгубила ребенка. Не вздумай, признаваться кто ты!
— Так переживаешь за свою репутацию! — смотрю на него с презрением.
— Машуль, — наклоняется к моему лицу, берет меня за подбородок, сильно сдавливает. — Попробуешь что-то выкинуть — сильно пожалеешь. Не забывай, семья у тебя большая… мало ли что может случиться, — ухмыляется.
Быстро целует меня в губы. Тут же плюю ему в лицо. Глеб начинает приглушенно хохотать.
— Я предупредил, женушка. Выздоравливай, — и покидает палату.
Бессилие наваливается тяжким грузом. Ненавижу! Как же я его ненавижу! Хочу, чтобы за все заплатил!
Ребенок… он жил во мне, маленький крохотный беззащитный… Он стал жертвой жестокости и предательств, еще даже не появившись на свет.
Слезы катятся по щекам. Боль скручивает тело. Хочется орать в голос, выть как побитая собака. Заходит врач с медсестрой. Даже не помню, что они мне говорят. Потом снова темнота.
На следующий день приезжает мать привозит Сережу. Она всхлипывает и причитает.
— Как же можно быть такой неосмотрительной. Эх, доча…
Молчу. Не хочу ни о чем и ни с кем говорить кроме сына. Мой мальчик гладит мою руку.
— Мамочка, я с тобой! Всегда. Помни это! — говорит с запалом.
— Ты как? Тебя никто не обижает?
— Мам, не волнуйся. Со мной все хорошо. Думай, о своем здоровье, — голос серьезный.
Слезы наворачиваются на глаза. У Сережи мог быть братик… мог…
Сложно пережить. Не могу смириться. Кажется, что боль становится только сильнее. Она никогда не уйдет. Сложно даже говорить с кем-то. Хочется закутаться в свое горе и оплакать малыша.
А когда медсестра с милой улыбочкой выдает:
— Вы еще молодая. Еще будут дети. Выкидыши случаются. Там срок маленький, не переживайте вы так.
— Уйдите! Исчезнете с глаз моих. Замолчите!
Всю ночь не смыкаю глаз. Плачу не переставая. Подушка насквозь мокрая, а слезы все льются непрерывным потоком. Хочется выплакать свое горе, чтобы хоть немного стало легче.
Утром мир видится размытым пятном. Выхожу из палаты. Хочу немного пройтись, стены начинают душить.
Около окна стоит незнакомый мне врач и общается с мужчиной. Сердце замирает. Перестает биться. Я еще не понимаю. Не осознаю. А сердце уже узнало, уже заходится в агонии.
Мужчина оборачивается. Золото карих глаз, мгновенно окунает меня в адский котел. Словно и не было стольких лет. Он реальный. Стоит так близко. Не может быть.
Лихорадочно вглядываюсь в его черты лица. Не могу отвести взгляд. Прошлое, которое я так тщательно закапывала все эти годы, оживает. Оно никуда не делось, всегда было… ничего не забыто…
Он смотрит на меня, ошарашено, с долей непонимания, неверия.
Есть только каре-золотые глаза, пронизывающий взгляд, мир замер. Не могу пошевелиться, я падаю с ним в пропасть прошлого. Переживаю все снова.
Он делает шаг ко мне. Протягивает руку. Тихий шепот одними губами:
— Манюня…
Так называл меня только он… Николай…
Когда-то он был смыслом моей жизни.
— Вы ошиблись, — резко отвечаю. Нахожу в себе силы захлопнуть дверь палаты.
Если бы так же можно было выкинуть предателя из своих мыслей.
