— Что, если я снова причиню тебе боль? Что, если меня недостаточно? — шепчу я.
— Пейтон, гребанная, Эндрюс, — рычит он. — Не позволяй этому дерьму даже прийти тебе в голову, слышишь меня? Тебя более чем достаточно, никого другого и быть не может. Ты — все, и даже если бы ты снова разбила мое сердце. Разбила вдребезги, оно все равно было бы твоим, я все равно был бы твоим, потому что некоторые люди стоят боли, стоят борьбы, а ты, малышка? Ты стоишь каждого сантиметра, который мы выстрадали.
— Ты не сделаешь нам больно снова, — шепчет Риггс. — Я знаю, что не сделаешь. Мы доверяем тебе, детка.
— Больше, чем кому-либо. Мы сможем сделать это, мы сможем разобраться во всем, на этот раз вместе. Мы обещаем не лгать и не сдерживать свои чувства, а ты обещаешь не убегать, — добавляет Фин.
— Всегда, — зовет Тайлер, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть его, прислонившегося к двери — он бледен, но он там. — Я не могу дотащить туда свою разбитую задницу, иначе я бы отшлепал тебя за то, что ты сомневаешься в себе.
Я смеюсь, ничего не могу с собой поделать. Фыркаю, вытирая слезы и пытаясь взглянуть на него.
— Ты должен быть в постели.
— Да, но ты должна была быть рядом со мной, — огрызается он и сужает глаза на всех нас. — Вымойте ее, перевяжите и верните в постель.
Он поворачивается и спотыкается.
— Черт, один из вас, идиотов, должен мне помочь.
Кален закатывает глаза и нежно целует меня, прежде чем отправиться на помощь брату, оставляя за собой мокрый след.
— Мы займемся ею, — окликает Риггс и помогает мне встать на ноги.
— Вы оба промокли насквозь, — поддразниваю я.
— Это легко исправить, — Фин подмигивает и быстро сбрасывает свою одежду, бросая ее в мокрую лужу на полу возле душа. Риггс кивает с серьезным видом и делает то же самое, так что они оба оказываются передо мной голыми.
Блять.
Моя боль перерастает в похоть, в неистовую потребность почувствовать их. Мое дыхание все еще прерывисто из-за слез, но теперь я задыхаюсь совсем по другой причине, наблюдая за ними. Риггс не замечает, поскольку поворачивается, его мышцы напрягаются от движений. Его упругая задница изгибается, когда он тянется, чтобы повернуть лейку и взять мыло. Мои глаза жадно скользят по его телу. Теперь, когда мне все позволено, когда над нами не висит угроза смерти, я оцениваю его по достоинству. Я просто смотрю, упиваясь мужчиной, в которого влюблена уже много лет.
Я поворачиваюсь, встречаясь со сверкающими глазами Фина, когда он наклоняется ко мне, заставляя меня дрожать, пока он шепчет мне на ухо. Его томный голос зажигает меня, мои соски твердеют, а клитор пульсирует.
— Не собираешься осмотреть и меня, сладкие щечки? Как грубо.
Я отталкиваю его, пока он дуется, и целенаправленно скольжу взглядом по его телу. Это начинается как шутка, но когда мой взгляд скользит по его прессу, а затем по его полустоячему члену, он становится серьезным. Я закусываю губу зубами. Мне может быть больно, мне может быть грустно, но я все еще жива, и двое мужчин, о которых я мечтала долгие годы, находятся прямо здесь. Хотят меня, любят меня.
Он стонет.
— Черт, детка, я пошутил. Не смотри на меня так, когда мы должны заботиться о тебе.
Я смотрю, как его член все больше твердеет, чем дольше я смотрю, и я выбрасываю слова Тайлера в окно. Он прав — они мне нужны, но не в том смысле, о котором думает он.
Мне нужно напоминание о том, что мы живы, что мы в безопасности и вместе, а что может быть лучше, чем вытрахать им мозги? Самыми грязными вещами, о которых они шептались в пещере?
Мы собираемся проверить, действительно ли они могут справиться с тем, чтобы разделить меня.
Я знаю, что Фина сломать проще всего. Риггс подсчитает и решит, что не стоит причинять мне боль, даже если его член тверд и он смотрит на меня темными, голодными глазами. Он всегда ставит меня на первое место, даже перед своими собственными потребностями. Его голова контролирует его эмоции, но если я сломаю Фина… Риггс последует примеру. В данный момент мне не нужны его мозги, мне нужны его руки, рот и член. Переведя взгляд обратно на Фина, я подхожу ближе. Он отступает, его глаза расширяются, а дыхание учащается. Он знает, чего я хочу, но все еще пытается играть в хорошего парня, заботиться обо мне, но это не то, что мне нужно.
— Детка, — предупреждает он, когда я останавливаюсь перед ним. Он прижимается к кафельной стене, отступая. Я провожу рукой по его блестящей груди, когда он вздрагивает, и обхватываю его твердый член, сжимая, когда я встаю на цыпочки и провожу губами по его губам.
Интересно, чувствует ли он отчаяние на моих губах, ведь он больше не протестует. Он стоит неподвижно, пока я целую его, до тех пор, пока я не провожу рукой по его члену, и тогда он, наконец, срывается. Он стонет мне в рот, сжимая в кулак мои волосы и притягивая меня ближе.
Мое мокрое тело врезается в его, когда он захватывает мой рот, претендуя на него. Он погружает свой язык внутрь, на этот раз не дразня. Нет, он напоминает мне, что я здесь, с ним, поддерживает меня, когда его руки спускаются по моей спине и касаются моей задницы.
Прервав поцелуй, я опускаюсь на колени, не обращая внимания на его протесты, и втягиваю головку его члена в рот. Его глаза на мгновение закрываются, а голова падает вперед, так что он может наблюдать за мной. Облизывая кончик, я сосу и отпускаю, пока он не отталкивает меня, его грудь вздымается, а с головки стекает предэякулят.
— Будешь продолжать в том же духе, и я кончу на твое лицо еще до того, как получу шанс войти в твою маленькую киску.
Ухмыляясь, я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на Риггса. Он наблюдает за нами, его кулаки сжаты по бокам. Член пульсирует, но он не двигается. Полностью развернувшись, я ползу по полу душевой к нему. Его адамово яблоко подпрыгивает, а глаза следят за мной, но он не отстраняется, когда я останавливаюсь перед ним. Я скольжу руками по его ногам, и он вздрагивает от неожиданного прикосновения.
— Тебе нужно отдохнуть, — бормочет он — то ли он напоминает об этом себе, то ли мне, не знаю.
— Я могу отдохнуть позже. Сейчас я хочу вас обоих во всех смыслах, как обещал Фин. Я хочу чувствовать себя живой, — я встаю на колени, мое дыхание обдувает его член, когда я поднимаю глаза на него. — Помоги мне забыть, Риггс, пожалуйста, — умоляю я.
— Тебе никогда не придется умолять, — рычит он, словно раздражаясь, а затем наклоняется, поднимает меня и поворачивает. Он прижимает меня к стеклянной двери душевой кабины и, взяв за подбородок, встречается со мной взглядом. — Ты делаешь то, что мы говорим. Если ты навредишь себе еще больше, я буду чертовски раздражен.
— Да, сэр, — поддразниваю я, выпячивая грудь, чтобы потереться о него. Я обхватываю ногами его талию, упираясь пятками в его задницу, чтобы подстегнуть его, но он игнорирует это, доминирующая сторона Риггса выходит на сцену. Я получу только его член, смогу кончить только тогда, когда он скажет. Не тогда, когда я захочу. Может, я и начала эту игру, но он, черт возьми, собирается закончить ее, когда будет готов.
Фин прав — Риггс уничтожит меня… но только в самом лучшем чертовом смысле.
Я перевожу взгляд с него на Фина и вижу, что он ухмыляется. Он обхватил рукой свой член, наблюдая за шоу. Риггс сильнее сжимает мой подбородок, возвращая мой взгляд к нему.
— Будешь смортеть на него, когда я тебе скажу. А пока сосредоточься на мне.
Не дожидаясь ответа, он наклоняется и жестко целует меня, наши зубы сталкиваются, и я хнычу ему в рот. Он засасывает мой язык, захватывая контроль, и обхватывает мои бедра, чтобы удержать меня неподвижной, пока я покачиваюсь и трусь о него. Его твердый член прижимается к моей киске и животу, и я нетерпеливо ерзаю на нем, моя киска капает, когда я представляю его внутри себя, пока Фин наблюдает.
Он отстраняется, оставляя меня бездыханной, а затем поворачивает меня. Фин мгновенно оказывается рядом, прижимаясь к моей спине. Он скользит руками между нами, когда я откидываюсь назад к его груди. Фин проводит губами по моему плечу, его зубы впиваются в кожу, а руки скользят вверх по моему животу, чтобы накрыть и сильно сжать мои колышущиеся груди.
