будто стал доступнее, проще. Глаза стали ещё ярче. А потом всё исчезло.
— Сигнал? — переспросила Галя.
— Пора уходить, — нашёл её руку мужчина и осторожно сжал.
Она молчала.
— Можно, — заправил он локон ей за ушко, — я приду завтра.
— Завтра?
— Да, в это же время. Днём я работаю.
— Хорошо, — произнесла она быстрее, чем подумала.
Женя поднял её руку, которую держал в своей руке, и быстро коснулся тыльной стороны ладони своими мягкими губами.
— До встречи, — снова улыбнулся он ей, исчезая за дверью.
— До встречи, — ошарашено смотрела она на то место, где, казалось, всё ещё ощущались губы Жени.
Чёрные щупальца тянулись к нему. Они извивались и визжали, но продолжали преследовать. Ноги увязли в чём-то липком и дурно пахнущем. Он закрыл нос ладонью, чтобы не вдыхать едкий запах и сделал неглубокий вдох ртом. Голова закружилась. Вязкая и горькая слюна встала комом в горле. Ему хотелось закричать, но крик его был беззвучен.
— Егор, Егорка, — кто-то звал его.
Он не знал кто это, хотя помнил, что человек, которому принадлежит этот голос очень важен для него.
— Егор, — голос удалялся и растворялся в воздухе.
— Нет! — закричал, что было силы, так, что заболели связки и он закашлялся. — Не уходи! — сипел охрипшим голосом.
В этот момент, кто-то схватил его за плечо и стал трясти.
— Нет, — засипел он и…
Проснулся…
— Сынок? — встревоженно произнёс отец, держа молодого человека за плечо.
— Кошмар, — вдохнул полной грудью Егор. — Кошмар, приснился.
— Ты кричал.
Егор только кивнул головой.
Во рту было сухо и гадко. Глаза резало от яркого света люстры. Руки дрожали. Сердце, казалось, или разобьётся о рёбра, или выпрыгнет из груди.
«Сколько же я выпил, вчера!» — пришёл в ужас молодой человек.
А потом по телу пробежала дрожь отчаяния: «Галка в больнице одна. Какой же я …», — ругал он себя последними словами.
Однако, даже мысли вызвали приступ тошноты и головокружение.
— Держи, герой, — отец протянул рюмку водки сыну. — Давай, залпом, как лекарство.
— Фу, — поморщился Егор и тут же схватился за голову. — Выключи свет, — простонал он.
— Пей, — настаивал мужчина. — Ты вчера неплохо набрался, — пояснил Дмитрий Сергеевич. — Вместо домашних разборок, которые могли и подождать, ты должен был быть со своей девушкой. Так нет, же, — разошёлся не на шутку отец Егора, — ещё и напился до поросячьего визга. И всё кричал, кричал, кричал.
Егор опустил голову и слушал молча.
— Я всё понимаю, сын, — продолжил Дмитрий Сергеевич, — но ты уже не мальчик, пора научиться расставлять приоритеты.
— Я, — не смог поднять голову пристыженный молодой человек.
— Ничего не говори. Пей, — сунул в руку парню рюмку, — и отдыхай.
— Галя…
— Раньше надо было думать. Пока не протрезвеешь, тебе у неё нечего делать.
— А… — Егор запнулся, посмотрел на рюмку в руке, которая всё ещё дрожала, и выпил одним глотком, закашлявшись, насильно глотая противную жидкость, морщась и ловя ртом воздух.
— Не ожидал от тебя такой глупости.
— Я… хотел…
— Правильно хотел, — потрепал его по плечу отец, — но так бездумно потратил свой шанс приструнить Юлю и дать понять матери, что ты вырос. Мне в круглую сумму вылилась твоя выходка с девушкой. Насилие на лицо. Её родители могли или посадить тебя, или выторговать брак, на своих условиях. Думай, сынок, прежде, чем что-то делать. Борись с яростью и гневом, до добра это не доведёт.
— Как она? — выдавил из себя Егор, тяжело опустившись на подушку.
— Не знаю, как она, но знаю, что перевели её в палату, отдельную. Виновник аварии расстарался. Мой секретарь сказала, что он и лечение готов оплатить.
— Хочет откупиться, — Егор ударил кулаком по матрасу, рядом с собой.
— Его право и обязанность, как порядочного человека.
— Порядочного? Да, он из машины даже не вылез.
— Чтобы ты прямо посреди дороги драку затеял?
Молодой человек тяжело задышал, осознав правдивость слов отца.
— Увижу, убью, — процедил он сквозь зубы.
— И сядешь. Надолго. Думай, говорю тебе. Думай головой.
— А ребёнок? — приподнялся на локтях парень.
— Жив.
На лице Егора расцвела робкая улыбка. Он прикрыл глаза, всё ещё улыбаясь.
— Жив, — повторил он, устраиваясь поудобнее в постели.
«Жив», — повторял он про себя, пока сон не сморил его.
— Вот и проспись, сынок, — смотрел на Егора Дмитрий Сергеевич. — Твой вспыльчивый характер тебе только вредит. Ох, намучаешься ты, если за ум не возьмёшься.
Мужчина вышел и комнаты, прикрывая дверь, но не закрывая её до конца. Он переживал за своего повзрослевшего мальчика, который впервые в жизни столкнулся с серьёзной ситуацией и, к сожалению, уже проиграл сам себе в этой борьбе, теряя драгоценное время.
«Но без шишек, не будет жизненного опыта, — подвёл итог мужчина. — Главное, чтобы шишки поддавались лечению», — думал он, по пути в свою спальню.
— Часы посещения закончились, — сердилась молоденькая медсестра.
— Девушка, — улыбнулся ей молодой человек в зелёной футболке и серых потёртых джинсах, — должен же быть выход.
Девушка положила на стойку перед парнем журнал посещений, открыв его. Она слегка кивнула в сторону журнала и скрестила руки под грудью, глядя в глаза молодому человеку.
Тот прищурил глаза. И улыбнулся. Широко. По-мальчишески задорно.
Он достал хрустящую бумажку и засунул её в журнал посещений, пододвигая тот к девушке.
Она взглянула на деньги и замотала головой.
— Нет, это невозможно.
Молодой человек негромко хмыкнул и полез в карман брюк.
Вздохнул и добавил ещё одну купюру, какого же достоинства.
Медсестра посмотрела по сторонам и быстро «смела» деньги рукавом себе в стол.
— У вас есть десять минут. Не больше.
— Спасибо, — улыбнулся молодой человек.
Девушка махнула рукой:
— По коридору восьмая дверь.
Он подмигнул ей и не теряя времени бросился в указанном направлении.
Замерев перед дверью молодой человек успокоил дыхание и вошёл.
Его взору предстала достаточно просторная палата. Светлая. Чистая. С огромным окном в центре стены. Напротив располагался диван, обитый тёмно-коричневой тканью. Рядом находилась кровать. Она была застелена белоснежным постельным бельём. На его фоне кожа девушки, спящей на кровати, казалась с синевато-зеленоватым оттенком. Волосы Гали были спутаны и одним невыразительным колтуном лежали сбоку на подушке. Розовые губки, которые он так любил целовать, были бледными. Под глазами залегли тёмно-фиолетовые тени усталости.
— Галя, любимая, — дрожащими пальцами парень провёл по лицу девушки.
Она пошевелилась и открыла мутные ото сна глаза. Моргнула один раз. Другой. Словно, не верила, увидев его.
— Егор, — вырвался хриплый стон из её груди. — Егорка, — слёзы побежали из глаз. — Ты пришёл, — выдохнула она с восхищением.
— Милая моя, — он стал осыпать её
