— Но не лучше было бы и для тебя и для дела, если бы кто-то еще разделял твои чувства? Чего ты боишься, Элизабет?
— Потерять единственное, что у меня осталось из связанного с Майклом.
— И что же это?
— Надежда.
— Ты меня удивляешь.
— Почему?
— Я никогда раньше не подозревала, что ты способна избрать такой малодушный выход.
Элизабет подтянула колени повыше и крепко прижала их к груди.
— У меня никогда ничего не было, и мне страшно его потерять.
— Неужели Майкл значит для тебя так много?
— Даже еще больше.
Элизабет въехала на автомобильную стоянку при винодельне. Это был первый рабочий день в новом году, и она была полна решимости начать его в бодром настроении духа, несмотря на несколько неудач на предыдущей неделе. Коллекция сигаретных коробок Амадо принесла ей не так много, как она рассчитывала, да и драгоценности были проданы за половину того, что она ожидала.
Самой же плохой новостью было решение судьи дать ей на сбор денег всего три месяца вместо шести, о которых просил Джеймс Уэбстер. Сандерс Митчелл, адвокат Фелиции и Эланы, удачно возразил, что поскольку, мол, дата заседания суда уже и так была отсрочена на три месяца, то предоставлять Элизабет еще и дополнительные полгода совсем ни к чему. И к ужасу Джима, судья с этим согласился.
Едва Элизабет открыла дверь в свой кабинет, как телефон приветствовал ее звонком.
— Элизабет Монтойя слушает.
— Я пыталась дозвониться тебе домой, — сказала Алиса, — но Консуэла ответила, что ты уже уехала.
— Бабушка, — Элизабет мельком посмотрела на часы. Даже с учетом разницы во времени, в Канзасе еще было рано. — Что-нибудь случилось?
— Сама не знаю. Пару минут назад мне звонил Джордж Бенсон. Он сказал, что вчера в школе был какой-то мужчина и расспрашивал про Элизабет Престон.
Элизабет похолодела.
— А с кем он разговаривал?
— Ты имеешь в виду, кроме Джорджа?
— Да.
Но это не имело значения: ведь любой житель городка мог бы рассказать ему о трагическом несчастном случае с семьей Престон. Пятнадцать лет — отнюдь не достаточное время, чтобы стереть память о потере самых выдающихся граждан этого городка.
— Не знаю. Джордж боялся расспрашивать этого мужчину слишком подробно. У того могли возникнуть подозрения.
— А мистер Бенсон знает, кто он такой?
— Какой-то частный детектив из Канзас-сити.
— А он случайно не упоминал, кто его нанял?
— Джордж спрашивал, но детектив ему не сказал.
Элизабет сглотнула застрявший в горле ком, грозивший удушить ее.
— А какого рода вопросы он задавал?
— Ну, совсем общие, пока не выяснил о том несчастном случае.
— И что потом?
— Он захотел увидеть годовой отчет за тот год, когда ты закончила школу.
— И мистер Бенсон дал ему отчет?
— Джордж сказал ему, что придется поискать в кладовой, а на это, мол, уйдет неделя или того больше. А детектив сказал, что он еще вернется.
— Это же было так давно… Я никогда не думала…
Элизабет прикрыла рукой глаза. Ей необходимо время, чтобы подумать, попытаться уяснить смысл происходящего. Но время — самый драгоценный товар.
— Джордж просил меня передать тебе, чтобы ты о нем не тревожилась, что он хорошо знал, что делал, когда помог тебе тогда… Словом, он с тех пор ни разу об этом не сожалел.
— Я собираюсь позвонить Джиму Уэбстеру и узнать, не может ли он сделать что-нибудь.
— Дай мне знать, если у тебя будут какие-нибудь новости.
— И ты тоже.
Элизабет попрощалась и потянулась за своей телефонной книжкой. Она уже почти набрала номер Джима Уэбстера, когда сообразила, что в это время большинство людей как раз начинают выбираться из постели.
— Черт подери! — громко сказала она вслух. — Почему же именно сейчас-то?
Она посмотрела на бумаги, лежавшие на ее рабочем столе. Конечно, сейчас она сможет сосредоточиться на графиках перевозок и росте урожая в расчете на гектар. Но, с другой стороны, она сойдет с ума, если не сделает что-нибудь, способное отвлечь ее до тех пор, пока Джим не явится на работу. Только не сидеть и не прокручивать в голове немыслимые варианты.
Спустя пять минут она уже была в пути, держа курс к дому Джима Уэбстера. Она хотела попытаться перехватить его, пока он еще не ушел на работу. На ее стук дверь открыла Мэнди, жена Джима, явно удивленная зрелищем Элизабет в столь ранний час.
— Элизабет, как приятно…
— Мэнди, извините, что я вламываюсь к вам, но мне нужно видеть Джима. Он случайно еще не уехал?
— И не уедет на работу еще целый час или даже больше, и не нужно никаких извинений. Видеть вас всегда удовольствие, независимо от времени дня. Заходите, мы как раз собираемся завтракать. Почему бы и вам не составить нам компанию?
Элизабет вошла.
— Спасибо, но я уже ела.
— Ну тогда кофе?
— Да, пожалуйста.
Мэнди приняла у Элизабет пальто и повесила его в стенной шкаф.
— Я скажу, чтобы Маргарет принесла поднос для вас и Джима на веранду. Там просто великолепно по утрам.
Либо Мэнди совершенно не обратила внимания на настойчивость тона Элизабет, либо надеялась разными светскими банальностями успокоить ее. Но оба варианта в равной степени не отвечали планам Элизабет.
— Мэнди, мне не хотелось бы быть бестактной, но это не светский визит.
— Ну, конечно же, нет. Я и не предполагала, что в такой час вы заскочили бы поболтать. Сейчас я позову вам Джима. Почему бы вам не подождать в его кабинете?
— Но как же ваш завтрак и… — Эти слова она сопроводила извиняющейся улыбкой.
— Ну, это в любом случае не самая любимая еда Джима. Он предпочитает поздний завтрак. — Мэнди показала рукой вдоль коридора. — Это третья дверь справа. Я позабочусь, чтобы вас не беспокоили.
— Спасибо.
Комнату, в которую отправила ее Мэнди, была копией кабинета Джима в Напе. Элизабет прошла мимо белого дивана и направилась к креслу, стоявшему напротив письменного стола. Она посидела там всего несколько минут, когда вошел Джим, несший поднос с кофе. Разлив густую коричневую жидкость в две кружки, он посмотрел на Элизабет, вопросительно приподняв бровь.
— Капельку сливок и без сахара?
За все то время, что они были знакомы друг с другом, кофе они пили вместе только один раз, причем было это несколько месяцев назад.
— Вы удивительный человек, Джим.
— Просто наблюдательный, — он обошел вокруг стола и сел напротив нее. — И вот сейчас мне не нравится, что я наблюдаю. Что случилось, Элизабет, что погнало вас сюда в столь ранний час?
