зарычал на нее, заставив ее отпрыгнуть назад. — Драму, которую ты устраиваешь в этой семье, я мог не заметить и пропустить мимо ушей. Драма, которую ты создаешь в моей работе — моем образе жизни — тебе повезло, что ты все еще жива! Если даже подышишь в не том направлении, ты не проживешь достаточно долго, чтобы пожалеть об этом.
Шагнув к двери, печальный кусок дерьма, который был моим братом, крикнул.
— Лиам, она…
— Не ищи оправданий! — Взревел я и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, прежде чем вышибу ему мозги в этой больнице. — Все, что мне от тебя нужно, это найти Деклана и сказать ему, чтобы он поднял свой чертов телефон.
Выйдя в холл, я увидел, что моя мать стояла и ждала. Букет подсолнухов, который когда-то был у нее в руках, теперь был заменен аптечкой первой помощи. Ее взгляд остановился прямо на моей губе, прежде чем опуститься на царапины на моей руке.
— Извини, дорогой, — Она обратилась к мужчине-санитару. — Можно нам выделить отдельную палату, пожалуйста?
— Мама.
— Мэм, мне жаль, я не могу…
— Позволь мне перефразировать, не мог бы ты ы, пожалуйста, показать мне и моему истекающему кровью сыну отдельную палату в больнице, которую он финансирует и, черт возьми, почти спас от банкротства? — Ее голос был вежливым, но хватка, которой она держала за руку, кричала о враждебности.
Кивнув, он указал на пустую палату.
— Я могу обработать его раны.
— Нет, спасибо, дорогой. — Она похлопала его по руке. — Да ладно тебе, Лиам…
— Мама, я в порядке. Перестань быть смешной.
Она шагнула вперед, и хотя мне пришлось опустить голову, чтобы встретиться с ней взглядом, я знал, что лучше не спорить с ней по этому поводу. Это… это был код для «Мне нужно с тобой поговорить, так что заткнись нахуй и слушай».
Достав телефон, я набрал номер, пока мы шли к отдельной палате.
— Я знала, что одному из вас они понадобится. — Она вздохнула, вытаскивая бинты.
— Я в порядке. Мне было бы намного лучше, если бы люди отвечали на мои гребаные звонки.
— Язык.
Я не смог удержаться и закатил глаза.
— Серьезно, мама?
— Я просто пытаюсь тебе помочь. Ты хочешь, чтобы твой сын начал ругаться раньше, чем говорить? Ты должны сдерживать себя. А теперь дай мне свою руку. — Повинуясь ей, я еще раз попытался связаться с Бруксом, но он продолжал отправлять меня на голосовую почту. Что-то происходило.
— Деклан?
— Нет, — зашипел я, когда мама вылила спирт на мои порезы. — Работа. Работа, которую я не должен был выполнять, но твоя невестка стала ничем иным, как растущей раковой занозой в моей… Ах! Черт возьми, ма!
— Перестань вести себя, как ребенок! — Она засмеялась, обхватывая мою руку. — Ты хоть раз выспался с тех пор, как все это началось?
Я не ответил, не потому, что не спал, а потому, что знал, что она скажет, что этого недостаточно. Я провел большую часть дня, просматривая записи с камер наблюдения, показатели жизнедеятельности Мел и контакты с полицией.
— Ты родился вспыльчивым, Лиам. И становишься еще хуже, когда не спишь.
— Спал я или нет, Оливия перешла черту, и я был так близок к тому, чтобы убить ее только что.
— Но ты этого не сделал, потому что в глубине души любишь своего брата, несмотря на то, как сильно тебе все еще хочется его ненавидеть.
— Так это не из-за действий Оливии, а из-за Нила. — Я должен был догадаться.
— Как бы сильно я ни любила ваших жен, моим главным приоритетом всегда будет счастье твое и твоих братьев. Что бы не сделала Оливия, это еще больше разлучит вас с братом. Нил ждал годами…
— Мама, мне все равно. Если он хочет быть со мной, я приму его. Но ему нужно убедиться, что его жена знает, что делает, и должна быть подальше от меня. Я больше не доверяю ей.
— Если ты не можешь выносить ее сейчас, как жену своего брата, как ты будешь выносить ее как дочь своего президента? Это ты возводишь ее на вершину. Помни, Франкенштейн был не монстром, а доктором.
Я ненавидел, когда она так делала.
— Ты заставишь меня закурить, ма.
— Курить? Не пить? — Она рассмеялась.
— Папа сделал это много лет назад.
Прежде чем она смогла ответить, мой телефон зазвонил. Только у одного человека был этот номер…Брукс.
— Каллахан.
— Сэр, я видел ваши звонки. Я не мог говорить…
— Что происходит?
— ФБР оформляет визу, все, что им нужно, — это чтобы она произнесла нужные слова. Я думаю, у нее есть сын по ту сторону границы.
— Ты думаешь? — Какого хрена все думают, а не знают? — Брукс, разберись с этим. Найди способ дать ей понять, что произойдет, если она откроет рот. Это не запятнает нашу репутацию, ты понял?
— Я работаю над этим, сэр?
Положив телефон, я посмотрел на всех людей передо мной. Большинство из них приветствовали меня, проходя мимо.
— Так держать, Брукс.
— Брукс, прокладываешь себе путь наверх.
— Поздравляю, Брукс.
Все, что я мог сделать, это кивнуть, сделать глубокий вдох и вдохнуть запах пота и несвежего кофе, прежде чем повторить уже фирменную фразу; Просто делаю свою работу. Годами я был никем иным, как патрульным полицейским, и я никогда не просил чего-то большего. Моей работой было наблюдать за улицами. Теперь по департаменту разнесся слух, что я попал в список кандидатов на то, чтобы стать детективом.
Мне нужно было добраться до этой горничной как можно скорее, но ФБР заперло ее в задней части участка. Но арест Каллаханов был настолько близок к реальности, насколько это было возможно.
— Ты думаешь, это правда? — спросил мой напарник. — Если это так, нам нужно заняться этим делом. — Он прислонился к моему столу.
— Ты ещё щенок, Скутер. Перестань пытаться откусывать кусочки, когда у тебя даже зубов нет, — сказал я ему, глядя на бутылку
