вещи, Грей. А я оставила вещи. Не так много, но для меня они что-то значили. Я работала ради них, купила их на свою зарплату. Юбка, платье, туфли. Я бы не оставила все это. Я бы не оставила
тебя.
— Бл*дь, как бы я хотел, чтобы ты, черт побери, пришла ко мне, — прорычал он.
— Кейси сказал, что у них оружие. Сказал, что они тебя пристрелят. Я не могла пойти к тебе.
— Ладно, тогда я хотел бы, чтобы ты, бл*дь, пришла ко мне, когда вернулась.
— Ты был с другой женщиной, — напомнила я.
— Она моя кузина, Айви, и ты знала меня лучше, я не из таких парней.
— С тобой был мой первый поцелуй, — выпалила я, он моргнул, и его руки судорожно сжались вокруг меня.
Затем он прошептал:
— Что?
— Ты был не просто моим первым любовником, Грей, ты был моим первым всем.
— Та боль, которую я видела раньше, резанула по его чертам, и его руки снова дернулись, но не перестали крепко обнимать меня.
— У меня не было достаточно опыта, — продолжила я. — Мне казалось, что я не... — Я покачала головой. — Я была девственницей, мошенницей, и меня впервые поцеловали в двадцать два года. И этот поцелуй подарил мне ты. Я знала, что ты был слишком хорош для меня и решила, что ты тоже это понял, поэтому перешел к кому-то лучше, чем я.
— Детка, бл*дь, — прошипел он почти рыча, его глаза сузились, а объятия стали очень крепкими. — Не было ничего лучше тебя.
И прямо тогда, да, я снова потеряла контроль.
Пять слов, в которых заключалась сила ядерного взрыва, разрушили годы кропотливого труда по возведению стены, защищающей мое сердце. Она исчезла, была уничтожена, превратилась в руины из-за... пяти... слов.
Не было ничего лучше тебя.
Но я не вышла из себя, не взбесилась и не выболтала секреты своего любимого друга.
Я потеряла контроль над эмоциями. Слезы катились из глаз, тело сотрясали рыдания, я упала лицом ему на плечо и просто плакала.
Грей осторожно выдернул полотенце из моих рук, вместе со мной поднялся с пола. Вывел нас из ванной. Потом мы легли на кровать. Согнув колени, Грей прислонился спиной к изголовью, я прижалась к нему, он крепко обнимал меня, окутывая собой.
Всем, что представлял собой Грей.
Мне хотелось утонуть в этом великолепии. Я хотела выжечь это в мозгу, чтобы сохранить навсегда. Но я этого не сделала. Единственное на что я была способна, — это плакать.
Черт. Как всегда.
Все эти годы, столько пролитых слез из-за Грейсона Коди, а я так и не научилась сдерживаться.
Все еще плача, я вдруг почувствовала, как его тело напряглось, и мы приподнялись. Он прижал меня к себе, обняв одной рукой за спину, но осторожно опустил руку мне под колени. Мои сандалии упали на пол, но он крепко стиснул меня в своих объятиях, все еще не избавившись от напряжения, и я поняла почему, когда услышала:
— Какого хрена?
Лэш.
Я повернула лицо от груди Грея и посмотрела на Лэша.
Проблема заключалась в том, что Лэш увидел в каком я состоянии.
И он слетел с катушек.
Быстро приблизившись, он угрожающе прошептал:
— Какого хрена?
— Успокойся, мужик, — предупредил Грей, поднимая руку в предостерегающем и в то же время усмиряющем жесте.
— Ты опять сделал это с ней. Она потратила каждый гребаный пенни со своего сберегательного счета, чтобы прикрыть твою задницу, а ты заявляешься сюда, и она снова в гребаном беспорядке из-за тебя, — выпалил Лэш, и, пока он говорил, тело Грея становилось все напряженнее и напряженнее.
— Лэш... — прошептала я, отстраняясь, чтобы подойти к нему, но рука Грея крепко сжалась.
— Успокойся, и я все объясню, — приказал Грей.
— К черту твое объяснение, отпусти ее и убирайся отсюда нах*й, и, ради всего святого, если тебе когда-нибудь, хоть на самую малость, было не наплевать на нее, держись подальше от ее жизни, — ответил Лэш.
— Это не то, что ты думаешь, — сказал ему Грей.
— Это именно то, что я думаю, мудак. Ты не собирал осколки. Ты, вероятно, каждый год наслаждаешься своим днем рождения, а она так крепко удерживает в себе все свои эмоции, чтобы не разлететься на части, что удивительно, как она может двигаться. Ты не заботишься о ней днем и ночью, удерживая волков на расстоянии, чтобы ей не пришла в голову мысль впустить одного из них, отдать ему свое сердце без остатка, чтобы они могли снова его уничтожить. Не стой, бл*дь, там с ней на руках, когда ее лицо все красное и залито слезами, и не говори мне, что это не то, что я думаю. Я знаю, что это такое, ублюдок, и знаю, что тебе пора убраться отсюда.
— Я думал, она твоя, — тихо солгал Грей, ради Лэша, ради меня, и я почувствовала, как нечто теплое скользнуло по мне, поражая, когда оно проникло сквозь холод, который я считала непроницаемым.
Но голова Лэша дернулась, и прежде чем закрыться, он понял, что выдал себя.
— Ру никому не принадлежит. Она принадлежит Ру.
Грей пропустил это мимо ушей и сказал ему:
— Каким-то образом нас обвели вокруг пальца.
— Что? — рявкнул Лэш.
— Каким-то образом… нас обвели вокруг пальца, — повторил Грей с нерешительностью и некоторым нажимом на последние слова.
Лэш скрестил руки на широкой груди.
— Какого хрена это значит?
— Я знаю, она с тобой, и то, что я скажу дальше тебе не понравится, но перед тем, как уйти от меня, Айви оставила записку с объяснением, но я ее не получил. Я думал, она меня бросила. Она этого не делала. Значит, кто-то обвел нас вокруг пальца. Мы не знаем, кто, но Айви только что выяснила, что в этом, скорее всего, был замешан ее брат. Зная ее брата, несомненно, так и есть, я не знаю тебя, мужик, но надеюсь, судьба уберегла тебя от встречи с этим куском дерьма. Это потрясло ее и меня. Хуже того, Айви вернулась и увидела меня с
