— Мы все переживем, мальчики, — говорила Елена сыновьям. — Всякое бывает. У нас сейчас не лучшие времена, но нужно потерпеть. Мы ведь один кулак, одно целое.
Тайком она пила лекарства. На ночь — снотворное, утром — крепчайший кофе. Проверка организма на прочность, но это был единственный способ держаться. Елена понимала, что бесконечно так продолжаться не может. Организм рано или поздно отомстит, но это будет потом.
Пока шло разбирательство, Елена находилась в невероятном напряжении и мучительных мыслях о будущем Николая. Она подключила всех, кто мог помочь. Все закончилось условным сроком, но чтобы дождаться оглашения приговора, Елене пришлось собрать все свое мужество.
Майка, как всегда, была рядом. Не перевелись еще на свете люди, способные искренне поддержать друг друга в трудную минуту. Громовы стали для Елены и ее сыновей той стеной, на которую она могла опереться. Мама и отец в этом плане помощники были никудышные. Елена Максимовна сразу принималась плакать, а из Георгия Павловича слова не вытянешь.
— Доигралась, — обронил он, и Лена услышала в этом: «Николай — это твои проблемы. Что хотела, то и получила».
Для них Коля так и остался найденышем, случайным человеком в семье. Очередные неприятности они сочли совершенно естественными.
— Дурные гены, — отчеканила Елена Максимовна, продемонстрировав свое отношение к происходящему. Она вычеркнула себя из числа тех, кто соболезновал ее дочери.
— Это все, что ты можешь сказать, мама? — Отношения между Еленой и матерью никогда не были идеальными. Но на этот раз Елена Максимовна даже не пыталась ничего скрывать. — Мне нужна твоя поддержка, а ты, как всегда, готова подставить ножку.
— Я понимаю, что ты расстроена, и поэтому не обижаюсь на тебя.
— Ты? На меня?
Мама обладала удивительной способностью заставлять Елену чувствовать себя виноватой. Даже тогда, когда была не права, Елена Максимовна умела расставить акценты по-своему. Ее позиция единственно верная. Всем пора к этому привыкнуть. Поэтому дочь приняла происходящее с философским спокойствием.
— Ты же знаешь Елену Максимовну, — успокаивала ее Майка. Она принимала участие в жизни Деревских на правах самого близкого человека.
— Знаю, но каждый раз надеюсь, что она изменится.
— Почему она должна стать другой? — Майка удивленно подняла брови. — Ты хочешь, чтобы она перестала быть собой? Это невозможно… Мы не меняемся.
Елена заплакала, обняла подругу.
— Майка, что бы я без тебя делала?..
— Слезы ни к чему, — хотя сама Майка была готова зареветь.
И в этот же день Елена встретила Славу Тарасова. Он показался ей похудевшим, усталым. Но едва глаза их встретились, Слава широко улыбнулся:
— Здравствуйте, Елена Георгиевна! — Он был рад ее видеть.
— Здравствуй, Славочка! — Вот он стал таким, каким ей нравился более всего. Вежливый, аккуратный, собранный. Наверное, все у него утряслось. Успокоился, снова стал самим собой.
— Я слышал о Коле… — Тарасов был смущен. Он не мог пройти, просто поздоровавшись. Должен был показать свое отношение к происходящему.
Слава всегда хорошо относился к соседям. Эта семья казалась ему идеальной, воплощением его мечты, того несостоявшегося, что не сложилось у него с Кариной. Сейчас у Деревских — черная полоса. Скоропостижно умер Деревской. Невероятно, этот мужчина всегда излучал энергию и жажду жизни. Слава хотел выразить соболезнования Елене Георгиевне, но она тогда находилась в таком состоянии, когда слова ничего не значат. Тарасов общался с Колей, Майей Громовой. Он справлялся о здоровье вдовы, о детях. Все эти подробности вдруг приобрели для него очень большую важность. Слава словно наверстывал упущенное. Они давно должны были общаться больше, а вместо этого лишь обменивались дежурными приветствиями, общими фразами. Нельзя так. Еще есть время все исправить.
А потом эта история с Николаем. Слава всегда считал его замкнутым и грубоватым. Может быть, так оно и есть на самом деле. Но теперь, когда он попал в беду, Тарасов искренне верил в его невиновность. Всякое в жизни бывает.
— Да, Слава, нехорошие дела… — вздохнула Деревская.
— Не огорчайтесь. Все пройдет. Иногда обстоятельства бывают сильнее нас.
— Спасибо тебе. — Елена протянула руку, и Слава горячо пожал ее. — А как у вас дела, Славочка? Что-то Карины я давно не вижу. Хотя последнее время я вообще ничего и никого не замечаю, но все же…
— Мы с ней разошлись.
— Извини, я не знала. Мне жаль.
— Нет, Елена Георгиевна, не стоит. Жаль, что мы друг другу столько времени голову поморочили, а ничего хорошего из этого так и не получилось, — улыбнулся Слава, но было видно, что он все еще страдает. Первая любовь, три года жизни.
— Вы еще так молоды. Нужно жить дальше, — произнесла Деревская. Кажется, она сказала это в большей степени для себя, чем для Славы.
Сверху послышались чьи-то быстрые шаги. Нет, не шаги. Кто-то, напевая, прыгал со ступеньки на ступеньку. Елена обернулась — это Оленька Громова принципиально не желает пользоваться лифтом. Кипучая энергия молодости.
— Добрый день! — Оля улыбнулась и, озорно сверкнув глазами, бросила быстрый взгляд на Славу.
— Здравствуй, милая, — ответила ей Деревская. Какая же Оленька красивая! С годами девочка становится похожа на мать, а Майка умеет выглядеть настоящей красавицей.
— Здравствуй, Оля. — Тарасов распрямил спину, проводил девушку пристальным взглядом. Заметил, что Деревская наблюдает за ним, и не смог скрыть смущения.
Олины шаги стихли, а Елена и Слава стояли и улыбались друг другу. Как летит время! Чужие дети растут быстро. Для Майки вот-вот начнется новый этап. Ее девочка взрослеет. Скоро к ней придет первая настоящая любовь.
— Как выросла девочка, — в унисон ее мыслям произнес Слава.
— Да, да. — Елена улыбнулась. — Время летит.
— Это точно, Елена Георгиевна.
— А ты присмотрись к соседке повнимательнее, — ни с того ни с сего добавила Деревская, чем вновь ввела парня в неописуемое смущение. — Я не шучу. Ты так молод, Славочка. Чаще смотри по сторонам. Не пропусти свое счастье. Оно может быть так близко.
— Может быть, — вяло согласился Слава.
— Ты заходи к нам. У Филиппа есть несколько новых фильмов, — спохватилась Елена.
Она подумала, что парню совсем одиноко, а с Филиппом они всегда время от времени общались. После смерти Ивана Слава старался делать это чаще. Тарасов отлично разбирался в компьютерах, программировании. Это конек Фила. Как говорит о нем Николай, «компьютерная душа».
— Заходи, Слава. Филипп будет рад.
