шипеть на меня она.
“Брата? Жена Старцева и Смолянов — брат и сестра?”
— Ты не нужна никому! Когда ты уже это поймешь! Ни Тимуру, ни Косте. — Она вдруг сделала резкий наступательный шаг, я в свою очередь отступила. — Отстань от них! Исчезни, — грозно продолжила Элиона.
Я молчала, удивленная тем, что эта женщина вообще впервые решила со мной сама заговорить. Пораженная тем, что она знает что-то про меня и Тимура. То есть она все это время отлично понимала, кто я, но делала вид, что не узнает? И, в конце концов, находящаяся в шоке от родства Элионы со Смоляновым. Получается, они брат и сестра, а Аркадий их отец?
— Если ты не оставишь меня и моих мужчин в покое, я не буду больше разговаривать с тобой по-хорошему. С тобой будут говорить другие люди, — со злой угрозой процедила она.
Я распахнула глаза, смотря на скривленное яростью лицо Элионы.
“Она мне угрожает? Действительно угрожает?”
Не дожидаясь моего ответа, она пошла прочь и уже уходя бросила едкое “шлюха”, громко хлопнув дверью. А я еще несколько минут смотрела вслед, не веря в то, что сейчас произошло.
Глава 4. Увлекательное путешествие
Когда проснулась на следующее утро, первая и единственная мысль в голове про все произошедшее вчера.
Не сглупила ли я? Все ли правильно сделала? Не заключила ли я сделку с дьяволом?
Ведь мы так и не обсудили, как именно будем мстить, что мне конкретно нужно делать. Есть ли у Смолянова хоть какой-то план? И если есть, то в чем он заключается? Какая роль в его плане отведена мне?
Почему-то на мгновение стало страшно. Я так поспешно заключила договор, не расспросив Смолянова ни о чем. По крайней мере, теперь, с утра, мой поступок казался практически безумным и чересчур спонтанным. О чем я думала, соглашаясь на астрономический штраф? А что если что-то пойдет не так? Я не имею права даже отказаться и выйти из этой чертовой гонки в стену. Суммы в сто миллионов у меня, конечно же, не было и, наверное, никогда не будет.
Я зашла на кухню и начала искать сигареты. Видела, как Кэт их куда-то убирала подальше от глаз. Она сама не курила, они остались от Давида.
Найдя упаковку, я судорожно достала сигарету, открыла окно и трясущимися руками щелкнула зажигалкой, которая тоже лежала в пачке. Сделав глубокий затяг, закашлялась. Посмотрела на часы. Время шесть утра. Я проснулась ни свет ни заря без будильника, спала тревожно. Из-за внутреннего напряжения не могла расслабиться и в итоге встала невероятно рано.
Сейчас, с утра, я с ужасом осознавала, что натворила вчера. И не находила себе места.
Почему я такая? Вроде уже взрослая, повидала что-то в этой жизни, у меня есть какой-никакой опыт, а веду себя иной раз так взбалмошно, непредсказуемо и по-детски глупо?
Даже мои навязчивые мысли о мести ранним утром казались какими-то нереальными. Ведь моя жизнь — не фильм, будем честны. Я действительно решила, что смогу отомстить? Я реально посчитала, что это нужно мне, и сделала месть основной целью своего ближайшего будущего?
И самое главное… верю ли я, что смогу? Смогу причинить какой-то реальный вред человеку, которого люблю?
Любовь моя сейчас какая-то уже лютая, обозленная, раненая. Я сама себя чувствую зверем, который хочет укусить в ответ. Желает одновременно сбежать, чтобы никогда не делали больно, скрыться, больше не видеть того, кто ранил. А с другой — бросается на обидчика, желая через нападение защититься, наказать. Мечтая сделать также больно, а лучше даже во сто крат больнее, просто потому, что адски невыносимо самому.
Я заставляю себя вспомнить жену Тимура. Красивую, лощеную. Ее он предпочел мне. К ней он каждый вечер возвращается домой. С ней занимается сексом. Раз за разом. И заставляю себя вспомнить опять ту девушку из клуба. Напоминаю сама себе, что я не особенная. Ничего не значащая для него игрушка, которой он поломал всю жизнь. Просто потому что захотел.
Ведь он даже никогда не предлагал мне бросить Дениса. Хотя я была уверена, что Тимур — ревнивый собственник. Но при этом его не сильно беспокоило наличие у меня мужа. И это невозможно ранило, пронзало, опустошало. Подтверждая, что несмотря на все его попытки убедить меня в обратном — не настолько я важна и нужна.
Эта мысль о том, что я — прихоть, развлечение, уничтожала до основания, пробуждала ядерную ярость внутри. Там, где для него все так просто и легко, для меня — разрушенная жизнь и разбитое сердце.
Конечно, я сама во всем виновата. Я поддалась искушению. Я не смогла отстоять границ, остановить его. Глупая я, глупое сердце, что так оглушительно бьется только для него, заглушая голос разума. Так ведь не бывает в жизни, чтобы лишь он один как наваждение, одержимость, безумие. Чтобы с ним я словно податливый пластилин — лепи, что хочется, создавай что угодно фантазии. И я бы хотела быть пластилином в его руках, остаться им навсегда, если бы он умел это ценить и этим распоряжаться.
Десятки девушек до меня, видимо, параллельно со мной и после меня. Может, стоит принять и признать наконец, что у него сердце из камня? Не жалеть его, не оправдывать, не идеализировать, не романтизировать. Я знала точно, что я для него что-то значу. Значу больше, чем многие, но этого недостаточно. Это все еще не любовь и не причина быть вместе и попробовать, попытаться. По крайне мере, для него.
Почему мы девушки такие — до последнего надеемся, верим, мечтаем? Даже когда нам всеми возможными способами доказали, что мы — никто и ничто. Когда через нас и наши чувства перешагнули. Когда нас самих растоптали, уничтожили, оставив побитых, раненых, плачущих с дырой в груди валяться в одиночестве. Увидев нас поверженных, человек, которому мы готовы были отдать все, просто отвернулся. Сделал вид, что не заметил, что все это не имеет значение, ушел. А мы все еще ищем оправдание, пытаясь найти достойные отговорки, чтобы потом сказать: “Да, он не мог иначе, у него были причины”.
— Нет никаких достаточных причин, — прошептала сама себе под нос.
Тимур наплевал на то, что я замужем. Втянул моего мужа в заведомо ненужное ему партнерство. Подставил Дениса. Да и секс наш был нет, не по принуждению, но он использовал силу, подавлял. Не спрашивал, а брал. Даже, когда я протестовала, делала попытки остановить, не слушал. Он не
