– А книжку читать?
– Какую книжку? А я ничего не знаю!
– И я не знаю! – загомонили бабы.
– Отстаньте от нее, – велела та же заступница. – Видите, человек не в себе?
– Книжку мы в другой раз почитаем, – пообещала Этери. – Я детей свожу куда-нибудь на лето, вернусь, и мы почитаем.
– Вот одним все, другим ничего, – завистливо вздохнула новенькая. – Мне, может, тоже на лето уехать охота, а все этим «черным» достается.
– Дура ты, – оборвала ее женщина, взявшая на себя роль заступницы Этери. – Знаешь, скольким она тут работу нашла? А тебя не возьмет.
– Нет, не возьму, – подтвердила Этери, когда новенькая воровато покосилась на нее. – Я ж отвечаю за тех, кого на работу устраиваю, а как рекомендовать человека, если он глуп и зол?
– А ты вернешься? – спросила одна из старожилок.
Все затихли, уставившись на нее. Все ждали ответа.
Этери проглотила ком в горле.
– Конечно, вернусь! Куда ж я денусь? Детям в школу! А у меня грузинская выставка в сентябре. Вас всех опять позову.
– Пошли, я тебя провожу, – предложила заступница. – А то отощала вся, того гляди с лестницы свалишься.
Этери знала историю этой женщины. Ее звали Клавдией Зотовой. Еще довольно молодая, она была замужем за ветераном второй чеченской войны. Любила его, жалела, но жить с ним не могла. В трезвом состоянии он был кротким, тихим и безобидным, напившись, превращался в зверя. Не пить не мог. И ребенок у них родился, как сказали в роддоме, «нежизнеспособный». Вот этого нежизнеспособного ребенка Клавдия и не смогла простить мужу. Он иногда приходил в приют, умолял ее вернуться, обещал «завязать», она его прогоняла. «Не верь, не бойся, не прощай».
Клавдия была медсестрой, работала сутками, получала пятнадцать тысяч в месяц. Квартиру, «неразменный пятак», оставила мужу, сама жила в приюте.
Сколько таких или похожих душераздирающих историй Этери довелось узнать за последние несколько месяцев! Она со счету сбилась. «Надо будет ей помочь», – подумала Этери, поднимаясь вместе с Клавдией на второй этаж. Ничего говорить не стала, чтоб не обнадеживать зазря, но вспомнила об одном профессоре из Суриковского института. Он последнее время тяжело болел, ему нужна была сиделка. Надо будет позвонить, спросить…
– Евгения Никоновна, – заговорила Этери, войдя в кабинет, – я хочу поговорить о Гюльнаре. Надо найти клинику…
– Я уже нашла, и не одну, – откликнулась Евгения Никоновна. – Сравниваю цены. Стоить будет больше тысячи долларов. Как бы не все полторы.
– Это всего лишь деньги, – повторила Этери то, что уже говорила женщинам внизу. – Полторы тысячи долларов меня не разорят. Посмотрим лучше отзывы. Ей нужно с гарантией на несколько лет. Она не беременна?
– К счастью, нет. Это мы проверили первым долгом, когда ее к нам привезли.
– Интересно, сколько времени это займет. Бабы ее линчевать готовы.
– Линчевать я им никого не дам, хотя… Я сама ее чуть не убила, – призналась Евгения Никоновна, листая компьютерные страницы. – У нее еще синяки не сошли, плюс операция… Операция занимает полчаса, но предварительная консультация, анализы, послеоперационные процедуры… Не меньше месяца, а то и больше. Ничего, выдержит.
– А родители ее примут? Не получится, как с Вождем Краснокожих?
– Я тоже подумала: а ну как придется калым платить, чтоб они ее взяли? – улыбнулась Евгения Никоновна. – Посмотрим, чего заранее гадать? Вы-то как?
– Устала, – призналась Этери. – Все время тянет прилечь.
– Значит, надо полежать. А может, врачу показаться? У вас что-то болит?
– Просто слабость.
– Немудрено, после таких-то приключений, – кивнула Евгения Никоновна.
– Я все думаю… – Этери потерла виски, чувствуя подступающую мигрень. – Мне только потом в голову пришло: а если бы Рустем нагрянул сюда? Ведь он узнал от Гюльнары, что Ульяна здесь пряталась.
– Давайте не будем думать о том, чего не было. К счастью, он сюда не пришел. Мы его уже не интересовали, весь его гнев был направлен на вас. Слава богу, с вами все обошлось.
– Я хочу предупредить, что уеду на лето, – сменила тему Этери. – Мне надо побыть с детьми.
– Конечно, поезжайте! Вам надо развеяться. Я вам чаю налью, у вас голова болит, – проницательно заметила Евгения Никоновна. – А Гюльнара… Знаете, наши бабы задумали ей «темную» устроить. Одеялом накрыть и отлупить. Пришлось целую комнату ей выделить и под замком держать, – добавила она. – Я ее сторожу прямо как часовой по уставу караульной службы: флаг поднять – флаг спустить. Только смены и разводящих нет.
Этери показалось немного странным, что Евгения Никоновна опять заговорила о Гюльнаре, хотя они вроде бы этот вопрос уже обсудили, но ее позабавили слова «флаг поднять – флаг спустить», и она засмеялась. Смеяться было страшновато после той истерики, но на этот раз никакой катастрофы не случилось. И головная боль прошла.
– Полегчало? – участливо спросила Евгения Никоновна. – Верное средство от головной боли – заставить человека рассмеяться. Смех снимает спазм сосудов.
– Значит, вы меня нарочно рассмешили? Буду знать. Я еще только об Ульяне хотела вам сказать. У нее все в порядке. Она теперь гражданка другой страны, у нее… боюсь сглазить, но у нее вроде бы свадьба намечается.
– Чудесно! Держите меня в курсе. Я никому не скажу, – торопливо добавила Евгения Никоновна. – Она еще в опасности?
– Ситуация неопределенная, – признала Этери и пересказала экспертное мнение Германа.
– Ладно, будем надеяться на лучшее. В любом случае, как я понимаю, они ее там не найдут.
– Я привезу вам деньги на операцию Гюльнаре, – пообещала Этери на прощание. – Наличными, с запасом, чтоб наверняка хватило. Хотелось бы вернуться и здесь ее не застать.
Этери исполнила все, что задумала. Заказала для себя и сыновей поездку по Штатам, маму на этот раз решила с собой не брать.
Еще до поездки она отвезла Евгении Никоновне две тысячи долларов рублями на операцию Гюльнаре и поговорила с профессором из Суриковского института о сиделке. Он сказал, что не сможет много платить, зато предоставит стол и квартиру. Но он предложил подработку: у его товарища жена больна, надо делать уколы и массаж. Живут в одном доме. Вместе, пообещал он, они наскребут те же пятнадцать тысяч, что Клавдия получает в больнице, зато чистыми: налоги не платить.
Этери передала это предложение Клавдии, и та расплакалась в ответ. Пожить не в комнате на троих, а в большой квартире, да еще и деньги зарабатывать…
– Спасибо тебе, – поблагодарила она Этери. – Я себе еще подработку найду. Да много ли мне надо-то одной? Хоть пожить по-человечески… – И она опять заплакала. – Если чего надо будет – я по жизни твоя должница.
